Невидимый фашизм

Поверженный и проклятый, фашизм ушел с политической сцены до конца не объясненный, а потому, к удивлению нашему, может вернуться и уже давно и потихоньку возвращается в масках национально-патриотических организаций и партий порядка.

Книга американских ученых «Авторитарная личность» стала настоящей энциклопедией самых темных сил, таящихся в современном человеке, тех сил, которые могут стать и уже не раз становились благодатной почвой для бесчеловечных тоталитарных режимов.
Что же, по мнению авторов исследования, лежит в основе тенденций, прорывающихся сквозь благопристойную оболочку добропорядочного гражданина даже самой цивилизованной страны? Какие особенности личности образуют синдром восприимчивости к антидемократической пропаганде, а через него – готовность поддержать фашистский режим?

Жесткая приверженность общепринятым нормам и ценностям. Речь идет прежде всего о подверженности социальному давлению, стандартам той «коллективной силы», с которой человек себя отождествляет. Это влияние пресловутого «коллективизма». В своем крайнем выражении он предполагает наказание «нарушителей», не желающих следовать стандарту, позволяющих себе оказываться в меньшинстве и гордиться этим.

Подчинение власти. Одним из главных символов веры нацистского режима всегда считалось стремление обрести сильного лидера, безоговорочное признание ведущего авторитета государства перед личностью, подчинение власти. Выдающийся американский психолог Милгрэм в серии жестоких экспериментов в середине 60-х годов убедительно показал, что обычный, совершенно нормальный человек готов по требованию власти переступить множество моральных запретов, причем без всякого принуждения и без малейшей угрозы для себя в случае невыполнения приказа сверху. Подчинение авторитетам рассматривается как очень глубинная установка, относящаяся к широкому диапазону фигур власти – родителям, старшим, начальникам, сверхъестественным силам, анонимным носителям властных полномочий и т.д.
Общепринятым стандартам человек чаще всего подчиняется в силу отсутствия или недоразвитости у него внутреннего морального авторитета – то есть совести. В случае авторитарного подчинения имеет место противоречивое отношение к фигурам власти: глубоко коренящиеся враждебность и бунтарство по отношению к давлению, сдерживаемые страхом, побуждают человека к «перегибанию палки» в противоположном направлении, и он становится чрезмерно послушным, зависимым и угодливым.

Авторитарная агрессия. Оборотной стороной подчиненной, некритической установки по отношению к моральному авторитету «своих» становится тенденция выявлять, осуждать, изгонять и наказывать «чужих». Полная противоречий психика потенциального фашиста стремится подавить и вытеснить плохие стороны авторитетных для него фигур – например, их нечестность, доминантность, эгоизм за счет приписывания этих качеств представителям враждебных групп, которые как раз объявляются склонными к диктатуре, коррупции, бесчестности.
Враждебность и агрессия по отношению к национальным меньшинствам, да и вообще представителям меньшинства, – типичный поиск «козла отпущения».
…Пожилая москвичка на Измайловском рынке интересуется у торговца с юга ценой пучка укропа. Услышав цифру, сразу же выносит приговор: «Стрелять вас всех, сволочей, надо». Сколько себя помню, всегда на рынках торговали южане, и всегда у них цены на продукты, доставленные издалека, были очень высокими. Однако требование «гнать и расстреливать» широко распространилось только сейчас…
Рискну сказать, что дошедшая до высшей точки кипения в обществе ненависть к взяточникам, жуликам, лихоимцам в значительной степени базируется на осознании своего бессилия получить столь же выгодные источники быстрого обогащения. Вспомните, каким всенародным было в прошлом «осуждение» спекулянтов и презрение к ним и как быстро после указа о свободе торговли огромная масса населения сочла вполне приемлемой для себя столь презираемую вчера спекуляцию.
Но слабость собственного «я» вызывает к жизни еще целую гроздь тенденций, которые призваны как-то его укрепить.

Отказ от самопознания, творческого воображения. Человек боится думать о своем внутреннем мире, потому что может обнаружить там полную неопределенность и клубок слабостей, которые не в силах распутать самостоятельно; а все люди, которые культивируют субъективность своего характера и взглядов, вызывают раздражение и протест напоминанием о своей собственной неполноценности.

Суеверие, подверженность предрассудкам, вера в мистику. Одна из наиболее характерных особенностей нынешнего состояния нашего общества – откат общественного сознания к тем формам оккультизма и мистики, которые цивилизованными странами давно пережиты, во всяком случае – давно уже заняли там причитающуюся им скромную нишу.Суеверие и вера в мистику выполняют важнейшую функцию для нашего человека – они помогают переместить ответственность на внешние силы, не подвластные нашему контролю. Больше того – нет необходимости и разбираться в смысле происходящего. То есть вообще никакая активность не нужна. Разве плохо? При всей своей псевдозагадочности мистические построения объединяет еще одно обстоятельство – они дают простую картину мира и универсальное объяснение.

