Мама всегда говорила...

Я была послушной дочкой. Наше общение с мамой в основном – это я в слезах прибегаю к ней в комнату, все выкладываю, а она вытирает мне лицо и говорит: «Ты чего, вот дурочка, послушай меня…»
И я слушала. Ее советы были четкими, жесткими. Следовать им надо было всегда, «а то не подействуют». Я верила маме и быстро успокаивалась.
И должно было пройти довольно много времени до того момента, когда я поняла: мамины советы мне не подходят! Они хороши для маминого характера. А мне ее советы – сплошная мука.
Но и по этому поводу я не ссорилась с мамой. Я сначала взялась ссориться с собой, а вот соглашаться с собой научилась не сразу.

Слезы, потерянные даром

Мама всегда говорила: «Не показывай своей слабости. Никому! Не признавайся людям, что им удалось тебя задеть! А хочешь плакать – плачь только дома, когда тебя никто не видит!»
Мне очень хотелось знать себе цену, быть гордым, крепким человеком, но ничего не получалось. Мое деланное равнодушие только распаляло обидчиков.  
Один мой одноклассник доводил меня презрительными смешками, но я не обращала внимания, а слезы приберегала для одиночества. А однажды все-таки не выдержала. Подошла к нему, посмотрела ему прямо в лицо и сказала: «Ты меня очень обижаешь – скажи, зачем?»
На этих словах у меня из глаз брызнули слезы, и лицо задергалось, потому что мне стало ужасно стыдно, страшно, что я плачу на глазах своего врага. А он осекся, потом стал утешать, говорить, что не знал, что я всерьез его шутки воспринимаю.
Тогда я и почувствовала, что самое ценное в отношениях – ясность. Свои чувства надо показывать. Надо ставить людей в известность, что тебе не все равно.

На первый свист

Мама всегда говорила: «Не навязывайся никому, не лезь в друзья! Не показывай, что тебе очень хочется быть приглашенной на праздник. Лучше – когда тебя зовут, а ты идешь так, как будто делаешь им одолжение. Или так: тебя зовут, а ты не идешь. Тогда тебя будут уважать».
В гуще событий класса я никогда не была. Они там что-то затевают-репетируют- проводят, а я то с сестренкой сижу, то у меня уроки-кружки-музыка. К концу девятого класса оказалось, что все уже давно общаются не в школе. Но меня никуда не звали.
И вот однажды зазвонил телефон, подружка позвала меня с собой к ребятам из параллельного класса. У меня сердце зашлось, но я говорю таким безразличным тоном: «Да нет, спасибо, мне не очень хочется». Повесила трубку и давай рыдать.
– Мама, – говорю, – это правило не работает! Нет никакого удовольствия в том, что все идут, а я отказываюсь.
Но мама не смутилась:
– Ну а что за удовольствие лететь на первый свист? Так об тебя ноги вытирать будут!
С тех пор, узнав, что друзья что-то затевают, говорю:  «Можно я с вами?» И мне ни разу никто не отказал. Меня стали звать, а я – приходить.

Всюду интриги

Мама всегда говорила: «Не позволяй собой манипулировать! Не спускай, когда подруги с тобой говорят не тем тоном или пытаются не замечать. Борись! Ты не хуже!»
В седьмом классе, помню, я дружила с тремя девочками. Как-то раз прихожу в школу, а они сквозь зубы цедят приветствие и отворачиваются. Я спросила, в чем дело, – никто ответа не дает. Весь день прошел в переживаниях, назавтра мне самой уже не хотелось с ними здороваться, но я опять пустилась в выяснение отношений. Вышла крупная ссора, подруг я потеряла и чуть не потеряла себя.
С тех пор я знаю свой путь: самоустраняться. Если моя совесть чиста, то есть оправдываться мне не в чем, то – пусть. А если я кому-то не нравлюсь, с этим ничего не поделать.

Почему меня не полюбили

Мама всегда говорила: «В доме у мальчика, который тебе нравится, веди себя как дама, а не как друг-товарищ-брат. А ты ведь еще вздумаешь банки консервные открывать, посуду мыть».
Тем не менее на всех вечеринках, днях рождения и посиделках я всегда рано или поздно уставала от шума и флирта храбрых подружек и уходила на кухню. Там я знакомилась с мамой интересного мне мальчика и частенько брала фартук и помогала убирать со стола. Да! Я мыла посуду! А как только вечеринка заканчивалась, начинала себя грызть: ну вот, опять я с этой посудой, все испортила, не девушка, а курица.
Но прошло время, один из одноклас­сников признался мне, что только со мной он до сих пор может разговаривать, как с другом, а двое других поведали, что дураки были, не разглядели. Хотя вряд ли они не полюбили меня тогда из-за посуды.

Рога и копыта

Мама всегда говорила: «Жизнь – это борьба. Иди и добивайся! Претендуй на место под солнцем!»
Все годы я рвалась на все предлагаемые олимпиады и конкурсы, ездила куда надо. И во всем чего-то добивалась. Это нетрудная наука – конкурировать. И в конце концов стало так, что куда ни вызовусь – все получается. А за спиной все время слышу: выскочка, всезнайка, активистка. Меня стали сторониться. Зато моя мама мной гордилась и утешала: завидуют, и это нормально, даже хорошо, пусть видят, как надо учиться.
Но я и тогда чувствовала, что дело не в зависти, а в какой-то ненормальности происходящего со мной.

Проект не удался

Мама всегда говорила: «Такая, как есть сейчас, ты никому не нужна. Работай над собой. Трудись, совершенствуйся».
И я с большим воодушевлением переделывала себя, перекраивала, перенастраивала. Многие годы. Когда я впервые пошла на работу, начальник сразу поручил мне большой проект. Я целый месяц старалась сделать все в лучшем виде: и вовремя, и как можно аккуратнее, и все предугадывая, и ни на что не жалуясь. Потом начальник вызвал меня к себе:
– Ты слишком сильно стараешься. Твоя исполнительность погубила работу. Ты мне нужна такой, какой была на собеседовании: простая, легкая, непринужденная. Будь собой в любом деле!