ФАКТЫ. СОБЫТИЯ. ТЕНДЕНЦИИ

Образовательные кадры: сегодняшние дефициты и завтрашние горизонты

Вконце февраля в Москве прошла Десятая международная научно-практическая конференция «Тенденции развития образования». В этом году акцент был сделан на кадровой политике. 

– Так бывает всегда: когда возникают вопросы без конкретных и прямых ответов, мы ищем ответы в людях, – говорил на открытии ректор «Шанинки» Сергей Зуев. 
А в заключение второго дня прозвучало:
– Педагоги не «кадры», не «ресурс», то есть не объект манипуляций, а человеческий капитал, стремящийся к росту, открытости и преумножению в свободной среде (Ефим Рачевский).

Изменения, которые надо осуществить

Сегодня странно думать, что 10 лет назад, когда силами Теодора Шанина и Алексея Каспржака была проведена первая конференция, в России не было традиции регулярно обсуждать вопросы образования. Сейчас необходимость в исследованиях и предложениях по преобразованию системы огромная.
На конференцию-2013 пришли члены рабочей группы Министерства образования и науки: идет работа по внесению изменений в подзаконные акты, знание реальности необходимо – приехали участники из 44 регионов РФ, выступали гости из 11 стран.
Пленарное заседание было ознаменовано докладом Исака Фрумина о ходе работы над профстандартом и виртуальным выступлением английского специалиста Криса Хазбэндса – тоже о роли учителя в образовании: «Надо всегда держать в голове мысль: мы работаем для того, чтобы наш ученик имел будущее и был успешен. Для этого все реформы. Кадровая политика в Великобритании делает упор на моральную поддержку: учитель, ты меняешь мир! Ты на острие! Ты нам нужен!»
Разница подходов обнаружилась сразу: доверять или подозревать, неусыпно контролируя? Два-три внятных, но не­укоснительных к исполнению критерия – или страницы с перечнями инструкций, подталкивающих к имитации?
На протяжении дальнейших встреч и обсуждений граница расхождений обозначилась четко: мы все больше про положительный опыт работы, а если критикуем, то не себя. Они, напротив, очень ясно видят собственные недостатки, количественно и качественно, и тут же думают, как и что будут делать, перебирают варианты. У нас же даже на таком высоком уровне отмечалось тяготение к однозначности: правильно так, а по-другому неверно. Они – за вариативность решений, отсюда и любопытство к нашим дебатам. Но сходство есть – кризис образования накрыл весь мир, не только нас.
Например, во всем мире ширится хоумскулинг, отказ от формального образования в школах. В России пока только 119 000 детей переведены на семейную форму обучения, но число растет в геометрической прогрессии. Как следствие – вторжение дилетантов в сферу профессиональной деятельности, это не только сами родители, но и разные поставщики образовательных услуг. Активные, мобильные, заточенные на индивидуальную работу – люди без педагогического образования добиваются больших успехов, есть данные о том, что «нешкольные» ученики сдают тесты на 30% лучше, чем школьные. Школа не справляется, и приходят «гунны», «варвары», свежая кровь. Самоорганизующиеся ассоциации родителей семейного обучения готовятся к международному конгрессу в Москве, тогда как ассоциации учителей-предметников почти никак себя не проявляют в лоббировании интересов школы.
Но – к темам конференции! Первая – проблемы профессиональной деятельности педагогов. Вторая – проблемы подготовки педагогов, педобразование.

Притча про «усталую бабушку»

Громкое название доклада Исака Фрумина: «Учитель, которого не будет». Здесь его краткое изложение.
…Если 4 года назад все соглашались: наши учителя недооценены, они бедствуют, – то сегодня, когда некоторые вливания уже сделаны, дискурс резко изменился. Где же отдача? Государство готово выписывать за них счет, отчасти для этого профстандарт. В сегодняшнем варианте (разработка группы Ямбурга) заявлена главная установка: готовность учить всех без исключения. Это вызов нашим учителям. Чтобы так работать, надо быть сверхчеловеком. Заметно, что от обучения к развитию объем компетенций растет. Причем некоторые – «составлять и реализовать индивидуальные программы развития» – в других сферах приносят специалистам десятки тысяч долларов. А еще – создавать детско-взрослые общности, владеть методиками коррекционной работы, а также элементарными приемами психодиагностики и навыками мониторинга личностных характеристик. Откуда берутся завышенные ожидания? Такие высокие требования к личным качествам педагога, к его позиции? Это важно, но это скорее кодекс, чем стандарт.
Итак, ведущий специалист согласен, что подлинный стандарт педагога даже в минимуме не просчитывается: «По нему не рассчитать зарплат, не оценить общего уровня». Однако логический вывод, который должен бы вытекать из этой посылки, не последовал: труд, который нельзя просчитать, настолько тонок, что его следует щедро авансировать.
Мысль пошла иначе: да, особость профессиональной группы «учителя» признается: они действуют чаще не по инструкциям, а по ситуации; интуиция и моральное начало играют ключевую роль, но с другой стороны – разве полтора миллиона наших учителей такие? Кого чаще видим? Автономных, свободных, чувствующих свою элитарность – или упакованных, исполнительных, работающих по инструкциям? Плюс половозрастные перекосы? Да это усталая бабушка! Мы для кого стандарт пишем?
Хотя по данным финских экспертов, женщина со стажем 20 лет – это и есть идеальный учитель.
Хотя на итоговом обсуждении результатов круглого стола «Разным детям – разные учителя» говорилось: есть реальные учителя, способные решать разные проблемы разных детей в режиме он-лайн – как в рамках личной компетенции, так и в налаживании поддержки из других источников. И таких учителей, которые точно подпадают под описание стандарта у Ямбурга, немало. Правда, не большинство. Дело в том, что хорошо работать учителем нетрудно и не страшно, если ты учитель.
А на круглом столе «Сколковский учитель» вопрос решали в совершенно иной парадигме: хорошее образование дает не учитель-звезда, а сильная команда. Даже одаренный учитель гаснет в нединамичной авторитарной среде, тогда как команда способна вырастить эффективного педагога. Но и то если все разделяют цель: главное – достижения учеников, а не личные амбиции. Тогда люди учат друг друга и радуются успехам коллег.

