ТЕМА С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

Мобилизованная история

Вышел новый учебник по истории России 1900–1945 годов под редакцией Александра Данилова и Александра Филиппова. Учебник, концепция которого, опубликованная год назад на сайте издательства «Просвещение», вызвала тогда резкую общественную и профессиональную критику.

 

Наиболее одиозные трактовки и формулировки концепции – как, например, «во избежание путаницы» считать репрессированными в сталинские годы лишь расстрелянных – в учебнике отсутствуют.
В ходе обсуждения концепции редакторы учебника неоднократно подчеркивали, что их учебник есть всего лишь беспристрастное повествование о недавнем прошлом, о котором они не судят, но пытаются объяснить читателям логику власти. Но, как выясняется, авторам не удалось избежать идеологического подхода к истории.
В этой связи показательно, что в «книгу для учителя», методическое пособие, выпущенное параллельно с учебником, прошлогодняя концепция вошла почти целиком. Все те же заявления, что тоталитаризма в СССР не было, все та же безальтернативность развития событий, неумолимость произошедшего и, как следствие, отсутствие исторического выбора.
На первый взгляд такой подход выглядит безукоризненно, ведь сослагательного наклонения в истории действительно не бывает. Но учит ли такой подход думать, вырабатывать собственную позицию, выносить ценностные суждения? Мы говорим об этом здесь лишь потому, что в первую очередь это учебник для школы.
Сейчас этот учебник если и учит, то одному: в любых обстоятельствах признавать обоснованность и правоту действий власти. И с этой точки зрения он поразительным образом напоминает так критикуемые авторами советские учебники истории, где власть – рабоче-крестьянская – всегда была права. С той лишь разницей, что тогда власть преследовала цели классово-идеологические, а в нынешней интерпретации она права, потому что, как выясняется, преследовала цели экономические, «модернизационные». Раньше власть была права, потому что строила социализм, а теперь – «некапиталистическую модель индустриального общества». Содержание разное, но логика та же: там советской власти мешали ее идейные враги, здесь – противники модернизации экономики. Получается некая виртуозная историческая эквилибристика, в результате которой лишь меняются предметы жонглирования.
В этой эквилибристике, в этом желании соединить несоединимое авторы нового учебника не первопроходцы. В 1930-е годы в СССР сложилась ситуация, аналогичная нынешней: шел поиск, точнее, выбор правильных учебников. Именно тогда историк и философ Георгий Федотов написал статью «Александр Невский и Карл Маркс», опубликованную в приснопамятном 1937 году.
Вот что он писал: «Официальная Россия, бесспорно, нуждается в оформлении своего национального сознания, но, столь же бесспорно, она не в силах осуществить его. Как склеить обрывки старого марксизма, материализма 60-х годов с национализмом новых государственников? С потребностью рецепции великой русской литературы? Синтез, о котором мечтает Сталин, явно неосуществим. Или, вернее, он осуществим путем полной передвижки всех ценностей».
Можно считать, что «Краткий курс истории ВКП(б)», изданный уже на следующий год, и стал примером такого рода «передвижки всех ценностей». И сейчас мы наблюдаем еще одну подобную попытку представить историю страны «в логике власти». Правда, теперь уже не партийной, а государственной. И конечно, власть эта не столь безупречна, она совершает ошибки и даже преступления, но преступления эти, по мнению авторов учебника, являются таковыми лишь с точки зрения «общечеловеческой морали», но не «государственной целесо­образности».
…Кто-то сказал, что учителя истории правят миром. Это, конечно, сильное преувеличение. Люди живут в современных обстоятельствах, и именно эти обстоятельства воспитывают их больше, чем далекие героические времена. Историк Марк Блок любил арабское изречение, что «человек более похож на свое время, нежели на собственных предков». Тем не менее недооценивать воспитательный эффект от преподавания истории не стоит. Она играет не последнюю роль в том, что останется в головах детей, которые через десять–пятнадцать лет станут самой активной частью населения страны. Будут ли они смиренно опускать голову пред «государевы очи» или возьмут в привычку отстаивать общественные интересы? Будут ли знать о своих правах или привыкнут к мысли об обоснованности, а подчас и «эффективности» властного произвола? Будут ли предпочитать «государственный интерес» «общечеловеческим ценностям» или все же наоборот?..