КУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ

Человечество в поисках крайнего

Хотя выражение «козел отпущения» пришло к нам из Ветхого Завета, свои козлы отпущения были всегда – во всех странах и во все времена. Проблема в том, что перекладывание своей вины и ответственности на других никогда и никого не спасало, а только свидетельствовало о серьезном неблагополучии в обществе.

Бескрылая гагарка  и пальмы Рапа-Нуи

В начале своей книги о козлах отпущения* британский журналист Чарли Кэмпбелл рассказывает две истории – о птицах и деревьях.
История первая. В июле 1840 года на шотландские острова Сент-Килда обрушился страшный шторм. Многие островитяне остались без крыши над головой, волны смыли и без того скудные припасы. Люди жили на этих островах около двух тысяч лет и по идее должны были такого ожидать – климат на островах всегда был суровым. И этот шторм был для них не первым, но пострадавшим, ясное дело, легче от этого не становилось. Именно в эти тяжелые дни в сети местных рыбаков попала диковинная птица. Такую на Сент-Килда не видели никогда – большая, нелепая, с длинным клювом, вместо крыльев – смешные обрубки. Птицу отнесли в церковь, где над ней состоялся суд. Странное существо обвинили в колдовстве, признали виновным во всех бедах островитян и приговорили к смертной казни через побивание камнями. Приговор был тут же приведен в исполнение. Но в историю этот эпизод вошел не как свидетельство человеческого невежества и злобы. Он запомнился благодаря их жертве. Птица, которую в праведном гневе казнили жители Сент-Килда, была представителем вымирающего вида – бескрылой гагаркой. Вполне возможно, это была последняя бескрылая гагарка на планете Земля, по крайней мере жители Сент-Килда были последними, кто видел эту птицу живой.
Вторая история – о всемирно известных моаи, статуях острова Пасхи, или Рапа-Нуи. Один из самых устойчивых современных мифов сводится к тому, что ни создать, ни свалить этих каменных гигантов людям не под силу. Не иначе это дело рук инопланетян или на худой конец – обитателей параллельных миров. Но в реальности вначале были пальмы. Когда-то весь остров был покрыт пальмовым лесом, который жители вырубали для разных хозяйственных нужд и в конце концов извели совсем. Вместе с лесом исчезли многие виды животных и птиц – не на кого стало охотиться, прокормиться стало труднее. Между островными кланами началась длительная война за территорию и пищу. Когда стало совсем уж худо, люди начали высекать из обломков скал гигантские головы – изображения богов, чтобы попросить их вернуть мир и процветание. Но боги почему-то не помогли, и тогда каменные гиганты оказались виноваты, их стали опрокидывать на землю. Лежащие моаи – это сброшенные с пьедестала монументы человеческих надежд. Заодно, говорят, досталось и жрецам местной религии. О том, что пальмы вырублены не идолами и не жрецами, никто и не вспомнил.

Кого нам винить?

Древние иудеи, как известно, в праздник Йом-Киппур (он же – Судный день) изгоняли в пустыню белого козла, на которого вешали все грехи общины. Понятно, что за бедным животным никаких человеческих грехов не числилось. Но в том и смысл существования всех козлов отпущения, чтобы они были ни в чем не виноваты. Именно это объединяет и ветхозаветного козла, и рапануйские статуи, и бескрылую гагарку. Когда в разные времена, в разных, часто никак не сообщающихся друг с другом культурах, в разных частях света повторяются примерно одинаковые ситуации, то одни говорят о вечных сюжетах, другие – об архетипах, третьи – об элементарных структурах, но в любом случае имеются в виду некие фундаментальные вещи, общие для всего человечества. И похоже, стремление отказаться от ответственности, переложить на другого свою вину – одна из таких вещей. Причем чаще всего в роли козлов отпущения выступают люди – как отдельные личности, так и целые социальные группы или народы.
«На дворе двадцать первый век. Перед нами необыкновенная, невиданная ранее свобода выбора буквально во всем: в еде, вере, роде занятий и дел, – пишет Чарли Кэмпбелл. – Само собой, и выбор козлов отпущения необыкновенно расширился. Нашим предкам приходилось довольствоваться традиционными мишенями: женщинами, евреями и животными. Теперь же у нас простор для воображения, масса причин, которыми можно объяснить неудачи и разочарования жизни. Единственное, чего мы ни за что не сделаем, так это не обвиним самих себя. Мы всегда предпочтем отыскать объяснения наших неудач и бед где-нибудь вовне – пусть и заведомо бессмысленные. На любую масштабную катастрофу, обрушивающуюся на нас, найдутся десятки теорий заговоров, непременно подразумевающих, что винить надобно некие темные силы – будь то масоны, иллюминаты, гигантские ящеры, коммунисты, евреи или католики».
Российский читатель может добавить к этому чисто английскому списку свой ряд: мигранты, либералы, геи, Госдеп, который разросся в последнее время до размеров всей Америки, и так далее и тому подобное. Отечественный перечень «темных сил» – кандидатов в «козлы отпущения» будет, пожалуй, и побогаче, и позатейливей. Здесь общечеловеческое удваивается за счет национальных особенностей. Перекладывание ответственности с больной головы на не то чтобы обязательно здоровую, но точно на другую – в отечественном исполнении выглядит особенно убедительно, прежде всего потому, что личная ответственность никогда не была главной доблестью для нашего коллективистского сознания. Поэтому тем, что один из двух наших вечных вопросов остается «кто виноват?», особо не стоит обольщаться. На этот вопрос, даже когда он задан почти риторически, потому что вот он, например, стоит перед нами – некто, совершивший тот или иной проступок на глазах у всех, ответ никогда не будет предсказуемым. Точнее, предсказуемым он будет, только в другом смысле: все и так знают, что виноваты школа, семья, судьба. «Не мы такие – жизнь такая» – отлилось это в чеканную формулировку из нового российского кино. Понятно, что «такая жизнь», которая всегда виновата, очень легко персонифицируется в очередного козла отпущения. Бердяев считал: это потому, что у нас не было рыцарского кодекса чести, культа «доброго имени», за которое надо отвечать. Впрочем, один из эпиграфов в книге Чарли Кэмпбелла – девиз одного британского дворянского рода: «Кого винить?» Так что не будем делать из России козла отпущения.

