ТЕРРИТОРИЯ РИСКА

Если школа становится школой агресии

Проблема буллинга, травли (буллинг – от англ. bully – задирать, запугивать) сегодня остро стоит во всем мире. По данным известного норвежского исследователя агрессивного и асоциального поведения детей Дэна Олвеуса, примерно 16% девочек и 17,5% мальчиков во всех развитых странах мира, за исключением Японии, два-три раза в месяц становятся жертвами буллинга. В нашей стране подобные исследования не проводились, но актуальность этой проблемы ни у кого из педагогов не вызывает сомнений. Мы разговариваем с директором Института экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии Светланой КРИВЦОВОЙ и руководителем психологического центра поддержки семьи «Контакт» Галией НИГМЕТЖАНОВОЙ. 

– Достаточно заглянуть на тематические ветки педагогических форумов, чтобы увидеть, какой разброс мнений в суждениях педагогов о травле в школе. Говорят о причинах этого явления, о том, кто виноват – жертва или агрессор, буллир, а вот когда разговор подходит к вопросу «что делать?», активность участников обсуждения затухает. Создается ощущение, что учителя не уверены в своей способности противостоять буллингу. В чем здесь главная сложность?

Светлана Кривцова. На жизни школы не может не сказываться влияние социальной среды, в которой существует образовательное учреждение. А сегодня из многих социальных институтов в общество посылается двусмысленное послание. С одной стороны, агрессия вроде бы не приветствуется, а с другой – агрессивный всегда оказывается прав. Мы это видим в политике, в бизнесе, в госуправлении. Этот стиль общения транслируется по цепочке: вышестоящие руководители неуважительно общаются с директорами школ, директора повышают голос на учителей, учителя…
Между тем в странах, где накоплен большой опыт борьбы с буллингом, практически все специалисты говорят: начинать надо с изменения атмосферы, среды образовательного учреждения.
Другой вопрос – что под этим понимается. В нашей отечественной традиции атмосфера понимается таким образом: как мы «делаем вместе что-то интересное». Во многих других странах сегодня пришли к тому, что атмосфера – это те эмоции, которые вызывают само пространство школы и отношения с людьми, находящимися в нем.
Это могут быть эмоции доверия, симпатии или, наоборот, эмоции переступающего школьный порог таковы, что человек сразу ощетинивается и закрывается.
Атмосфера складывается из множества разных вещей. Принципиальное значение имеет, например, то, стремятся ли в школе заниматься каждым отдельным ребенком, каждого ли видят, думают ли о том, чтобы человеку было интересно и чтоб он мог внести свой полезный вклад в школьную жизнь. Ощущает ли тут человек свою нужность и ценность?

– Но что же делать, если не ощущает? Я прочел на форуме историю о том, как на перемене, когда ученик вышел из класса, у него забрали сумку и засунули за шкаф. Прозвенел звонок, вошла учительница и увидела, что мальчик ищет сумку. Она заставила весь класс встать: будете стоять до тех пор, пока не признаетесь, где сумка…

Светлана Кривцова. Это типичный случай, показывающий, как не надо бороться с буллингом. А что будет после того, как, предприняв ряд попыток противостоять издевательствам, учитель не увидит положительных результатов? У него начнет накапливаться раздражение не только по отношению к буллирам, но и к жертве. Ему захочется сказать: «Почему же ты такой слабый?» или «Да что, у тебя друзей нет, что ли?». И зачастую учитель приходит к выводу, что его активность в борьбе с травлей ничего, кроме неприятностей, не принесет. В этой ситуации учителя часто выбирают стратегию невмешательства, объясняя это тем, что детям надо учиться самим защищать себя.
И здесь самый важный пункт: в школе должна быть хорошая атмосфера, основанная на ценностях человеческого достоинства и уважения к личности каждого человека.
Вот тут-то и лежит корень проблемы. Есть ли в школе правила, по которым живет детско-взрослое сообщество? Разработаны ли санкции на каждый конкретный случай нарушения? Иначе это будут не правила, а просто просьба, которую выполнять не обязательно.
И это специальная работа – правила. Допустим, произошел прецедент. Собрались и применили санкции. Смотрим – санкции оказались слишком жесткими. Значит, их необходимо корректировать, иначе будут негативные последствия. То есть какое-то время идет «пристреливание» санкций к правилам. И к этой работе надо подходить очень серьезно, поскольку санкции задают иерархию школьных ценностей: что в нашей школе является большим злом?
Об этом важно задумываться. Надо рефлексировать свои ценностные основания. Всем без исключения: учителям, родителям, детям. Обязательно.

– А если в школе этих правил нет?

Галия Нигметжанова. Пожалуй, ни один классный руководитель не погрешит против истины, если скажет, что в нашей школе есть два главных правила: не причинять боль живому существу и не разрушать плодов чужого труда. Это базовые незыблемые принципы существования, которые человеческое сообщество выработало в процессе всего своего исторического развития. Без этих принципов нормальная жизнь в обществе просто невозможна.

