НАСТРОЕНИЕ ВЫПУСКНОГО

Школа. Сентиментальный архив...

Выходим в лето, по-школьному уже полностью: прощаемся с детьми, складываем или выкидываем артефакты прожитого учебного года. Что ценно, а что ерунда? Каждый сам себе архивариус. Кто-то хранит каждую открыточку, дорожит каждой самодельной штучкой, а кто-то даже коллективное фото своего класса не берет. То же на уровне школы. Где-то есть негласные архивариусы, накопители свидетельств жизни школы, они собирают каждую бумажку. В самом деле, некоторым приказам нынешнего времени лет через 10 цены не будет. И никаких выцветших стенгазет на помойку не дадут унести. Дух школы должен жить – не в музее, так на чердаке или в кладовой, – мало ли, историографию никто не отменял. Все дальнейшее – для размышлений.

Как-то историк Николай Булич, откликнувшись на просьбу воронежского писателя Де-Пуле, обратился к чудом сохранившемуся архиву, который залежался на чердаке под самой крышей Казанского университета. Снег и дождь подпортили много документов, однако из него удалось извлечь такие сокровища, как, например, переписку 1804 года между попечителями и директором. В ней описываются ярчайшие подробности университетской жизни – характеры, интриги, слухи, анекдоты и другие бытовые детали. Перед Буличем открылась незнакомая картина жизни университета, совсем не та, что печаталась в заказных юбилейных очерках. Булич настолько проникся записями, что вскоре появилась первая антропологическая история университета в России. Первый интуитивно найденный новый способ описания университета, первый вызов просвещенческому дискурсу об университете, который создал в 1840-е годы министр Уваров и его чиновники.
А всего-то – отказаться от видения университета в качестве части государственной машины и орудия просвещения империи. В письмах он отмечал, что нет ничего общего между тем, что пишут в официальной истории университета, и его реальной жизнью.
Историю не выбирают, ее принимают, останавливаясь на мелочах, включая нелицеприятные сюжеты.
Еще одна байка, английская. Философ Гилберт Райл водил иностранных студентов по достопримечательностям Оксфорда – парки, здания, стены, а на вопрос одного из посетителей, где же университет, он ответил: а университет – это как раз та идея, которая сама здесь все организует. Несомненно, без организующей идеи – точнее, духа – хорошего образовательного заведения быть не может. И всякий переступавший порог разных школ либо «слышал» его, либо сразу начинал страдать от его отсутствия.
Абстракция? То, что ничего не объясняет? Но скажите, чем привлекательна та или иная школа – уж точно не структурой, не формальным устройством. Ее душой: запахи, звуки, сквозняки, идеи, традиции, особые взгляды и слова… натужный скрип массивной входной двери, солнце в стеклах верхних этажей, привычка детей взобраться на первую ступеньку пожарной лестницы. Что еще сообщает о том, как живет школа? И что остается в школе от ее учеников, кроме отметок в журналах и записей в протоколах? Ну да, ценных подарков от выпуска, конечно.
…В короткой аннотации, вывешенной на сайте по-настоящему хорошей школы, я читаю об успехах ее учеников, узнаю о мероприятиях, которые в ней проводятся и о тех, что скоро пройдут. Органайзер какой-то. Не видно, что эта школа – очень сильное место. Там в семидесятые медсестра с толстыми пальцами публично остригла двух «волосатых» девятиклассников, там выпуск восьмидесятого года завел традицию вести в столовой читку журнальной периодики за дежурным стаканом сладкого чая, и потом она была продолжена; туда в перестройку вместо обычных бутербродов завозили импортные вафли, и детвора билась за вкладыши. Да что там – но нет такого архива.
Между тем в самих детях живет дух собирательства. Помню, как однажды мы с друзьями начали собирать коллекцию «валентинок», брошенных в мусорные корзины по прошествии известного праздника. Отвергнутые признания! А возможно, неотправленные, если у автора не хватило духу. Неуставные документы, без адресации, – нам они казались такими важными. И мы их собирали каждый год, накопилась целая библиотечка вырезанных сердец. Но мы ушли из школы и никому их не передали. Жаль. Ведь не то что бумажки, даже вдавленные со всей силы в парту надписи, которые каждые два года выскабливают и полируют, – следы пребывания ученика в школе.
Было бы желание поймать их, зафиксировать, сохранить и передать дальше.