ЦЕЛИ И ЦЕННОСТИ

Мелодия дробей и музыка стихотворения

О том, как принципы педагогической герменевтики реализуются на учебных занятиях, рассказывает учитель русского языка и литературы, директор Тюменской лингво-эстетической гимназии № 83 Светлана МАЛЬЦЕВА.

Три музыкальных эпиграфа к одной теме…

Наверное, каждому учителю хочется, чтобы на его уроке ребята были активно включены в процесс: размышляли, спорили, переживали, выдвигали идеи. И каждый ищет для этого свои приемы.
Мне помогают приемы музыкальных и художественных ассоциаций – сопоставление произведений в чем-то сходных, но из разных сфер, например, музыки и литературы. Конечно, это не «лобовое» сопоставление: давайте сравним, что у них общее и что различное. Чтобы прием сработал, педагогу надо создать ситуацию, когда интерес возникает у детей естественным образом. Скажем, за счет особых заданий, связанных с определенными этапами урока и направленных на раскрытие его замысла.
Приведу пример из своей практики.
Во время урока «Тема поэта и поэзии в творчестве Марины Цветаевой» я предложила ребятам прослушать три небольших музыкальных отрывка (эпиграфа) и попробовать ответить на вопрос: какой из них ближе всего к теме урока и почему?
Такая формулировка задания настраивает учеников на определенную душевную работу: вчувствоваться в музыку, перевести ее язык в ряд ассоциаций и соотнести эти ассоциации с текстом. При этом у детей рождается много разнообразных идей, появляется интересная, иногда парадоксальная аргументация. Помню, как ученик сказал:
– В этой мелодии мне слышатся цыганские мотивы. И это означает дорогу, а поэт – это всегда дорога.
Кстати, данные психологов свидетельствуют: если человеку предложить одновременно работать с текстами (с текстами в широком смысле, включая музыкальные и другие произведения) с линейным и нелинейным развертыванием смыслов, это усиливает психическую активность (в плане возникновения новых идей, инсайтов).

Можно ли сыграть математический пример?

По своему опыту знаю, что приемы «музыкальных ассоциаций» особенно сильно стимулируют творческую мысль детей, занимающихся в профильных негуманитарных классах, например, математических. Почему? Психологи подметили, что для математика словесный текст – труднопостижимая вещь, а музыку эти ребята воспринимают легче.
Язык музыки в чем-то родствен математическим абстракциям. Не случайно, с точки зрения программиста, музыка – это набор цифр. Здесь мне вспоминается один урок, который вели учитель математики и музыки. На том занятии дети проходили дроби и одновременно изучали понятие музыкального такта. И оказалось, что это подобные понятия. Есть дробь три четвертых, а есть музыкальный размер (количество долей в такте) три четверти. А значит, дробь и даже целое математическое задание с дробями можно выразить в мелодии, что и было проделано во время урока: сначала ребята вместе с учителем математики решали пример, а потом учитель музыки проигрывал его на баяне.

Кадр для афиши

Отмечу, что в обоих приведенных примерах (урок литературы и урок математики) был реализован герменевтический принцип цикличности: понимание углубляется в процессе перехода от одной формы мышления к другой.
Как можно организовать такие переходы на уроке?
Интересные идеи возникают, если попробовать описать одну область человеческой практики на языке другой. Скажем, в кино есть понятия: кадр, раскадровка, монтаж. Как их соотнести с литературным произведением?
Можно предложить ребятам такое, например, задание: если бы вы были режиссером и экранизировали это произведение, каким был бы первый кадр? Или каким был бы кадр для афиши фильма (прием так и называется – «Афиша»). Куда бы вы поставили камеру? Где и в какой позе стоял бы главный герой?
В первый раз художественный текст может быть с подробным описанием какого-то события и обстановки, в котором оно происходит. И в работе с таким текстом ребята скорее всего будут действовать по упрощенной «схеме»: написано «над головой шумел клен» – значит, клен и будет в кадре.
Но потом стоит брать тексты, уже не обладающие такой степенью конкретности. Например, описание душевного состояния героя, его чувства и мысли. Как показать это в кадре? Что там будет? Небо? А какое – пасмурное или грозовое? Какие предметы будут на дальнем плане, какие – на ближнем?
Размышление над такими вещами приводит к более глубокому пониманию литературного текста.
Интересно: когда ребята высказывают свои идеи, им кажется, что все они похожи. Но это поначалу. Стоит начать детально описывать свой фрагмент, как выясняется, что кадр для афиши каждый видит по-разному, по-своему. И это открытие побуждает к дальнейшим размышлениям.
А спустя еще некоторое время можно предложить детям и более сложное задание – составить раскадровку какого-то отрывка литературного произведения: устно описать ряд из нескольких последовательных кадров или нарисовать их.
Подобные приемы помогают детям понять – если рассматривать явление с разных сторон, с помощью разных «инструментов», тебе могут открыться такие черты и смыслы, о которых ты даже не догадывался. Момент переживания личного открытия, которое как озарение в конце пусть и небольшого, но самим ребенком пройденного пути, – именно этот момент создает настоящее понимание, которое что-то меняет во внутреннем мире человека, обогащая его новым знанием.