– Правила и санкции должны быть приняты и утверждены документально?

Галия Нигметжанова. Недавно я прочла одну историческую монографию, где говорилось о том, что на Руси с самого начала не была принята никакая договорная система. Люди устно обговаривали какие-то вещи, ударяли по рукам и все. Никакого письменного соглашения не заключали. Почему-то у нас письменная практика особо не работала и приживается с трудом. Поэтому я полагаю, что письменное оформление не обязательно.
Но хорошо бы, чтобы на педсовете педагоги договорились между собой о школьных правилах и о том, что они будут жестко стоять на соблюдении этих правил. А ведь буллинг – это не единичный случай, а систематические, постоянно повторяющиеся действия.

– И если чье-то поведение определяется как буллинг, какие меры это предполагает?

Светлана Кривцова. Человек, который систематически за счет кого-то самоутверждается, должен быть предметом пристального внимания. Это личностное расстройство, характеризующееся повышенной агрессивностью. С такими людьми необходимо работать, разговаривать, но при этом следует отдавать себе отчет в том, что одними разговорами едва ли удастся изменить склонности этих ребят.
Жестоко наказывать буллиров тоже нельзя. Но можно и нужно – твердо и неотвратимо. Важно формировать у одноклассников представление о том, что поведение, унижающее человеческое достоинство, недопустимо.

– Наверное, и некоторым учителям надо поменять стиль обращения с детьми? Чтобы поменьше агрессии демонстрировать…

Галия Нигметжанова. Тут учителю отдельная работа: уметь распознавать агрессивные проявления в себе и находить культурно одобренные способы реагирования на агрессию. Чтобы не выливать все на головы детей.
Какие это могут быть способы? Самый простой вариант – в школе есть специальное время и пространство для периодического проведения «кругов общения», на которых коллеги могут высказаться, поделиться тем, что вызвало у них неприятные эмоции, обсудить, что следует со всем этим делать.
Кроме того, есть еще одна засада, которую мы, как правило, недооцениваем: за долгие годы работы с детьми педагоги перенимают структуру личности учеников определенного возраста и начинают реагировать ровно в тех же рамках, что и ребята. Например, учитель, работающий с подростками, начинает реагировать, как подросток. И чтобы не скатиться в такое редуцированное общение, педагогам полезно периодически встречаться с коллегами, которые работают в других звеньях. Эти встречи могут помочь вернуться в позицию взрослого.

Светлана Кривцова. Психолог очень нужен в школе, чтобы объяснить учителю, что на самом деле происходит с ребенком. Например, если вам хочется немедленно прекратить выходку и при этом у вас «руки сжимаются в кулаки», есть желание встряхнуть и т.д., то мотивом ученика скорее всего является власть, желание доминировать над другими. В этом случае эффективна одна стратегия реагирования. А если главный мотив – привлечение внимания, требуется совершенно другой подход.
Психологической грамотности катастрофически не хватает. Известно, что, выезжая за границу и устраиваясь там на работу, многие наши учителя долго не задерживаются в западных школах и детских садах. Потому что спонтанные реакции педагогов приводят к тому, что их тут же увольняют. В школах развитых стран унижать достоинство ребенка, даже буллира, – это совершенно недопустимая вещь. А мы даже не чувствуем, что сделали что-то не то. Но что еще усугубляет проблему: сейчас педагогов гораздо сложнее учить коммуникативным навыкам, чем, скажем, в 90-е годы. В 90-е с развитием образования учителя связывали будущее страны, к чему-то стремились, а теперь, к сожалению, опустили руки...

– Для многих учителей большой вопрос, вмешиваться в ситуацию травли ребенка или «пусть сами разбираются».

Галия Нигметжанова. Первое и главное: в случае нарушения базовых императивов поведения, то есть причинение боли живому существу и разрушение плодов чужого труда, вмешиваться надо всегда и немедленно. Другие ситуации либо понятны интуитивно, либо их можно распознать по определенным знакам. Скажем, вы можете увидеть, что в возне детей много болезненных прикосновений, унизительных высказываний. Или видите, что пребывание в неприятной ролевой позиции (побыть собачкой при ком-то) продолжается длительное время. Или идет групповая игра и ребята поочередно выбирают друг друга на роль ведущего, а какого-то ребенка непрерывно игнорируют... и так далее (учителя могут дополнить этот перечень). Важно, чтобы указанные признаки сидели в голове, и тогда, проходя мимо какого-то происшествия, учитель быстро считает ситуацию. Порой одного внимания учителя к ней достаточно, чтобы пресечь негативный сценарий развития событий. Даже просто поворот головы учителя в сторону возни детей имеет большое значение для ребят, особенно если все знают правила общения в школе.
Не должна быть типичной картина, когда полностью замороченный учитель пробегает по школьному коридору с кучей бумаг под мышкой, никуда не поворачивая головы. Когда он детей не видит.

Подготовил Анатолий ВИТКОВСКИЙ