ЛИНИЯ ЖИЗНИ
Повесть о разлуке и верности
Недавно я пересмотрел фильм «Ключ без права передачи» Динары
Асановой. Кстати, на днях ей исполнилось бы 70 лет. Хотел посмотреть
один фрагмент, а не смог оторваться и смотрел до конца. В какой-то
момент мне показалось, что я смотрю не художественный фильм, а
документальный. Фильм о нашей школе и нашем классе. Вот-вот где-то и
наши ребята должны мелькнуть в эпизодах.
Фильм вышел на экраны 35 лет назад, мы в восьмом классе были. Тогда
критики писали, что этот фильм – об острых проблемах современной школы.
Но вот давно уже нет той школы и тех проблем, а фильм тревожит и
захватывает. Очевидно, он не только о школе и подростках, он – о поиске
главного в жизни. И сейчас, пересматривая его, невольно думаешь: а
нашел ли ты это главное? А может, забыл, предал?..
А пересматривал я фильм вот почему. На днях получил бандероль из
Ульяновска. Там оказалась книга «Непотерянное поколение». Ее составил
журналист Геннадий Демочкин. Книга посвящена учительнице географии
ульяновской школы № 42 Наталии Павловне Миюсовой. Много лет она
руководила кружком географии. Из кружка незаметно вырос отряд «Друзья
ветра и солнца».
Читая о Наталии Павловне, нельзя не вспомнить «Ключ без права передачи»
и героиню фильма – учительницу литературы Марину Максимовну (ее играла
Елена Проклова). Как это все-таки удивительно: в то же самое время,
когда на «Ленфильме» снимался фильм, в Ульяновске жила учительница
почти с такой же судьбой! Она так же взыскательно и серьезно дружила со
своими учениками, и так же отдавала им свое сердце, и так же сложно ей
было среди коллег. И даже внешне – взгляните на снимок! – у них есть
что-то общее…
Несколько слов о Геннадии Демочкине. Это удивительный человек. В
девяностые и нулевые годы он не дал родному городу потерять память. На
переломе эпох почувствовал, что самая ранимая история, самая хрупкая –
это история вчерашнего дня, та, что еще не успела остыть. Гена принялся
собирать дневники, письма, рукописи, записывать воспоминания, и этим он
не только спасал для будущих поколений уникальные исторические
источники – он защищал достоинство ныне живущих. Демочкин придумал и
стал выпускать серию «Антология жизни». Вышли в свет уже 20 книжек, и в
каждой – маленькая повесть о любви и разлуке, о дружбе и верности. Ни
слова назидания или пафоса. Только письма или дневниковые записи, а
между строк – воздух 1960-х или 70-х, поэзия жизни, которую не в
состоянии передать ни учебник, ни научная монография.
Эти книги – мостики, проложенные по хляби смутных времен от родителей к
детям. Они помогают понимать, любить и прощать. Вот только их тираж до
обидного мал – 200 экземпляров.
В книге о Наталии Павловне Миюсовой – двести тридцать страниц.
Множество авторов, имен, фамилий, дат, событий, фотографий, текстов
песен и отрывков из любимых книг. Пересказать такую книгу невозможно,
но чтобы почувствовать ее интонацию, ее атмосферу – вот несколько
страниц, несколько кадров из фильма по имени «Жизнь».
«Она дарила нам имена и великие строки»
…Приходишь из школы. Родители спрашивают: «Ты куда?» – «Я к
Наталье Павловне». Мы были у нее постоянно. Мы ходили к ней каждый
день. Мы жили общением с ней.
...Картинка того времени. Привал. Мы сидим на взгорке. Напротив –
меловые горы, и Н.П. читает нам стихи.
...Мы пришли на озеро Тургояк вечером, озеро оделось голубым туманом, и
было тихо-тихо. Тургоякские вечера… Сидишь вечером у костра и смотришь
на озеро. Оно блестит как черное, косо поставленное зеркало. Ночь стоит
уже над ним и смотрит в его темную воду – ночь, полная звезд.
