Школу оцениваем. Учителя оцениваем. Но кто оценит управленческие решения?

Новый Дед Мороз принес нам новые подарки, но висят на нашей елке и старые игрушки. В послании президента Федеральному собранию в 2009-м прозвучало: будут новые требования к качеству образования, будет комплексная оценка академических достижений ученика – не только знаний, но и компетенций, способностей. На оценке качества сегодня многое завязано: оплата труда, аттестация, аккредитация, финансирование. Однако, по мнению специалистов, у нас «отсутствует необходимая комплексность в подходах к измерительным процедурам, нет достаточно обоснованных критериев и показателей эффективности образования».
То есть оценивать-то мы оцениваем и решения принимаем, но… не совсем правильно.

 

Знать не знаю, ведать не ведаю

Это как искушение героя в сказке: отдай то, чего дома не знаешь. Он соглашается: «Чего я дома не знаю? Все знаю». А там сын родился.
Обществу говорят: ЕГЭ, ГИА, тестирование учебных умений в начальной школе – это всего лишь внешний мониторинг эффективности образования. Притом саму школу развернули к этой цели всем корпусом, целиком сосредоточив на расчерченных клеточках разного рода тестов. О ребенке забыла? Сама виновата.
В конце декабря заговорили: оценить-то качество при помощи ЕГЭ оценили, а вот зачем? С успешностью обучения в вузе эта оценка, как выяснилось, не коррелирует. А те, кто в вуз не собирался, вообще за сертификатами не явились (есть и такой процент статистики по ЕГЭ). Задумались о дополнительных испытаниях при приеме на высококонкурсные (не только творческие) направления. О создании тестовых материалов, носящих не предметный характер, а проверяющих уровень развития способностей, необходимых для дальнейшего успешного обучения в высшей школе.

Принеси то, не знаю что

То есть наверху поняли: учить творческому подходу, умению улавливать суть проблемы, анализировать информацию – быть личностью – все-таки надо. И не только ради перспективности абитуриентов, поступающих в 24 ведущих вуза страны, хотя и это актуально: 90% студентов 1-го курса технического университета не знают таблицу умножения на 7, 8 и 9, как свидетельствует преподаватель. Притом говорит: проблема не в самой безграмотности, а в неспособности представителей поколения Next к осмысленным действиям и ответственным поступкам. То есть, бродя по мелководью тестовых методик, люди слишком от многого, от основного для себя отучаются.
Но как раз с оценкой внеучебных и внепредметных достижений неясностей больше всего. Допустим, это результаты олимпиад, соревнований и конкурсов. Однако какие способности и компетенции они проверяют? Об этом никто не думал. Как и кем они проводятся – не вникал. Насколько доступно участие в них всем школьникам – не исследовал.

Ступайте, ведра, сами домой!

Но поскольку школа у нас по-прежнему стартует от поставленных задач (а не от проблем), она берется за все, что прикажут, даже за разработку и внедрение новых критериев оценки всего и вся.
Оценить эффективность деятельности школы по социализации и воспитанию учеников? Можем! Предложить инструменты для измерения индивидуального прогресса учащихся и разработать методические рекомендации? Сейчас! Исследования по самооценке и общественно-профессиональной оценке школы? Да запросто!
Но компетентны ли люди, оценивающие «рост эффективности деятельности ОУ»? Какими должны быть их компетенции? Где нормативно-правовая база, обеспечивающая легитимность общественной экспертизы и описание механизмов ее проведения? Увы, эти вопросы даже не ставятся.

Служба невмочь

По уму, понятно: оценить работу системы образования по воспитанию и социализации подрастающего поколения, получить нефальсифицированные данные о состоянии воспитательной работы можно лишь организовав грамотные социологические опросы. Но опять же – грамотные. Для этого есть специалисты, которым можно их заказать. Но нет заказчиков.
Наглядный пример: в декабре 2009 года около двух тысяч педагогов откликнулись на опрос «Модернизация ЕГЭ глазами педагогов» на сайте http://pedsovet.org. Основательный, грамотно составленный опросник, а результат? Только диаграммы. Организаторы извиняются: «К сожалению, анализ свободных высказываний участников (по некоторым позициям их было до трети от всех суждений) оказался неподъемным. Главным образом из-за отсутствия финансирования этой работы со стороны государственных учреждений, отвечающих за организацию и проведение ЕГЭ».
Что показательно. Пока нет механизма оценки решений, принимаемых в образовании на федеральном уровне, пока не прописана ответственность должностных лиц за последствия принятых решений, всем нам, профессионалам и общественникам, только и можно «разговоры разговаривать». А государственные люди будут свое воротить. «Такой» опрос, «не такой»  – какая им разница.

Средство, как удалить это бедство

Между тем вопиющие изъяны в управлении сносят крышу не только у самих управленцев. Почитайте статистику п. 9 вышеназванного опроса. Большинство педагогов ратуют за ужесточение процедуры экзамена: чтобы сдавали не в своих школах, в окружении незнакомых людей; чтобы выход в туалет разрешать только после сдачи протокола А+В и до открытия заданий части С. Чтобы велось видеонаблюдение и мониторы были выведены в фойе. Чтобы стояли «рамки металлоискателей, обнаруживающие электронные устройства на теле, одежде и в любых местах». А корпус инспекторов лучше формировать из работников силовых структур.
В общем, до «лицом к стене, руки за голову!» недотянули чуть-чуть. До идеальной объективности. Ведь не дай бог некий Петя, который не знает умножения на 7 и на 9, получит незаслуженную тройку. И дела нет до того, какой урок получает на таком экзамене целая когорта молодых граждан страны.
Подумаем. Не разуверимся, не махнем рукой.