Поклонение силе. Фашистская диктатура будет особенно «впору» людям, привыкшим оценивать окружающих в терминах «силы – слабости, доминирования – подчинения, жесткости – мягкости», отождествляя первые элементы в каждой паре с успехом, а вторые – с неудачей и поражением.
В прошлом году я провел небольшой опрос, интересуясь, в частности, какие качества люди считают в наши дни своими слабостями и чем хотели бы их заменить, появись у них такая возможность.
Так вот, в качестве слабостей чаще всего фигурировали совестливость, порядочность, деликатность, которые, по мнению опрошенных, следовало бы заменить наглостью, напористостью, равнодушием, хитростью. Собственная внутренняя слабость всегда оборачивается приписыванием чрезмерной значимости внешним атрибутам силы и жесткости.

Цинизм и разрушительные тенденции. Стало уже притчей во языцех говорить о всеобщей озлобленности, взвинченности, конфликтности, черст­вости и бессердечности, отравляющих взаимоотношения.
Т.Адорно и его коллеги в названном выше исследовании неоднократно подчеркивают, что человек, столкнувшийся с непреодолимыми внешними препятствиями на пути удовлетворения своих важнейших жизненных потребностей, таит в себе множество до поры скрытых агрессивных импульсов. Они ищут выход и обязательно находят его.
Однако психически нормальный человек нуждается в том, чтобы выход агрессии прошел фильтр его собственной «моральной цензуры». Ему нужно хоть какое-то оправдание для собственных деструктивных действий. Например, «жалость унижает», «прояви слабость – и тебе сядут на шею» и т.п. Если такой приемлемой упаковки для собственной агрессии найти не удается, то в его распоряжении остаются ссылки на то, что «все так делают», и т.д.
Нечего и говорить, что подобная генерализованная агрессивность легко может быть направлена путем умело применяемой пропаганды против представителей национальных меньшинств или любых других групп, преследование которых отвечает сиюминутным политическим целям.

Склонность к проекции. Человек не в силах жить, постоянно подавляя импульсы собственной агрессии и загоняя вглубь внутренние конфликты. Склонность верить, что в окружающем его мире происходят дикие и опасные события, осуществляются заговоры тайных сил, что в ближайшем будущем грядут страшные потрясения и катаклизмы, очень часто объясняется приписыванием окружающему миру тех же процессов, которые в иррациональной, а потому особенно невыносимой форме действуют внутри самого индивида.
Когда с экрана телевизора и со страниц газет нам начинают упорно внушать, что приближается или даже идет гражданская война, вполне оправданным будет предположить, что линия фронта противопоставила непримиримые силы внутри говорящего, а признать это ему мучительно тяжело. Куда легче кричать о всеобщем расколе и хаосе.
Любые самые фантастические и невероятные версии происходящих вокруг событий будут приняты на веру перепуганным, запутавшимся, потерявшим опору человеком, если позволят отвлечься от хаоса в собственной душе, перенесут причину всех его переживаний вовне и таким образом снимут с него «вину» за собственную неадекватность. Такая душа – едва ли не самая благодатная почва для семян фашизма.

Озабоченность сексом. Собственно, это проявление той же самой проекции, которое можно выделить в качестве отдельного просто в силу общественной чувствительности к этим проблемам. Длительный период «официальной бесполости» и запрета на сексуальную тематику привел к подавлению сексуальных импульсов на индивидуальном уровне, которое неизменно кончается прорывом. Что мы сейчас и наблюдаем.
Кстати, насильственная и неестественная «сексуализация» нашего общества своей чрезмерностью сродни поведению стеснительного подростка, который отчаянно врет о своих «любовных победах», пересыпая рассказы циничной бранью.
А нетерпимое отношение к сексуальным меньшинствам, склонность одобрить самые жесткие меры по отношению к ним представляет собой все то же не раз упомянутое нахождение удобного объекта для разрядки внутренней агрессии. Психоаналитики считают, что особая агрессивность по отношению к нарушителям традиционных сексуальных норм часто вызывается сильнейшим подавлением собственных импульсов субъекта и опасением, что эти импульсы могут внезапно выйти из-под контроля.

...Вслед за группой создателей «Авторитарной личности» мы рассмотрели портрет индивида, образующий необходимую и достаточную психологическую пору фашистского режима. Невооруженным глазом видно, насколько точно отражает этот портрет лицо нашего нынешнего общества. Конечно, такое утверждение требует специального социологического исследования, но, как представляется, его результаты очевидны. Даже проводить такое исследование страшновато.
Так что название фильма Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм» – удивительно точное. Ничего необыкновенного в фашизме нет. И потенциальные фашисты, те, кто может стать опорой фашистского режима, – люди самые что ни на есть обыкновенные. Без всяких крестов, коричневых рубашек и свастик на рукаве. Такие же, как и мы с вами. Мы с вами.

№ 58, 1993