ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ТЕНДЕНЦИИ
Рособрнадзор борется с мобильными шпаргалками
Только ли оттого, что персонал ППЭ не знает нормативных документов, появляются в аудиториях ЕГЭ сотовые телефоны?
Похоже, что первый обязательный для всей страны ЕГЭ вызвал
у выпускников не только стресс. Новые правила сдачи экзамена порождают новые способы их обойти. Свидетельство тому – специальное письмо, разосланное Рособрнадзором во все региональные органы управления образованием.
В письме сообщается, что в ходе проверок Рособрнадзора выявлены нарушения порядка сдачи ЕГЭ, «связанные с наличием сотовых телефонов у участников экзамена. Указанные нарушения допущены по вине организаторов ППЭ из-за недостаточного знания нормативных документов, регламентирующих проведение ЕГЭ».
Можно предположить, что из-за нескольких мобильников, найденных в экзаменационных аудиториях, федеральная контрольная служба вряд ли стала бы отправлять в регионы директиву с требованием «провести дополнительный инструктаж» и «предусмотреть профилактические мероприятия, направленные на предотвращение в будущем подобных нарушений, вплоть до наложения дисциплинарных взысканий на лиц, допустивших нарушения Порядка проведения ЕГЭ». Значит, нарушения носят массовый характер (это предположение подтверждается тем, что в письме Рособрнадзора не указано, сколько сотовых телефонов проверяющие обнаружили в ППЭ).
Из этого следует, что, по всей видимости, персонал пунктов приема экзамена недостаточно подготовлен, иначе зачем Рособрнадзору в момент, когда экзамены уже стартовали, напоминать, что школьник может иметь с собой только паспорт, ручку и «разрешенные дополнительные материалы»? Такие вещи персонал ППЭ должен знать «назубок»: в этом и состоит их непосредственная работа.
Но есть и другое предположение: при переходе ЕГЭ в штатный режим федеральные ведомства во многом утратили контроль над процедурой сдачи единого экзамена. И жесткость требований, предъявляемых к выпускнику от имени государства (вспомним про отмену правила «плюс один», из-за которой многие школьники рискуют не получить аттестат), компенсируется поблажками, которые допускают организаторы экзамена на местах. И если смотреть под этим углом зрения, письмо Рособрнадзора оказывается не окриком сверху – а ну-ка привели все в порядок! – а выражением беспомощности и просьбой соблюсти видимость приличий: хотя бы телефоны из аудиторий уберите!
Надо заметить, что в таком повороте событий виноваты сами федеральные ведомства. Можно сколько угодно говорить об объективности процедур ЕГЭ, о независимой оценке качества образования. Но если по результатам ЕГЭ начинают оценивать работу школы, труд учителя и проводит экзамен не какая-либо независимая инстанция, а он остается внутриведомственным, внутрисистемным делом, возникает управленческий тупик. Система должна проверить саму себя; и в этой ситуации уже не важно, кто и как составит тестовые задания – тесты никакой роли не играют.
Вся образовательная политика последних лет нацелена на то, чтобы сделать учителя человеком системы, человеком бумажной иерархии; учителю показательно и последовательно не доверяют, заставляя отчитываться о его работе все возрастающим числом бумаг. Но образование – это область, где все продуктивные отношения строятся на доверии: доверии ученика к педагогу, педагога к ученику. Если же доверие уходит, сменяясь тотальным контролем, – ЕГЭ только символ и малая часть системы этого контроля, – если экзамен превращается в бессмысленное испытание способности сдавать экзамен, в аудиториях появляются и мобильные телефоны, и любые другие шпаргалки. И число их будет возрастать пропорционально ужесточению регламента проведения ЕГЭ, в котором не видят смысла ни ученики, ни учителя.