РЕПОРТАЖ

«Быть исследователем – это особый тип мышления и особая свобода»

Тот, кто решит поступить после 9 класса в эту школу, должен знать, что свободного времени у него почти не будет. Ему предстоит изучать историю мировой культуры, но вступительный экзамен – математика. В 9 классе обязательна латынь. В 10-м – выбор между латынью и японским языком. В 10–11 классах – самостоятельные исследовательские работы...

Темы – не школьные. Вот, к примеру, две: «Представление о жадности в эпоху Возрождения: avaritia и cupiditas у Поджо Браччолини» или «Особенности миссии иезуитов в Японии по письму Органтино Бриксиа к Клавдию Аквавиво»…
Некоторые из подростковых работ вскоре публикуются взрослыми научными журналами и альманахами (такие, как «Одиссей», «Япония. Путь кисти и меча», «Диалог со временем», «Развитие личности» и др.). Некоторые побеждают на Всероссийском конкурсе юношеских исследовательских работ им. В.И.Вернадского, на Международной конференции учащихся «Старт в науку», на Всероссийском конкурсе научно-исследовательских работ «Юность. Наука. Культура»…
Потом выпускники развивают эти темы в своих студенческих работах. Чуть позже – в кандидатских диссертациях.
Взрослые спросят: что это – фабрика научных работ? Или фабрика научных роботов? Могут ли дети сами заниматься такими исследованиями? А если да – как они плывут в таком океане информации?
В школе считают, что спасение от перегрузок и секрет победы на научных конкурсах лежат в одной плоскости.
Преподаватели делают все, чтобы школьники научились критически мыслить.

***
…Московская гимназия № 1514 была основана в 1958 году как математическая школа № 52. В 1997-м здесь появилось отделение Истории и теории мировой культуры (сокращенно – ОТИМК). После 9 класса сюда может поступить по конкурсу любой школьник города. Примерные экзаменационные задания открыты на сайте ОТИМК. Плата за учебу – 0 руб. 00 коп.
Устраивается ли конкурс для того, чтобы отобрать особо одаренных? «Если представить себе одаренность в виде шкалы от нуля до 100, – говорят в школе, – то у нас учатся дети с показателями от 20 до 80». Оценивается не одаренность и не багаж знаний, а способность к исследовательской деятельности.
Научной работой школьников руководят приглашенные преподаватели из РГГУ, МГУ, академических институтов. Среди них как известные ученые, авторы множества книг, так и молодые кандидаты наук, недавно защитившие диссертацию.
В 1997 году, когда Отделение теории и истории мировой культуры создавалось на базе гимназии, никто из создателей не поверил бы, что эта модель – задуманная как инновационная – будет приносить доходы.
Сегодня эксперты, составляющие рейтинги лучших ОУ в разных регионах России, пользуются новым критерием эффективности работы школы: «оценка подготовленности учеников, полученная из независимых источников». Подразумеваются победы на всероссийских олимпиадах и юношеских научных конкурсах. Школа с хорошо поставленной исследовательской работой (даже если средние баллы ЕГЭ в ней не слишком высоки) может рассчитывать на гранты и повышенное финансирование.
В ноябре 2011 года ГОУ гимназия № 1514 заняла пятое место в рейтинге столичных ОУ, составленном Московским институтом открытого образования (МИОО) по заказу правительства Москвы.
Грант от правительства Москвы, полученный гимназией, составил 15 миллионов рублей.
Такой успех хотели бы повторить многие школы.
Но можно ли его скопировать, не подменяя сути?
Об этом мы говорим с основателем и руководителем Отделения теории и истории мировой культуры московской гимназии № 1514, выпускником физического факультета МГУ, кандидатом философских наук, учителем физики и культурологии, преподавателем авторского курса «Методы научного исследования» Владимиром Глебкиным.
