ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ПРИТЧИ

Четвероногий папа и крылатое дитя

Казалось бы, на тему счастливого родительства сказано, написано, снято столько, что все модели и секреты семейного счастья уже открыты, а все нерадивые родители перевоспитаны – у каждого из нас в голове ворох сцен семейного счастья. Однако примерить роль родителя-молодца все равно не удается: ты где-то недотягиваешь, досадуешь, грызешь себя непонятно за что.И тут вдруг предоставляется случай понять, что магическая спайка «родители–дети» действительно возникает, но не в рамках «надо», «положено», «требуется», а когда мы вместе переживаем по поводу чего-то большего, чем мы сами и наши проблемы.

В каникулы таким случаем стал наш с детьми поход на спектакль «Мама-кот», поставленный по книге чилийского писателя Луиса Сепульведы. Премьера сезона, идет в театре имени В.Маяковского.
Сюжет простейший: портовому коту-гуляке буквально на голову сваливается больная чайка, которая перед смертью оставляет ему яйцо, умоляя не съесть, а вырастить птенца и научить летать, когда придет время. Ничего особенного: мало ли подкидышей было в мировой культуре. Но зал отчаянно хохочет: полосатый котофей, которому бегать бы сейчас по крышам в свое удовольствие, неловко держит в лапах яйцо. На кошачьем лице выражение досады и ужаса – ни дать ни взять молодой отец, принимающий писклявый кулек из роддома. Ну-ну, давай же, ребенку нужно тепло, советуют товарищи-коты и удаляются с невинным видом. Кот в отчаянии пытается согреть яйцо передними лапами, потом задними… хвостом… надеть на него свою шапочку… и вдруг котяра яростно ощеривается: а, выкинуть бы его к черту, разбить, забыть как страшный сон и не связываться! Дети замирают. И после тяжелой паузы кот вздыхает, устраивает яйцо на коленях и с обреченным видом засыпает. Аплодисменты.
Держу пари: многие родители вспомнили себя в тот самый острый, незабываемый момент, когда вся твоя прежняя жизнь уходит в прошлое, ноги дрожат от внезапной стопудовой тяжести, а вокруг воркуют родные, близкие и другие члены общества, требовательно заглядывающие тебе в лицо: ну как, ты счастлив? Чувствуешь то, что полагается, или ты безответственная, легкомысленная тварь, которая не выдержит нового положения? А здесь через метафору: не бойтесь признать, что вам страшно, неловко, да и жаль себя. Просто на сцене все происходит быстрее, чем в жизни, и уже в следующем эпизоде нам открывается картина кошачьего счастливого отцовства.
И это тоже не идеальная картинка со здоровым образом жизни и стерильными чепчиками, а как раз наоборот: портовый кот так и остался портовым котом, ленивый миляга, любитель поваляться на крыше и поиграть на трубе. Да и его друзья-коты, фанаты макарон и баварского пива, ничуть не стали похожи на образцовых нянек. Всё по-прежнему, только теперь за котами по пятам бегает маленькая белая птичка, капризничает, просит есть и ловит их за хвост, что приводит котов в безумный восторг.
Что правда: не надо никем прикидываться, нарочно становиться, соответствовать идеальному образу папочки или мамочки. Воспитать ребенка в заботе и нежности может и компания полосатых разгильдяев, лишь бы они были влюблены в своего птенчика до беспамятства. И зал радуется всему, что происходит на кошачьей педагогической крыше: пусть мы не умеем печь пирожки, не любим долгие прогулки на детской площадке, а вместо колыбельных поем свои любимые хиты – мы все равно родители, мы любим своих детей, им с нами хорошо.
Но вот беда: этот кот-счастливец становится уязвимым – каждый прокол твоей чайки, каждый ее горестный крик отдается в нем удесятеренной болью. А заклятые враги, голодные портовые крысы, вдруг становятся сильнее, потому что им нечего терять. И все равно – с ребенком лучше.
С Афортунатой – так зовут девочку-птенца. И она вырастает, становится сильной, красивой, нахальной птицей, которая вьет из котов-нянек веревки и которая совершенно не хочет летать. Как быть? Ее полосатые родственники не летают, и как они могут требовать от нее того, чего сами не могут, – оторваться от земли и взмыть в страшную бесконечность.
Чайка переживает обычный подростковый кризис и решает во что бы то ни стало быть котом – даже вопреки здравому смыслу: ну что это за кот с крыльями? Быть как родители. А принять себя птицей ей страшно, хотя тело кричит о полете. Она борется с собой и всем миром, который так несправедливо устроен, она колотит себя крыльями – глупая чайка, глупая чайка! Так жаль ее, что хочется, роняя слезы, выскочить на сцену и обнять ее: бедная девочка, как же тебе трудно. Не удивительно, что у котов тоже сдали нервы: хоть мы и обещали научить тебя летать, но ладно уж, бегай с нами!
Эту метафору, конечно, и родители, и подростки раскусили на раз: подкидыши в своих собственных семьях, дети, трагически не похожие на своих родителей, – такое сплошь и рядом. И сколько нужно сил, терпения, понимания, чтобы не перегрызть друг друга, не сломать судьбу, не раздавить непонятный дар. Но по пьесе – хорошо срабатывает третье стороннее лицо. Мудрый кот Мореход, чей корабль редко захаживает в гавань, но всегда в самый необходимый момент, оглядел большую белую птицу, которая вдруг выползла на причал, и авторитетно заявил:
– Ты просто раньше не летала, потому что еще ни разу не видела дождя. Но вот пошел дождик, и ты непременно полетишь.
И чайка, поверившая в себя, взмывает в небо… из синей мятой бумаги, под мощный рок-н-ролл и восторженные вопли зала. Все – от дошколят до пятнадцатилетних – вопят, топают, скачут. Еще минута, и кресла в партере повалятся.
Ликуют. Видимо, хорошо поняли, о чем речь.
Мы вышли на улицу, и было ощущение, что можно прямо сейчас оттолкнуться и взлететь… вот прямо с тротуара.