ТЕМА С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

Минимальное содержание национальной значимости

Протесты широкой общественности в связи с отсутствием содержания образования в новой структуре школьных стандартов, продолжающиеся более трех лет –
с момента принятия соответствующих поправок в Закон «Об образовании», наконец-то материализовались.
В проекте стандарта старшей школы, предложенном президиумом РАО, вновь появились до боли знакомые термины: «содержание образования общенациональной значимости» и «минимально достаточное содержание».
В связи с этим вспоминаются предпринимавшиеся вплоть до 2004 года попытки, безуспешные и сегодня кажущиеся совершенно нелепыми, зафиксировать это самое содержание.

Призрак ланцетника

В первоначальной редакции 7-й статьи Закона «Об образовании» образца 1992 года «основой объективной оценки уровня образования и квалификации выпускников» являлись государственные образовательные стандарты, обновляемые раз в пять лет. Но стандарты для школы никак не могли принять, в частности из-за того, что утверждать содержание обязательного для всех образования (на тот период – девятилетки) должна была Госдума. Поэтому в мае 1998 года министр образования Александр Тихонов утвердил обязательный минимум содержания образования, фактически заменивший стандарт.
После недолгих пререканий сошлись на том, что норму о необходимости законодательного утверждения содержания образования из закона нужно вычеркивать – достаточно, если стандарт будет ведомственным документом, принятым по результатам общественного обсуждения. При этом непременным условием было названо сокращение нагрузки. Согласно легенде, 1 сентября 2000 года недавно избранный президент Владимир Путин, посещая школу в деревне Кузькино Самарской области, зашел в класс, взял с парты учебник биологии, открыл наугад страницу и прочел задание: «Укажите 10 отличий нервной системы дождевого червя от нервной системы ланцетника». Ни сам президент, ни сопровождавший его министр образования, ни губернатор области, ни начальник областного департамента образования – никто не смог ответить на вопрос, ответ на который должен был дать любой российский семиклассник. «А почему же дети должны это знать?» – удивился президент.
И в 2001–2003 годах вопрос о том, что конкретно должны знать дети, а что не должны, был вынесен на широкое общественное обсуждение. Дискуссии захлестнули профессиональное сообщество. Особенно бурными были дебаты на площадках Госдумы, Центра стратегических разработок и Российского общественного совета по развитию образования (РОСРО).

Усмирить методистов

В середине 2001 года авторский коллектив, возглавляемый профессором Виктором Фирсовым, подготовил первый проект стандарта, состоявший из обязательного минимума содержания образования и требований к подготовке выпускников по ступеням. Фирсов, не имеющий громких титулов и званий, но пользующийся огромным авторитетом в педагогической среде, шутил (а может быть, и не шутил вовсе), что обязательный минимум по литературе, которым должен овладеть каждый школьник, должны составлять учителя математики и наоборот. Он попытался усмирить «лоббистов-методистов», убеждая их сокращать обязательное содержание образования. В результате часть тем была признана необязательной для изучения (в тексте стандарта выделена курсивом), некоторые разделы из основной школы перекинули в профильную старшую. Стандарт Фирсова предусматривал и структурные изменения – переход на концентрический принцип преподавания, изучение иностранного языка и информатики с начальной школы, обязательную экономику в старших классах.
И хотя консерваторы упрекали получившийся документ в том, что из программы изъяли важные фундаментальные темы (академик Николай Платэ, например, возражал, что в начальной школе не предусмотрено изучение причин смены дня и ночи), возражения либералов были посерьезнее. Советник министра образования, директор школы № 1060 Анатолий Пинский, в статье «Печальный фальстарт», опубликованной в «Учительской газете», заявил, что учебный процесс в своей основе остается советским: школа и дальше будет учить детей не «мыслить и делать», а «запоминать информацию, во многом ненужную». Да и обещанная разгрузка составила не более 5–10 процентов. Фирсов же отвечал, что многие новшества, предлагаемые педагогами-новаторами, – проекты, интегрированные (находящиеся на стыке наук) курсы и даже записанный в стратегии тогдашнего главы Минэкономики Германа Грефа «компетентностный подход» (при котором во главу угла ставятся не знания, а некие необходимые в жизни «ключевые компетенции») – в массовой школе тех лет внедрить будет крайне сложно.
И тогда было принято решение поменять коней на переправе. В феврале 2002 года во главе коллектива разработчиков стандарта были поставлены академики РАО Эдуард Днепров и Владимир Шадриков (по аналогии со знаменитым днепровским ВНИКом «Школа» при министерстве был создан ВНК «Образовательный стандарт»). Жестко критикуя Фирсова, «не справившегося с методистами», Днепров назвал 10 отличий новой версии стандарта, в числе которых – учет требований современности и сохранение лучших традиций, разгрузка, на этот раз, по его словам, составившая порядка 20%, обеспечение здоровья, личностная ориентация образования, его деятельностный характер и т.д. и т.п.
Автору этих строк, как и многим другим образовательным журналистам, попадали в руки и белый двухтомник, подготовленный группой Фирсова, и зеленый двухтомник Днепрова–Шадрикова. Я старательно продирался сквозь термины и лозунги, но понимал только одно: передо мной лежат всего-навсего учебные программы по предметам. От требований к поступающим в вузы, которыми я сам руководствовался в 1991 году, они отличались лишь гораздо более обширным перечнем тем, которые должны изучить дети.
Обсуждение школьной программы вплоть до мельчайших деталей либеральное крыло экспертов считало неприемлемым – ведь найти компромиссное решение все равно не удастся. Но Министерство образования решило хотя бы попытаться…

