В НАШЕМ КЛАССЕ

Дети двух языков

Билингвизм (владение двумя языками) как явление в науке известен давно, но фактом каждодневной жизни  стал в последние десятилетия. Сегодня дети-билингвы составляют примерно 10% учеников каждого класса. С этим явлением сталкиваются учителя, родители, воспитатели, и ситуация складывается таким образом, что билингвизм превращается в школьную проблему, воспринимающуюся как неразрешимая...

Можно в той или иной степени хорошо знать второй язык. Но что значит владеть языком? Знать правила написания слов? Верно произносить звуки? Расширять до бесконечности словарный запас? И это тоже. Но прежде всего – уметь точно выражать мысли на этом языке, более того, быть способным выразить эту мысль разными словами и конструкциями, понимать идиомы и юмор, точно использовать синонимы, ощущать стилистическую окрашенность слов.
И даже если перед нами тот, кто свободно говорит и легко понимает речь на двух языках, мы все равно должны отдавать себе отчет, что один из этих языков – его родной, а второй – выученный. Когда выучен второй? Лучше с рождения и в естественной среде, спонтанно и стихийно. Детский мозг в таких условиях способен усвоить не один, а два и даже три языка, особенно если общение на них будет более-менее равным. С папой – по-английски, с мамой и няней – по-русски, с бабушкой и дедушкой – на армянском. Это будет самый лучший вариант билин­гвизма – билингвизм подлинный, ес­тественный, продуктивный. Детский мозг переваривает оба языка, сначала смешивая их, потом отделяя. Такие дети-билингвы имеют возможность в равной степени пользоваться обоими языками, приобретая достаточный опыт общения и истинное знание языков. Более того, они чрезвычайно восприимчивы, способны выполнять сразу несколько заданий, легко переключаются с одного действия на другое, обладают дивергентным мышлением, больше знают, более развиты культурно и интеллектуально, чем их сверстники. В их мозге много серого вещества, отвечающего за информационный анализ. В обычной школьной практике такое встречается не часто, а уж абсолютно равноценное владение двумя языками, то есть абсолютный билингвизм практически невозможен.
Поэтому не будем называть билингвами тех школьников, которые сознательно или из-под родительской палки учат на уроках иностранный язык или даже два. В таком изучении нет спонтанности, необходимой для развития чувства языка, нет достаточной практики для приобретения опыта языка, а без опыта и чувства не сформируется «языковая компетенция» (Л.И.Божович). По данным науки, при сознательном изучении иностранного языка задействованы совсем другие отделы мозга, чем при освоении языка родного, да и сам механизм выучивания иной – на основе сравнения, сопоставления. Никакого билингвизма не получается, если при изучении языка растет тревожность, утомляемость, исчезают мотивы. А как утверждает известный полиглот Дмитрий Петров, «иметь мотивацию – это первое, что необходимо для изучения любого языка».
Насадить билингвизм, как картошку при Екатерине II, не получится. Значит, все усилия – родительские и учительские – напрасны. Уже слышу голоса оппонентов: «А как же наши предки дворяне, говорящие по-французски?» Да, в России начала XIX века французский язык был широко распространен, да, для его изучения в семьи брали носителей, да, на нем говорили. Но вот только у Пушкина, помните? «Она по-русски плохо знала, романов наших не читала и изъяснялася с трудом на языке своем родном». Значит, все-таки только один язык знала Татьяна, опять-таки трудно сказать, насколько хорошо. И про «смесь французского с нижегородским» другой Александр, Грибоедов, тоже писал. То есть считать массовым билингвизм дворян в России XIX века не приходится. К тому же дворянским отпрыскам не нужно было сдавать ГИА и ЕГЭ… Для нашей системы образования именно обязательный языковой экзамен становится камнем преткновения, особенно если в классе на 25 человек – 3–4 иностранца…
К проблемным двуязычным детям мы отнесем скорее тех, кто по тем или иным причинам вынужден расти и обучаться в среде, где от него требуется умение общаться на двух языках. Это дети, оказавшиеся в иноязычной стране по причине переезда родителей. Речь идет не только о детях мигрантов, но и о тех, чьи родители на 2, 3, 4 года уезжали из России работать по всему миру, а потом опять вернулись на родину.
В случае мигрантов мы имеем дело с ситуацией разделения языков: чаще всего дома эти дети говорят на родном языке, в школе – на русском. Как правило, у таких детей изучение родного языка происходит на уровне устного овладения, в то время как русский язык они пытаются освоить в двух формах: письменно и устно – с разной степенью успешности. Если они родились в России или оказались на территории нашей страны в раннем возрасте, можно говорить о раннем билингвизме, и это хорошо, потому что спонтанное овладение языком, как уже говорилось, на всех его уровнях может гарантировать полноценное развитие двуязычия. Если же ребенок оказался на чужой языковой территории в более позднем возрасте, ему сложнее овладеть и фонетикой, и лексикой, и грамматикой. Возраст 8–11 лет считается критическим для формирования, например, фонетической системы.
Естественно, что обучение второму языку должно методически происходить иначе, чем обучение родному. В нашей ситуации методика одна, потому что дети-мигранты учатся в одном классе с носителями, к ним предъявляются одинаковые требования, и оцениваются они по одним и тем же критериям. Дети оказываются заведомо в неравных условиях. Обычные дополнительные занятия с учителем русского языка редко приносят ощутимую пользу, потому что проблема тут не в трудности усвоения правила, а гораздо глубже. Конечно, такие дети нуждаются в помощи специалистов: логопедов, психологов, лингвистов, которых в наших школах катастрофически не хватает.79
Во втором случае ситуация еще более сложная. Если ребенок, для родителей которого родным является русский язык, оказался в чужой стране в возрасте 3–7 лет, на которые приходится главный, самый важный период речевого развития, то он приобретает спонтанный опыт владения не родным, а чужим языком, в то время как его собственный родной развивается очень слабо. По телевизору, на улице, в магазине, в детском саду ребенок слышит чужую речь, родную – только в общении с родителями, а этого недостаточно для приобретения опыта и развития чувства языка. В результате происходит то, что называется смешением языков без их отделения, влекущим за собой затруднения речевого развития, и нет смысла напоминать, что речь – это мышление. Когда такой ребенок возвращается на историческую родину, он испытывает огромные трудности в общении, что в свою очередь тормозит дальнейшее развитие родной речи. Если родители не занимаются серьезно языковым развитием ребенка, а только умиляются и восхищаются тем, что их чадо лопочет на чужом языке лучше их, то в итоге получают обилие ошибок разного уровня в обоих языках и другие более серьезные проблемы, связанные с памятью, вниманием, логикой. Другими словами, такой ребенок ни одним из двух языков не владеет нормативно. Трудно корректировать эти упущения в возрасте 13–16 лет, можно говорить о нереализованных возможностях и потерянном времени.
Подведем итог. Язык – вещь серьезная. Думая о будущем ребенка, надо отдавать себе отчет в том, что для нормального развития ему нужно получить возможность продуктивно овладеть хотя бы одним языком. Изучать иностранный язык, конечно, необходимо – современный мир становится все более тесным, знание языков расширяет возможности, дает перспективу. Но русская пословица предупреждает: за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. Все-таки один язык у нас родной, второй – чужой, не стоит экспериментировать и менять их местами. А уж если это случилось – ищите волшебника.