– Школьная исследовательская работа может превратиться в натаскивание для побед на научных конференциях. Не боитесь ли вы, что дети будут работать не над собственными исследованиями, а над теми, которые могли бы понравиться жюри научных конкурсов?
– Ситуация в большой науке объективно такова: если ты хочешь, чтобы тебя публиковали, хочешь получать гранты на научные исследования, ты должен заниматься определенной тематикой. Наша жизнь – это всегда компромисс между твоими интересами и правилами, которые тебе предлагают. Их можно принимать или не принимать. Но роль научного руководителя в том, чтобы помочь ученику определиться, предлагая, с одной стороны, темы, которые могут быть конкурентоспособными на конференциях, а с другой стороны, способствовать его внутреннему росту и формированию его рефлексивной позиции.
– Авторы учебников много говорят о воспитании у школьников научного мышления. Вы ставите такую цель?
– Здесь надо договариваться о терминах. Многие крупные психологи вам скажут, что никакого научного мышления нет, есть просто мышление, а все остальное – от лукавого. Безусловно, мы ставим перед собой цель воспитать у школьников навык рефлексии, умение критически смотреть на ту информацию, которая поступает к нему из внешнего мира. Для нас важно, чтобы дети научились ставить перед собой вопросы в ситуации, в которой обычный человек этого не делает: он либо проходит мимо, либо слепо доверяет учебнику или СМИ. Еще один важный навык – критическое отношение к себе самому, умение оценить свои достоинства и недостатки. Занятия исследовательской деятельностью – хорошая институциональная структура, при которой сама среда направлена на формирование у ребенка критического мышления. Если у тебя есть некий потенциал, его легче реализовать, когда есть структура.
– Значит, обычная школа по сути своей этот навык не воспитывает?
– При талантливом учителе, который ставит перед учениками на уроке проблему и помогает решить ее, это возможно. Но чаще случается, что написанное в учебнике выступает для педагогов как догма, как сакральный текст, а шаг вправо, шаг влево расцениваются как преступление.
– Вы говорите о «шаге влево, шаге вправо». А разве школьник, делающий научную работу, не сталкивается со строгой дисциплиной?
– Человек, который хочет профессионально заниматься наукой, должен уметь поставить проблему и выполнить большой объем черновой работы, чтобы прийти к убедительному результату. Поэтому самодисциплина и системность мышления, которые связаны с понятием дисциплины,?– необходимый навык для исследователя.
– Но как же свобода и самовыражение?
– Самовыражение – всегда некий компромисс. В идеале это задача научного руководителя – находить научные темы, которые интересны ребенку, но могут заинтересовать и других. Иногда в отдельных ситуациях бывает очень полезно даже изобретать велосипед: ученик открывает для себя некий результат, а потом смотрит, как его получали другие. Главное, чтобы его исследование было самостоятельным. Когда ты видишь проблему там, где ее не замечали другие, ищешь для ее решения инструменты и создаешь модели, еще раз обращаешься к источникам, перепроверяешь их – это, безусловно, творчество. Но оно отличается от творчества художника или поэта. В нем анализ не менее важен, чем синтез. У художника не так. Быть исследователем – это особый тип мышления и особая свобода.
– Сейчас все пытаются разгрузить школьную программу, а ваши ученики занимаются все больше и больше. У вас что-то делается для решения этой проблемы?
– Можно невероятно устать и физически, и психологически от часа работы рутинной, смысла которой ты не понимаешь. И можно себя приподнято ощущать (психологически, а значит, и физически, ведь одно влияет на другое), когда ты четыре-пять часов занимаешься вещами, которые тебя интересуют. Если преподаватель правильно сформулировал проблему и ребенку интересно то, чем он занимается, это снимает в значительной мере проблему перегрузки.