Обычно управленцы не думают, зачем они работают

Анализ фактической ситуации на местах?– это не только положительная практика. Много было примеров отрицательных практик. Управленцы не видят границ собственного поля управления. Отсутствуют инструменты управления. Коммуникативные стратегии дикие. Степень непрофессионализма в управлении очень высокая.
«Точно, – говорил профессор из Манчестерского университета Денис Монгон,?– 90% успеха и провала организации?– это ее управление. Блестящий учитель, попадая в дурно управляемую организацию, не может реализовать свои возможности». В общем, в Великобритании все просто: если не выполняется регламент развития учреждения, управленец теряет работу».
И наши специалисты сетовали: пятнадцатилетней давности управление устарело, нужны новые программы подготовки. Из-за этого школы не решают задач, которые решать призваны. Картина прилагалась.
В одном из регионов РФ было проведено исследование руководителей школ повышенного уровня на предмет целеполагания. Школ повышенного уровня в регионе 13%, в них учатся 20% учащихся. Обучение недешевое, внебюджетные средства примерно вдвое выше, чем в обычной школе. Эксперты изучали следующие параметры: заявленные цели учебного процесса, мотивировка статуса, результаты, которые декларируются как повышенные, используемые педагогические средства, критерии оценки. Вопросы были сформулированы просто и общо. Например, «основной смысл и ценностное предназначение». Частотные ответы: обеспечение требований ФГОС, усвоение обязательного минимума. Но разве это не про любую школу? Только три учреждения добавили нечто конкретное, еще три определили свою цель как «обеспечить поступление в вуз», еще две ориентировались на международные программы.
То есть постановка целей и задач обучения не является для руководителей элементом управленческой деятельности. Половина не декларируют повышенные результаты. На вопрос «почему вы школа повышенного статуса?» отвечают: у нас высокий уровень подготовки учащихся к ЕГЭ и материальное обеспечение лучше, чем у других. Симптоматично, что директора некритичны к себе, так и говорят: нет у нас никаких слабых сторон. Все проблемы лежат вовне.
На самом деле – да. Пока у директоров школ нет ни желания, ни потребности решать проблемы, а только избегать их и сваливать на других. Но вот вскрыта «идеология» большинства лицеев и гимназий. Отменен сам статус. Значит, дальше – другие условия деятельности. К ним явно не готовы. Профессия директора тоже в кризисе.
На конференции давали примеры нового опыта переподготовки: учить в команде, методом проектов, при помощи модулей. Учить стажировками, включая на месяц-два в команду администрации работающей школы, – главное, чтобы люди не сидели пассивно на лекциях. И далее – нужен допуск к профессии управляющего школой, должен быть профессиональный экзамен и сертификация.
Правда, пока в стороне ключевой вопрос – кто будет этим заниматься? Механизмы продумывать – это посложнее, чем идеи подавать.

 На студентов педвузов наговаривают?

Отчасти да. Неправда, что у них худшие баллы ЕГЭ на входе. Неправда, что они по-особенному плохо подготовлены. Как все. Наталья Найденова поделилась результатами социально-педагогического исследования общей грамотности будущих специалистов гуманитарного профиля: объектами были региональный педвуз, технический вуз в другом субъекте и вуз в Москве. И что же? Во всех трех студенты показывают базовый уровень, но неучебную задачу решить не могут. Все некомпетентны в менеджменте самих себя (по условиям можно было выбирать и пропускать вопросы), везде больше всего западает естествознание. Другие исследователи добавляли красок в эту картину: падение грамотности упало на 10% за последние 10 лет, навыки мышления и самостоятельной работы куда-то запропастились, все поголовно не готовы к высшему образованию.
Преимуществом будущих учителей могла бы стать предназначенность к педагогической работе, но это никого не волнует ни на входе, ни на выходе из вуза. Впрочем, стихийно так и происходит: устойчивыми специалистами становятся люди, получившие сначала специальное среднее педобразование и потом доучивавшиеся заочно. Своего рода самотестирование. (Исследование по самарским учителям провела англичанка Мари Уикс-Эрп.)
А преподаватель педвуза Анна Василь­ева настаивала, что и в вузе роль личности педагога огромна: «Студенты возьмут у тебя то, что ты из себя представляешь как человек, независимо от того, что ты в своем курсе мыслишь самым главным».
То есть опять – что мы за люди. Но тогда какими же должны быть институциональные изменения в сфере педагогики, чтобы во главу угла вставала человеческая сообщительность?
Поживем–увидим.