Мы лучшего сделать не можем…

И началось нечто невообразимое. В чем только не обвиняли авторов проекта. Химики кричали, что в стандарте мало химии, биологи – биологии, и далее по списку. Осенью 2002 года высокопоставленные математики через газету «Известия» потребовали отстранить Эдуарда Днепрова от руководства подготовкой проекта стандарта.
– Я прошу относиться к представленным материалам не как к продукту вкусовщины небольшой группы людей, а как к некоему итоговому продукту огромного общенационального обсуждения, – говорил тогда представитель группы разработчиков Аркадий Аркадьев. – 68 регионов, 24 ИПК, 8 крупнейших педуниверситетов, МГУ, СПбГУ, около 100 школ московских и еще 10 000 учителей нашей страны дали на первый вариант стандарта свои замечания… Все эти замечания были учтены… На сегодняшний день… мы лучшего сделать не сможем.

Волевое решение

«Не найдется такого стандарта, против которого не выступили бы несколько миллионов человек, – заявил министр образования Владимир Филиппов. – Мы разрабатываем новый стандарт образования уже в течение десяти лет, хватит уже этой демагогии, необходимо провоцировать широкое обсуждение проекта среди учителей, родителей, общественности – формализовать его итоги и, с поправками и доработками, наконец принять».
23 декабря 2003 года решением совместного заседания коллегии Минобразования и президиума РАО проект федерального компонента государственного стандарта общего образования был одобрен. 5 марта 2004 года по поручению Правительства России он был утвержден приказом министра образования. И как бы в оправдание вновь и вновь повторялись слова о том, что данный стандарт далеко не в полной мере отвечает вызовам XXI века, что он является переходным.
«При всех очевидных недостатках данного стандарта нельзя не отметить, что работа его авторского коллектива проведена на пределе возможного, – ликовал Эдуард Днепров. Первый замминистра образования Виктор Болотов, неоднократно заявлявший, что сама идеология создания стандарта, в основе которого лежит содержание образования, глубоко порочна, на совместном заседании коллегии и президиума высказался так: «В данный стандарт уже невозможно внести принципиальные изменения. Могут быть предложены лишь локальные усовершенствования».
«Эту мысль можно, конечно, оспорить и пойти по пути принципиальных изменений, – резонно возражал Днепров. – Но тогда это будет новый, совершенно другой стандарт. Стандарт второго поколения».