Мир как текст и текст как мир

Мы говорим: всякое художественное произведение можно рассматривать как текст. Например, изобразительное. Ребята пытаются понять: если бы конкретная картина была текстом, какие средства выразительности были бы ему присущи? Какой тип речи, какие характеры были бы у персонажей?
Но возможны и иные точки зрения на культурные явления. Например, взгляд с позиции человека, моделирующего мир. Ведь это может быть не только модель бронепоезда, но и модель художественного пространства. Подобные смены ракурса помимо прочего развивают внутреннюю зоркость, внимательность к деталям. Так, одна из моих учениц заметила, что в стихах Бориса Поплавского довольно часто встречаются образы ада. И у нее возник вопрос: есть ли у этих образов какая-то система? Пытаясь докопаться до сути, она выстроила определенную иерархию образов, выделила принципы, по которым в текстах появляются те или иные персонажи, и спроектировала «Модель ада в поэзии Поплавского».

Зачем все это?..

А теперь давайте зададимся глобальным вопросом: какой главный смысл в создании произведений искусства? Литература, музыка, театр, скульптура, живопись, архитектура – для чего все это?
На наш взгляд, это обращение человека к человеку, чтобы как можно больше рассказать ему о нем самом. Чтобы, читая, слушая, созерцая, человек глубже узнал свой внутренний мир и мог лучше понимать мир окружающий. Тогда он сможет яснее осознать, чего же хочет сам. К чему в этой жизни стремится? По большому счету все приемы, о которых я говорила, направлены на то, чтобы помочь человеку в прохождении этого пути, обратить ребенка к познанию самого себя, не прямо, конечно, а с помощью косвенных средств.

Маленький стул рядом с учительским столом

Многие уроки я выстраиваю в ключе герменевтического подхода, который предполагает, что образование достаточно глубоко затрагивает сферу внутренней жизни ребенка. Иногда разговор может касаться очень личных тем. И в таких случаях образовательное пространство должно быть организовано особым образом. На некоторых занятиях, например, во время выполнения творческого задания – создание притчи – у меня рядом с учительским столом стоит стул, и если ребенок захочет, он может подойти для общения «тет-а-тет».
Жанр притчи по сути своей подразумевает обращение к внутреннему миру человека, поскольку в притчах раскрываются определенные качества и состояния людей. И когда ребенок после знакомства, положим, с творчеством Куприна пробует сочинить притчу о любви, он так или иначе выражает свое собственное восприятие этой сферы. И даже если в классе сложилась доверительная атмосфера, всегда найдутся ребята, которые в силу тех или иных причин не пожелают раскрыть свои мысли однокласcникам и даже выражать их письменно. А вот проговорить содержание притчи в индивидуальной беседе с педагогом, пока другие работают над творческим заданием, – такой вариант их может устроить. Ребенок перестает бояться открыто выражать свои мысли и начинает больше доверять учителю. А возможность доверительного общения с обладающим большим опытом взрослым человеком – это еще один ресурс для более глубокого понимания себя и мира.

Подготовил Анатолий Витковский