---

Может пригодиться

«Очень простая игра!»

Для этой игры вам придется пожертвовать колодой игральных карт. Рубашку карт оставляем нетронутой, а другую сторону заклеиваем бумагой и пишем на каждой карте одно любое прилагательное в форме мужского рода единственного числа. В полученной колоде должно быть не меньше 30 слов. Предлагаем три варианта «очень простой игры», можно придумать другие – свои варианты. Предлагаемые варианты не только расширяют словарный запас, но и учат сочетать слова, создавать словесные образы, понимать скрытые смыслы выражений.

Вариант 1. Количество игроков – от 2 до 6. Каждому раздается равное количество карт, но так, чтобы какое-то их количество осталось в «банке». Рассмотрим ситуацию, когда играют двое. Каждый получает по 10 карт, остальные лежат в «банке» рубашкой вверх. Предположим, что у первого игрока есть карты со словами «холодный, сильный, круглый», а у второго – «теплый, вкусный, шерстяной». Первым ходит самый младший игрок, он выкладывает одну из своих карт, например прилагательное «холодный», и говорит: «холодная вода» или «холодное блюдо». Род существительного, сочетаемого с прилагательным, не имеет значения, главное – правильно произнести сочетание. Второй игрок должен найти среди своих карт слово, которое может сочетаться с названным существительным, например: «теплая вода» или «вкусное блюдо». Затем он называет свое существительное, сочетающееся с выложенным прилагательным, например: «теплый дождь» или «вкусный апельсин». Ход возвращается к первому игроку, он подбирает свое прилагательное для названного существительного: «сильный дождь» или «круглый апельсин». Если у игрока нет подходящего прилагательного, он идет в «банк» и берет там карты вслепую, пока не вытянет нужное слово. Побеждает тот, кто первым избавится от своих карт.

Вариант 2. Играть может любое количество игроков. Вся колода лежит стопкой рубашкой вверх. Первым ходит младший игрок, он снимает первую карту и называет три существительных разного рода, которые сочетаются с вытянутым прилагательным, например: «теплый день, теплая улыбка, теплое пальто». Если все три словосочетания названы, игрок забирает карточку себе. Второй игрок снимает следующую карту и называет свои сочетания. Если он затрудняется назвать все три, то карта кладется в низ колоды и возвращается в игру. Выигрывает тот, у кого окажется больше карт, когда колода закончится.

Вариант 3. Играть может любое количество игроков. Вся колода лежит стопкой рубашкой вверх. Первым ходит младший игрок. Он вытягивает прилагательное и называет два словосочетания с ним: одно, в котором прилагательное употреблено в прямом значении, второе – где прилагательное приобретает переносное значение. Например: «теплое пальто и теплое слово». Если все названо правильно – карточка его. Второй игрок снимает свою карту, называет свои сочетания. Если игрок затрудняется, то карточка возвращается в игру, ее кладут в самый низ колоды. Выигрывает тот, кто наберет больше карточек.