Учебник про одно, программа про другое, тесты про третье

Периодически мы открываем «Школьное дело» обзором разговоров с учителями о текущих школьных делах. Мы звоним по разным междугородным телефонам и спрашиваем, как дела. Из разрозненных реплик, суждений, историй оформляется оттиск общей ситуации, довольно точный, но и сложный. Он вызывает вопросы вроде: «Кто так решил? Кому это нужно? Как понимать? Сколько будет продолжаться?» – и другие подобные. Отмахнуться проще всего: учителя работать не хотят, вот и возмущаются. Такая позиция у многих чиновников и управленцев. Она навязывается и общественному сознанию: зарплаты у тех, кто умеет работать, стремительно растут, а неумелые пусть пеняют на себя. И только вблизи можно рассмотреть, какая это ложь…

Большие и малые жанры

Учитель из Воронежской области рассказывает: «На курсах нас пугают новыми стандартами и введением эксперимента по десятибалльной оценке. Это, видимо, делается для отвода глаз, для переключения мыслей с основных проблем. Ребенку учиться все труднее, в том числе и потому, что учитель буквально разрывается: учебники становятся все более интегративными, а задания ЕГЭ все более узко конкретными. Учебник про одно, программа про другое, тесты про третье. Напряженность большая, и она увеличивается еще и за счет постоянного беспокойства учителя о зарплате. Доплаты у нас зависят от того, есть ли деньги в бюджете района, а их, конечно, нет. В начале года нас предупредили, что стимулирующий фонд пойдет на поддержание сельских школ района. Я прикинул возможный доход и взял две ставки. Получилось 7,5 тысячи при высшей категории. О каком качестве можно говорить?»
Притом нельзя сказать, что разработчики НСОТ, БУПов, КИМов, учебников, нормативно-правовых актов и прочих установлений в сфере образования реально желают зла учителю, ученику, школе. Нет, каждый работает ответственно, в меру сил. Те же стандарты: который уже год разрабатываются серьезными людьми, а и к 2010-му, как обещали, не будут готовы. Или Кодекс об образовании, свод законов, который будто бы снимет все противоречия шитого-перешитого Закона РФ «Об образовании»: ведущие юридические силы привлечены, а к 2012 году, говорят, не успеют. Недавно по коррекции ЕГЭ комиссию при президенте создали, тоже небыстрое дело. Так что все потихоньку работают. Один только учитель мечется «во исполнение», периодически восклицая: «А может, поставить г-на Фурсенко (Калину, Болотова и др.) на класс, где собраны дети с рабочей окраины, хоть на день?» Или: «А не отправить ли г-жу Абанкину поработать в первый класс, чтобы не говорила на всю страну, что малышей учить легче, чем подростков, и поэтому учителям начальных классов можно платить меньше».
Смешно? Но так и есть: разница в «поле видения» проблем у учителей-практиков и менеджеров-теоретиков огромная.

Тактический диссонанс

Логично: платить по труду. Стимулировать успешных. Не поспоришь. Но вникнем: «У нас стимулирующую часть стали распределять по баллам: 1 балл – 7 рублей. Например, если у учителя результат на ЕГЭ выше среднего по городу, ему набавляется 1 балл» (Псковская область).
Взять и решить: о мастерстве учителя следует судить по результатам его учащихся. Однако кто пойдет учить слабых и слабейших, которых и так уже большинство? «В прошлом году я получил класс, в котором на 1 сентября было 5 второгодников и 12 детей из неблагополучных семей, год мы закончили без двоек, но качества все равно нет, так что мне дают 70% от положенной зарплаты, а мои 30% получают более приспособленные коллеги» (Ленинградская область).
Сказать: обществу нужны свободные, критически мыслящие люди, а сделать так, чтобы «у нас на физкультуру 3 часа в неделю, а на проектную работу 0,5 часа» (Новгородская область).
По идее теоретики (в том числе экономисты, менеджеры), обладая более широким взглядом, чем учителя, могут находить здравые и выигрышные пути решения проблем образования. Учитель-то работает конкретно, в более узком диапазоне, и если задача ставится очень большая, он разбивает ее на шаги и стремится максимально сократить число процессов (времени) на достижение результата. Но задач перед ним ставят так много, и они такие большие, что всегда находится повод для окрика «понимающих»: искажаете! Не додумываете! Не видите перспективы! То есть – требуйте коэффициента за динамику в слабом классе, меняйте критерии разбалловки, участвуйте в обсуждении учебников и школьных программ! Что же вы такие неактивные!
В общем, вместо того чтобы обследовать ситуацию, в которой живет и работает учитель, влиятельные люди разводят руками: «И почему они не как мы!» Правда, хронометраж дня учителя, работающего на полторы ставки, все-таки был проведен. Получился 18-часовой рабочий день, если должным образом выполнять все виды работ. Вывод: учителя всегда есть за что упрекнуть. Но напрашивается и другой: может быть, никуда не годится вся гигантская управленческая надстройка? Со всех ее этажей летят вниз, к учителю, приказы и распоряжения. И до чего доходит: «Диктуется каждый шаг. Когда и какие контрольные проводить. Кому и какие оценки ставить. Что можно говорить и писать, а что нет. При таком давлении учителя школ в своей массе боятся не то что «критически мыслить», они вообще перестают соображать. И это совершенствование системы управления?» (Москва).

Что на выходе?

«Предложила десятиклассникам провести зачет по модели квиза. Разделились на три команды по 7–8 человек и взяли по 20 вопросов, связанных с пройденными темами и составленными под квизовский формат. Понятие надо определить по трем-четырем его описательным характеристикам. Сказала, что команда победителей получает пятерки. Второе место – четверки. Они сначала воодушевились, а потом отказались: «Давайте лучше тесты, все-таки ЕГЭ впереди. И для вас же лучше». Вот как! Детки-то у нас уже в клетке!» (Иркутская область).