Учить с увлечением – значит всегда быть на стороне ребенка

Если пролистать подшивку газеты за год, посмотреть на материалы «Школьного отдела», то прожитый год словно у нас на ладони. Линии смыслов, холмы проблем, пересечения судеб. Узор 2009 года неповторим, как и узоры тем прошлых лет. В этом году наша газета словно «нырнула» в глубину: в подробности урока, в учительскую повседневность, проживание частных открытий и нюансов детско-взрослого общения. Туда, где волны, которые ходят по поверхности, не особо докучают.

В пространстве урока

На поверхности ведь как: «Уважаемая коллега, ваш урок технически грамотен, формирует общеучебные компетентности учащихся и соответствует требованиям модернизации образования» – шумно на поверхности. Плохо слышно.
А наши авторы о чем говорят, когда ведут речь об уроке, об учителе? «Идет не просто анализ проведенного занятия (цель урока такая-то, этапы такие-то), а проживание определенных моментов урока как событий. Именно эта энергия высокой эмоциональной включенности помогает педагогу достичь определенных подвижек в изменении собственной профессиональной позиции. Важно, конечно, не эмоциональное напряжение само по себе, а то, что за ним стоит, – готовность педагога к изменению» (Ирина Логинова).
Мы уверены, что наш читатель стоит на позиции развития ребенка. В помощь такому учителю – многие материалы от психологов, разбирающихся в возрастных особенностях детей: «В психологии существуют законы и механизмы, с которыми следует считаться, как с законом притяжения. Только действуют они не так явно, поэтому иногда кажется, что можно и не учитывать их» (Алла Фоминова).
О построении урока с учетом потребностей учеников: «Дети сейчас не те, что двадцать лет назад, подчас они обладают более широкими и современными знаниями, чем мы, о чем при случае напомнят. Вслед за антропологом Маргарет Мид можно сказать, что мы вступаем в эпоху, когда трансляция знаний происходит не только от старшего поколения к младшему, но и наоборот. Как обучать детей в таких условиях?» (Виктория Суксова).
К разговору подключаются и учителя: самое трудное – передать управление процессом обучения детям. Не только психологически, хотя это в первую очередь, но и организационно: «Дети работают по выбранным ими заданиям, в тех формах, которые сами предложили. Учитель наблюдает: кто что может, как выходит из затруднений (или избегает их) – любое проявление важно. Как понимают тему? Предвосхищается направление, приходят идеи с заданиями. Тут учитель – исследователь. Главное – не вмешиваться, хотя так и подмывает дать комментарий. Нельзя, пока они не обращаются. Удержаться, не учить, а «учиться на учителя» вот прямо сейчас – это очень трудно» (Владимир Погодин).
Интересно, что буквально три года назад мы писали о «педагогике тысячи мелочей», брали эту важную тему «оптом», а в этом году анализу частной учебной ситуации были посвящены большие публикации. Например, в статье педагога Анны Елашкиной обсуждаются причины отказа ребенка от выполнения задания. Мелочь будто бы. Но из подобных мелочей складывается повседневная школьная жизнь. «Их невозможно утаить, еще труднее имитировать. Они невероятно диагностичны. Например, то, как педагоги употребляют профессиональные термины, какая реакция детей и учителей на появление гостей, говорит о принятых здесь педагогических ценностях» (Виктор Громовой).

Дети-2009 в классе

Одаренные, неуспешные, дети мигрантов, проблемы отличников, дети и учебник, дети и оценки, детские проекты… все это было. Важен ракурс: мы пишем не про достижения, а про стремления. Говорим об условиях, в которых стремление ребенка к развитию не гибнет, а приумножается.
«Будущее государства зависит не от элиты, а от всего общества. Нам нужна не школа для одаренных, а просто нормальная школа. Школа для всех – и для тех, кто медленно развивается, и для тех, кто быстро. Хорошая массовая школа» (Владимир Загвоздкин).
«Замкнутый круг школьной неуспешности. В него включены и ученик, и учитель. Чтобы ситуация из безнадежной стала рабочей, стоит попробовать взглянуть на «выпавших из гнезда» детей иначе. Увидеть в них скрытые пока ресурсы, в том числе – для профессионального роста учителя» (Виктор Зарецкий).
«Преподавать школьные предметы ребенку, с трудом понимающему по-русски, ввести его в класс, чтобы он не чувствовал себя чужим, – эти вопросы решаются очень сложно. Но если мы хотим помочь ребенку стать учеником, во главу угла нужно ставить не требования программ, а реальную учебную ситуацию» (Елена Куценко).
«Порой дети сами начинают протестовать против ярлыка «отличник»: спорить с учителями, не отвечать на их вопросы, нарочито вступать в конфликты. Но педагоги и родители не воспринимают это как крик о помощи и всеми силами пытаются возвратить ребят в «правильное» русло. Ведь учителю нравится, когда в классе есть всезнающий и послушный отличник; родители уверены, что отличный аттестат станет залогом будущей карьеры. О том, чего при этом он лишается, взрослые предпочитают не думать» (Ольга Леонтьева).
В общем, мы все про то же, про учение с увлечением. Мы все там же, на стороне ребенка.

«Почему вы не пишете про компетентностный подход?»