Кто виноват

В том, как назначают виновных за свои грехи, конечно, есть своя универсальная логика, независимо от времени и страны.
Бескровный вариант – это когда вместо «кто» в вопросе о вине заменяется на «что», то есть на некую могущественную надличностную силу. В античности этой силой был рок, в девятнадцатом веке – социальная среда, сегодня очень модно сваливать ответственность на гены – получается и модно, и научно, а главное, удается привести к компромиссу индивидуальную свободу и абсолютную зависимость от наследственности. Потому что если всякое «я» – это уникальная комбинация генетической информации, то за все поступки, которые совершает каждый человек, несут ответственность все его предки, начиная с первых людей. Таким образом, идея первородного греха прекрасно уживается с современными научными представлениями.
Впрочем, хотя гены удобны тем, что их невозможно подвергнуть общественному осуждению и наказанию, количество козлов отпущения в представлениях современного человечества не уменьшается. Принцип отбора здесь остается прежним: вину всегда перекладывают на странных, непохожих, не таких, как все. Гнев жителей Сент-Килда обрушился на бескрылую гагарку, потому что она была необычной. Рапануйцы громили своих моаи, потому что изваяния богов – символ исключительного и чудесного. Даже козел отпущения – тот самый, реальный, а не метафорический, желательно должен был быть белым, а найти такое животное в стаде далеко не всегда получалось. Понятно, что мишенью общественного раздражения и гнева в первую очередь становятся люди иной национальности, иной культуры, иного образа поведения.
Правда, в этих случаях рано или поздно возникает дефицит других и чужих. И тогда их приходится назначать. Как правило, из числа «своих в доску».

Срочно требуются враги

В этом отношении «среднему человеку», воплощающему в себе так называемые «ценности большинства», стоит всерьез начинать бояться не тогда, когда его со всех сторон окружают странные и непонятные люди, а когда вокруг не останется ни одного заметного другого – ни тебе мигранта, ни инородца, ни иностранца, ни самого завалящего инакомыслящего. Потому что именно тогда мишенью становится каждый.
Не случайно в книге Чарли Кэмпбелла возникает тема сталинских репрессий. 1937 год был тем рубежом, когда за 20 лет своего существования советская власть расправилась со всеми, кто мог хотя бы отчасти претендовать на роль противника, – со всеми этими «недобитками», «буржуазной интеллигенцией, «кулаками» и прочими обломками старого мира. Свой гигантский размах террор приобрел, когда за неимением открытых «несогласных» обратился на согласных со всем и горячо поддерживающих. А выхода у власти не было – жить лучше и веселей народ за 20 лет стал только в песнях, в газетах и в кино. Кто-то должен был ответить и за бедность, и за голод, и за «перегибы» на местах. И тогда начались показательные процессы над теми, кто еще недавно был надежным и «своим».
По сравнению со сталинскими репрессиями второй пример может показаться легковесным и даже некорректным, но речь у нас идет все о тех же элементарных структурах, то есть – об общечеловеческом.
Как известно, финансовые кризисы – это системные сбои экономики. «Кризисы повторяются, и они похожи, – пишет Кэмпбелл. – Надуваются, а затем лопаются финансовые пузыри – это когда некий объект либо ценные бумаги делаются намного дороже, чем их реальная стоимость плюс ожидаемая в обозримом будущем прибыль. Люди покупают эти объекты либо бумаги, надеясь тут же продать их дороже: идет игра «найди большего дурака». В игре участвует большая часть общества, но когда пузырь лопается, ответственными назначают финансистов. Причем не всех финансистов вообще, а некоторых персонажей – на них возлагается символическая вина. Финансовое сообщество начинает «сдавать своих», которые обществом воспринимаются как чужие – люди «с зарплатой, как телефонный номер, неспособные человеческим языком объяснить, чем они занимаются». Так плохо работающая система в качестве компенсации за свои неудачи создает идеальных козлов отпущения, на которых можно переключить общественное раздражение.

Что делать

Все написанное Чарли Кэмпбеллом в очередной раз приводит к выводу: искать козлов отпущения бесполезно. В большинстве случаев поиск их лишь скрывает настоящую проблему, сосредоточивает внимание на одном, когда порочна вся система. Или когда поиск зла каждому стоит начинать с себя. Перекладывание личной или коллективной ответственности на других вовсе не устраняет последствий, за которые приходится отвечать. И отвечать в конечном счете все равно придется.

---

* Чарли Кэмпбелл. Козел отпущения, или Как перекладывать вину на других. М.: Книжный клуб 36’6, 2013.