Н.П.:
– В 1972 году летом мы поехали в Карелию и на Соловки.
Проживали поход трижды: один раз в уме, собирая материал, второй раз –
там, а третий, когда отчитывались перед родителями. Это был
обязательный этап. Собирались мы в школьном кабинете, где у нас стоял
кинопроектор и стулья были расставлены как в кинотеатре. Был такой
агрегат, имитирующий костер, – «языки пламени» из красной ткани и внизу
– вентилятор. Зажигали этот костер, пели песню «Люди идут по свету» и
рассказывали – об отряде, о походе…
...Что у нас творилось по вечерам – это уму непостижимо. Как
могли 30 человек помещаться на 12 метрах? И вот помню: зима, из-за
морозов отменили занятия. Казалось бы, все должны сидеть по домам. Так
нет же, все с утра уже у Натальи Павловны!
...Перед последними летними каникулами Н.П. спрашивает: «На Байкал
пойдем или на Кавказ?» Мы: «Да Кавказ близко, туда съездим, когда
старыми станем. На Байкал!»
...На поход надо было заработать где-то по сто рублей – ведь полтора
месяца в пути. И пальто стоило около сотни. Мама Але Вьюновой говорит:
«Аля, ну тебе же ходить не в чем. Может быть, пальто?» – «Нет, мама,
Байкал».
...Я решил: выучусь на картографа, попаду в Антарктиду и пришлю
скромную телеграмму из трех слов: «Привет из Антарктиды», пусть знают…
...Бережно и с любовью, как ребенка, держала наша учительница в руках
любимые ею книги. Любовь к литературе, истории, искусству и культуре
Наталья Павловна исподволь передавала нам, открывая для нас, детей
провинции, мир. Она дарила нам имена, великие строки, всегда просто и
без пафоса, с ошеломленным сердцем ребенка, который и сам готов каждый
день открывать новую книгу, учиться без устали…
Из писем в будущее,
написанных 15-летними ребятами 25 августа 1973 года в походе на озеро
Тургояк.
Елена Бакирова: «Я не знаю почему, за что меня оделили
счастьем: дружить и жить… Сейчас я ужасно люблю всех: суетливую
Иванову, крикливую Макаку, поэтичную Зою – всех, всех, даже своих
врагов… Ужасно люблю свою вторую маму – Наталью Павловну. Мне ужасно
везет на хороших людей. Сегодня последний вечер у костра. Мы будем
петь, наверное, грустные песни… У каждого из нас по-разному сложится
жизнь, но я верю, среди наших не будет нечестных людей. Сейчас мы
мечтаем, кто кем будет. И хочется, чтобы Макака стала лесником,
Иванова – географом, Мишка – конструктором. У Натальи Павловны будет
сидеть в классе новое поколение мальчишек и девчонок. Они так же будут
ходить в походы и съедать за раз по 13 кирпичей хлеба…»
Н.П.:
– В 1973-м письма были написаны. В 1993-м надо было их читать.
Там где писали, на озере Тургояк, в Челябинской области. И мы поехали.
Правда, не все собрались. …Приехали на Тургояк. Время изменило даже
береговую линию. В нашей бухте был остров, наше отрядное место. К тому
времени, когда мы приехали, его уже не существовало. Наш остров весь
размыло.
Сначала, еще в сумерках, письма читала я…. Кто-то курил, у кого-то
просто потоком потекли слезы. Это было что-то абсолютно необыкновенное…
На центральном вокзале садились… Пассажиры были шокированы: этакие не
молоденькие уже, раздавшиеся люди – такие все счастливые – не описать!
Весь вагон ходил глядеть, потихоньку спрашивали: а сколько лет прошло?
Двадцать? И вы что, все еще дружите, что ли?
Все они были такими возбужденными, что три дня почти не спали. И когда
садились в Челябинске на поезд, с другой стороны подошел другой состав
и оттуда вышли человек двадцать детей в штормовочках и с рюкзачками…
Мы все сделали вот так: ах! И подумали про себя: вот нам и смена.