Публикуя методические материалы, останавливаем внимание на таких, которые естественным образом повышают мотивацию к обучению, творческую и деятельностную активность учеников.
«Для большинства активных методов обучения характерна нацеленность на расширение пространства самостоятельных действий ребенка» (Тимофей Лазарев). Он же: «Если учитель сам принимает участие в этом упражнении, помимо пользы для себя он поможет также неуверенным и стеснительным ученикам быть смелее». А вот комментарии к другим материалам об активных формах: «Если что-то, как говорится, не пошло, не нужно злиться на ребят – просто проанализировать, что к чему, и разобраться с причинами. Попробуйте чаще интересоваться, как себя чувствуют ребята, что им нравится, что нет, почему происходят сбои, если таковые случаются» (Александр Дедушка).
Именно так: «сбои» случаются от обезличивания учебных отношений.
«Для того чтобы ребенок развивался как читатель, ему нужно предоставить возможность самостоятельно открывать в тексте авторские смыслы, сопоставлять свое понимание с толкованиями других, обсуждать различия в интерпретациях» (Зинаида Новлянская).
«Как в истинном творчестве в педагогике нет границы между формой и содержанием, как не знает этой границы симфония Моцарта или стихи Пушкина. Ее смысл и форма едины. Скорее ее можно уподобить расплавленной стали, где огонь и металл – нечто единое» (Юлий Халфин).
«Стоят ли годы учения одного попадания в ответ теста? Скажу больше: в предлагаемом ныне свыше способе проверки знаний и коренится основа разрушения нашей системы образования. Точечное попадание в правильный тестовый ответ не требует ни фундаментальности, ни универсальности. Только вот и зайца можно научить играть на барабане» (Владимир Кудрявцев).
И прежде чем трубить об успехах освоения компетентностного подхода, неплохо бы сначала подумать о самой природе компетентности: «Она может проявляться только в органическом единстве с интересами и ценностями человека. Быть компетентным – проявлять глубокую личную заинтересованность в данном виде деятельности» (Мария Холодная).
Честно позаботиться об этом.

Что нужно и что необходимо?

Тема «лишних» знаний в разговорах о современном образовании звучит все настойчивее. Вероятно, понятие «лишнее знание» актуализировалось в связи с подготовкой к ЕГЭ, по аналогии с «лишними людьми» из литературной критики позапрошлого века. Но парадокс в том, что в реальной жизни «умной ненужностью» становится как раз идеальный с точки зрения школы подросток: исполнительный, безотказный, с высоким уровнем нормативных знаний и навыков. Без «лишнего» человек сам «лишний».
«Учитель готовит к ЕГЭ. Он бросает программу, открывает тесты и – делайте, делайте, делайте. Для него это высший пилотаж. С моей точки зрения, натаскивание – это типичный непрофессионализм, когда учитель, не разобравшись в том, что в КИМах, где, зачем и почему расположено, что за этим стоит, приступает к тренировкам. Хотя со стороны и в собственных глазах он может выглядеть как очень добросовестный и ответственный человек» (Евгения Соловьева).
Разумеется, обучение, построенное на преподавании только «самого нужного», провоцируется современными (количественными) подходами к измерению качества образования. И одно из черных следствий ЕГЭ – восстановленная в правах дрессура.
В такое время мы даем слово учителям, которые думают иначе: «Накопление и организация знаний и навыков – это работа интеллекта самого человека. А работа учителя – оказание культурного влияния и осуществление грамотного педагогического воздействия» (Владимир Погодин). Это не общие слова. Воздействовать – создавать условия для полезной практики. Например, «трудно научиться чему-нибудь, не делая этого. Чтобы научиться осознанно выбирать, нужно, во-первых, выбирать как можно чаще, а во-вторых, приобрести степени свободы для выбора, то есть научиться моделировать различные ситуации в сознании, а это достигается развитием как мышления, так и эмоций» (Елена Ляушкина).
О печальных следствиях сокращения пространства для самопознания и самоопределения подростков мы говорили. Опубликован учительский «круглый стол» по окончании учебного года: «Дети учатся у нас. И мы передаем им или нашу зависимость от обстоятельств, или нашу независимость». Еще – ряд статей с такой, например, информацией: «Согласно социологическим исследованиям, около 50% подростков неспособны сделать осознанный выбор профиля к концу обучения в 9 классе» (Ольга Журавлева). Между тем наши дети вскоре окажутся вот в каком мире: «А в двадцать первом веке человек все чаще будет не «выбирать профессию», а «создавать свою профессию», творить свой собственный пакет компетенций в мире, где четкие границы профессий размываются все больше и больше» (Николай Родичев).

Проценты, проценты, проценты...

Да, мы делились с вами статистикой: интерес к педагогической деятельности падает в первый же год у половины молодых учителей. Интерес к предмету – у трети. А это подлинная мотивация к работе в школе. Зарубежные аналитики уверены: удовольствие от процесса обучения и учебы – главный показатель качества образования. «Самое простое: спросите об этом у детей».
Но спрашивают сегодня не у детей, а у ФИПИ, интересуются не мнениями участников образования, а процентами по сдаче ЕГЭ. Это, считается, и есть результат. Это, хотят нам навязать, и есть настоящая мотивация.
Правда, некоторые мероприятия и высокие решения конца года вселяют надежду на спад процентомании. Об этом – первые материалы «Школьного дела» в 2010 году. До встречи!

Обзор подготовила Людмила КОЖУРИНА