***
…А что думает по этому поводу тот, кто непосредственно занимается в ОТИМК исследовательской работой с детьми – их научный руководитель?
Алексей Любжин, доктор филологических наук, выпускник классического отделения филологического факультета МГУ, научный сотрудник Отдела редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ, переводчик с латинского, французского, немецкого языков.
Сейчас он читает с учениками по-латыни «Историю Чехии» Энеа Сильвио Пикколомини – итальянского гуманиста XV века. На занятиях дети изучают один и тот же текст. Задачи, которые они решают на его основе, – разные.
По итогам спецкурса школьники выполнят свои исследования. Темы? Пока секрет. Впрочем, ученики Любжина побеждают на всероссийских научных конференциях каждый год.
– Наверное, вам хочется выбрать для учеников тему, которая могла бы понравиться жюри Всероссийского научного конкурса? Изучаете ли вы названия победивших на конкурсах работ?
– Я бы счел такую заинтересованность неспортивным поведением. Дети побеждают за счет того, что представляют на конкурс работы более сложные, чем обычно. Думать следует о том, как наиболее глубоко и адекватно изучить тот предмет, которым занимаешься. Победы приложатся.
– Возможны ли для ребенка свобода или самовыражение в этом жанре?
– Самовыражение в науке – вещь двоякая: с одной стороны, недопустимая, с другой – неизбежная. Задача исследователя – сказать о предмете нечто такое, на чем особенности твоей личности отражались бы наименьшим образом. Но сам выбор предмета для исследования уже содержит элемент самовыражения. Это может быть область (для кого-то стихи или проза, а может быть – живопись или музыка), а может быть, любимая эпоха.
– Все говорят о необходимости прививать школьникам научное мышление. Что это, по-вашему, такое?
– Отличие научного мышления от «бытового» в том, что первое должно постоянно проверять и перепроверять свои выводы. Например, Россия проиграла Крымскую войну, потому что была отсталой страной по сравнению с Францией и Англией. Хорошо. Но можем ли мы сказать, что Франция проиграла Франко-прусскую войну, потому что отстала от Пруссии? Или во время войны 1805–1807 годов Россия отставала от Франции, а в 1812–1814 годах опережала? Вроде бы параллельные ситуации, но нелепость аналогичного вывода означает ложность логического хода. Но это, разумеется, только начальная точка для научного мышления.
Впрочем, историей с детьми я не занимаюсь. Большая часть моего времени уходит на чтение с учениками латинского текста. У нас в наличии латинская фраза из пяти слов, для трех из них форма неизвестна: скажем, у двух – два варианта, у одного – три. Таким образом, только грамматических интерпретаций может быть двенадцать. 
Найти единственное решение – непросто, и удовольствие от этого сродни удовольствию альпиниста на вершине горы. Субъективная ценность достижения всегда пропорциональна затраченным усилиям. Детям приятно, когда они получают настоящие, новые результаты. Но, строго говоря, характер деятельности не меняется в зависимости от того, прошел кто-то по этой тропинке раньше или нет. А что касается ощущений… Чувство подлинности затраченного усилия достаточно надежное.
– Подлинность усилия – допустим. Но как быть с результатом, к которому приходит школьник? Разве детская научная работа по определению не вторична?
– Исследовательская деятельность для школьника по своему характеру вполне идентична взрослой. Разве что проводится она на ограниченном пространстве, с меньшим числом анализируемых факторов. Навыки те же самые. Только с детьми трудность упражнений должна нарастать постепенно.
Важно, чтобы педагог сам реально занимался исследованиями. Наивно ожидать, что человек, никогда не ступавший с берега в воду, может научить кого-то плавать или не державший в руках кастрюли и ножа – готовить пищу. Добавлю: тот, кто плавает много и готовит постоянно, научит лучше, чем занимающийся этим от случая к случаю.
– Насколько я понимаю, педагог-исследователь передает ученикам не знания как таковые. Тогда что? Какой импульс? Какой опыт?
– Деятельность. Деятельность и напряжение. Или – чуть переформулируя – труд и пот. Я люблю сравнение со спортом. Мышцы растут только при крайнем напряжении. То же происходит и с интеллектом. Если духовно-эмоциональная жизнь доступна для всех, то интеллектуальная – в научном смысле – удел немногих. Нужен опыт: твое это или нет.
– Какое значение имеет дисциплина для воспитания научного мышления?
– Интеллектуальную дисциплину воспитывать можно. Например, проверку каждого своего тезиса, как я уже говорил, можно превратить в привычку. Если интеллектуальная честность помогает становлению честности вообще – значит, воспитывая ее, мы можем делать детей лучше.
Разумеется, интеллектуальная и общая дисциплины связаны, но не тождественны. Дисциплиной в школьном понимании этого слова на своих занятиях не занимаюсь. В случаях, которые требуют срочного педагогического вмешательства, я обычно говорю ученику: здесь я должен произнести моральную проповедь, но у меня нет времени, сочини и представь на утверждение, а потом произнеси сам себе.
– Учителя все чаще задаются вопросом: как заинтересовать обычного школьника исследованиями?
– Этот подход «сделайте моему сыну интересно!» сам по себе не слишком продуктивен. Нормальному ребенку большинство школьных предметов не интересно. А если не так, то либо он гений (такие бывают), либо нужно всерьез интересоваться его психическим здоровьем.
Человек проявляет волю к усвоению в двух случаях: если информация ему полезна и если она интересна. Полезной и интересной информации в общеобразовательной школе, безусловно, не хватает. Детям не хватает досуга, поскольку программа средней школы забита бесполезной и неинтересной информацией. Им не хватает упражнений для тренировки серого вещества, поскольку учебный материал таких возможностей по большей части не дает. Общеобразовательная школа исходит из некоторого набора знаний, который пересекается с тем, что реально интересно и реально полезно где-то на 10%. Отнимаем половину в силу естественной человеческой забывчивости; но кое-что нужно и прибавить, поскольку некоторые крохи от неинтересного и бесполезного тоже остаются.Получаем 8% – примерный школьный КПД.
И неудивительно, что в формах имитации научной работы современная школа приобрела опытность чрезвычайную.
Первый способ имитации – «взрослые» действия, «взрослый» язык якобы научной работы без понимания их смысла. Второй – внимание к общим темам. «Вред от курения» или «Особенности английской поэзии» просто не могут быть исследованы – никак. Еще один вариант: подмена исследования рефератом. Писать рефераты тоже полезный навык. Но реферат – не научная работа. Честь и хвала общеобразовательной школе, которая честно признается: научить школьников проводить исследования мы не можем, а научить их делать рефераты – в состоянии!
– В современном мире концепция и организация гуманитарных исследований существенно отличаются от тех, что были полвека назад. Не получится ли так, что ваши дети учатся науке прошедшего века?
– Чему бы я их учил, если не науке прошедшего века? В современных гуманитарных науках часто утверждается, что истины нет, что могут сосуществовать десятки равноправных точек зрения. Я так не считаю. Приведу пример. Выражение «гений чистой красоты» есть у двух русских поэтов: у Пушкина и у Жуковского. Жуковский написал это раньше. Не может быть десяти равноправных точек зрения на то, что случилось. Пушкин либо заимствовал это выражение у Жуковского, либо нет. Зная жизнь Пушкина и его короткое знакомство с поэзией Жуковского, даем однозначный ответ: заимствовал.