31 мая 1976 года.
Наталья Павловна из
Ульяновска – Олегу Бельмасу в Ленинград.
«Олежек, здравствуй!
Сегодня я вернулась из 4-суточного похода со своей мелюзгой –
дома куча писем и все таких ласковых! Я было ожила! Но потом, на
несчастье, зашел Валерик – и все прахом! Я никак, все еще никак не могу
привыкнуть к тому, что «друзья уходят как-то невзначай, друзья уходят в
прошлое…» …Валерик заходит как на явочную квартиру, чтоб повидаться со
всеми, а во мне ведь, действительно, никакой необходимости нет. Нет,
нет! Прошлое мы помним, вот ведь 29 августа помним, забегаем из
вежливости. Ну, а сколько можно? Год-два, а дальше – извините, вся
привязанность к вам – это глупое, глупейшее детство, мы ж вышли из него.
Вот так и ушли Валерик, Юрка, Басманов. Не хочу этих постепенностей, уж
лучше все разом, я, наверное, даже выживу. Только незачем. Ужасно плохо
жить, зная, что ничего не бывает вечного: ни любви, ни привязанностей…»
...В любой жизненный момент ей можно было позвонить и сказать:
«Наталья Павловна, что делать-то?» И она так спокойно: «Ну, давай,
расскажи по порядку…» Поговоришь, и в голове что-то прояснится, и на
сердце легче станет.
Н.П. (об одном
из учеников):
– Закончил Физтех, работал над «советским Шатлом». И вот 90-е,
самый развал, безденежье. Вдруг ночью звонок из Америки: «Вы принимали
участие в таких-то работах, мы вас приглашаем на работу к нам». И
говорят условия: особняк, то-се, зарплата несусветная. А он отвечает:
«Я родился в России. И работать буду только на Россию». И положил
трубку.
...Она знала и помнила про нас все: кто на ком женат, у кого как детей
зовут, где учатся, где работают. Даже внуков по именам знала!
Н.П.:
– Меня однажды заставили выступить перед молодыми учителями
города. В мои золотые годы (70–80-е) у нас было в моде создавать в
классе коллектив. Сейчас от учителей требуют «выращивать
индивидуальность». А про времена коллективизма стали говорить: «Это
было стадо».
Так вот в своем выступлении я рассказала о дружбе с ребятами, о наших
походах, о классных часах допоздна. Когда все закончилось и стали
расходиться, услышала краем уха фразу: «Каждый по-своему с ума сходит…»
Наталья Дорофеева –
Олегу Бельмасу, 16 сентября 1976 года. Из Ульяновска в Ленинград.
«Алик, здравствуй!
Сейчас от Н.П. пришла. Попели чуть-чуть и слушали пленку –
твои песни. Ваши письма прочитали. Стихотворение, что ты написал,
просто здорово!.. Меня Таня с Игорем провожали. Игорь по дороге в лесу
цветов нарвал. Они вышли из электрички, а я прижалась к окну и, как
дура, давай реветь. Женщина какая-то все смотрела на меня, на букетик,
потом говорит: «Ну что ты плачешь? От друзей уезжаешь?» Что я могла
сказать? Вот.
Все теперь уехали…»
Из заповедей отряда
«Друзья ветра и солнца»:
Семеро одного ждут.
Если тебе тяжело, помоги товарищу и тебе станет легче.
Я не стану ждать, когда на защиту правды встанет кто-то раньше меня.
Забудь слово «я», когда речь идет об удовольствиях. «Я» звучит хорошо,
когда вызывают добровольцев.
* * *
В фильме «Ключ без права передачи» впервые прозвучало
«Посвящение друзьям» Булата Окуджавы. Эта песня до сих пор живет в нас
тихим эхом. И если прошептать
«Давайте восклицать, друг другом восхищаться…», то сердце
непременно отзовется:
«Высокопарных слов не стоит опасаться…»