Ориентиры в кривых зеркалах

Ненадежные рецепты

Что нужно школе? Что могло бы спасти ее и от мрачных тоталитарных запретов, и от беспредела вседозволенности?
Ответить нелегко, поскольку общепринятых рецептов нет. Приведу все же в самых общих чертах несколько вариантов ответа.
Первый – поставить школу в зависимость от родительского предпочтения. В этом случае правительство выдаст родителям денежные чеки на каждого ребенка школьного возраста. Их можно будет вложить в любую школу, которая вам понравилась, и привести туда ребенка. Естественно, непопулярные школы останутся без учеников и, следовательно, без денег. Им придется улучшать свою работу, завоевывать родительское признание или закрываться.
Другой вариант – поставить учителя в зависимость от детского предпочтения. Например, объявить свободное посещение занятий. К какому учителю хочу – к тому иду. К кому не хочу – того обхожу стороной. Непопулярные учителя останутся без учеников, а придется им переучиваться и работать по-другому. Или уходить из школы.
Еще один вариант, хорошо нам знакомый: поставить всех в зависимость от уровня знаний ученика. Для этого существует универсальная обратная связь – школьная отметка. Это сигнал не только для ребенка, как мы привыкли думать, но и для самого учителя, и для родителей, и даже для школьной администрации.
Отметки – и кнут, и пряник. Она плохая – обидно ученику, плохо родителю, несладко учителю, тревожно администрации. И наоборот.
Какой же способ лучше? Да все они не идеальны и годятся только отчасти.
Конечно, на бумаге это выглядит красиво и заманчиво: уровень знаний, мнение родителей, мнение учеников… Но мы уже знаем, во что превратилась у нас пресловутая борьба за успеваемость. Не уровень знаний она нам принесла, – взаимный обмен и издевательство.
Вот так и со свободным выбором. Родители не всегда выберут лучшую школу, скорее – более модную, с большей рекламой или просто ближнюю. Дети не всегда выберут лучшего учителя, возможно – более удобного и покладистого. Стремление учителя и администрации угодить родителям и ученикам, понравиться любой ценой – тоже вещь небезопасная.
Я уж не говорю о технических сложностях: что делать с непопулярными школами и учителями? Как быть с наплывом детей в популярных учебных заведениях?
Но как-нибудь можно с этим справиться.

Какую продукцию производит учитель

Беспокоит другое. Самое главное. Оказывается, какие бы новые механизмы мы ни изобретали для школы – в реальной жизни все они, как правило, не оправдывают наших надежд. Не выполняют или плохо выполняют ту основную задачу, ради чего все и затевалось: побудить ученика и учителя к эффективной работе.
Школа – крепкий орешек, о который ломали зубы реформаторы и администраторы всех времен и народов. Почему же все-таки до сих пор не нашлось удобного и общепризнанного средства, чтобы отрегулировать и как следует наладить ее работу? Такого средства, как рыночная система – для экономики, а избирательная система – для политики. Неужели школьный механизм оказался сложнее государственного или хозяйственного механизма?
Сложнее – нет, неподатливее – да.
С одной стороны, школа – это обычное современное предприятие, которое нуждается в грамотном управлении. А с другой…
Дело в том, что педагогика во многом сродни искусству и даже религиозному таинству. Работа учителя – это общение с детьми, а общение с трудом поддается внешнему механическому регулированию, скорее уж духовному влиянию. Здесь ничего не решает и обычное голосование, так же как оно ничего не решает и в художественном творчестве.
Оттого-то и проваливались любые школьные реформы, что их авторы всего этого не учитывали, всецело полагаясь на формальную оценку учительского труда. Это, в общем, и естественно. Если школа – предприятие, значит, его успехи надо измерить, взвесить и оценить. За хорошее качество – награда, за плохое – наказание. Вот и все регулирование.
Какие же тут могут быть критерии? Уйма критериев, но все они, если подумать, далеко не совершенны.
Все та же успеваемость. Победы на олимпиадах. Выпускники, поступившие в вуз. Количество правонарушений. Оборудование кабинетов. Разработка особых учебных курсов и программ. А на Западе – анкеты, тесты, рейтинги…
Все вроде не без логики, все заманчиво и все – недостаточно. Больше того – способно ввести в заблуждение. Потому что дети – разные, условия – разные, учителя – разные, начальство тоже разное. Когда все это накладывается друг на друга, получается какой-то всеобщий самообман.
Понятие «качество продукции», такое очевидное и основополагающее для материального производства, оказалось совсем неочевидным для школы.
И действительно, какую продукцию производит учитель? Может быть, это урок? Или ученики? Или их память, насыщенная информацией? Их душевный комфорт и достоинство? Их нравственные идеалы и убеждения? Их характеры и будущий жизненный успех?
Как все здесь противоречиво и неоднозначно, изменчиво и условно! И кто возьмется оценивать качество такой продукции? Кто всевидящим глазом проникнет в душу ребенка и взвесит на точных весах все исходные обстоятельства, влияния, намерения и результаты? Разве что Господь Бог.
Нет уж, увольте. Ни один формальный показатель, ни одна комиссия с такой задачей не справится. На эту роль всеведущего Господа Бога в школе может претендовать только сам учитель, и только тот учитель, о котором обычно так и говорят – «учитель от Бога».

Педагогические эпидемии

Однако формальные критерии по-своему интересны, даже полезны и никакого вреда не приносят, если ими не увлекаться чересчур и понимать их неизбежное несовершенство.
Но уж если наше благословенное начальство или просто всесильная мода просигналят очередной «крестовый поход», очередную реформу и поднимут на щит какую-нибудь новую формалистику, объявляя ее лекарством от всех болезней, – тогда беда! Значит, опять обман, опять всеобщие иллюзии, опять душевные силы школы будут отвлечены на пустое, ненужное, бессмысленное дело, а дети, как обычно, останутся в стороне.
Через сколько-то лет неизбежно наступает прозрение. Все дружно ругают то, чем еще вчера увлеченно занимались.
 Американская школа, например, измучена, буквально замордована психологическим тестированием. С кем ни говорю из американских педагогов (и непедагогов) – все они это тестирование ругают или по крайней мере недолюбливают.
Но мы же еще этим не переболели!..
Эти приступы формалистической лихорадки, которые постоянно трясут школу и учителя, – пожалуй, самое большое несчастье педагогики.
Дело не только в том, что зря пропадают время и силы, потраченные на погоню за очередным формальным успехом. Дело в том, что в результате сами ориентиры учителя искажены. Его постоянно заставляют смотреть не в ту сторону, уважать не то, что следует, молиться, так сказать  «не тем богам».
В конце концов он и сам перестает понимать, что хорошо, а что плохо, начинает верить в бумажки, а не в детей и думает уже не о детях, а о всякой формальной ерунде или вообще ни о чем.
От кого же исходят эти гибельные педагогические эпидемии, кто их распространяет и поддерживает, кто в них заинтересован?
Прежде всего наше собственное начальство. Министерское, областное, районное и так далее. Желает ли оно школе зла? Нет, конечно. Напротив – им все кажется, что все эти гонки с препятствиями только и способны реанимировать нашу школу.
Но чем больше они стараются, тем хуже выходит. Жалко! Обидно. Жалко их энергии и стараний.
Конечно, административная машина требует своего. Каждый день на столах цифирьки, процентики, сводочки… Стремление к ним у начальства чисто инстинктивное, как и у любого управленца. Но школа ведь не фабрика и не колхоз! Успех школы невозможно и не нужно выражать одними только цифрами. Пока мы этого не поймем – будем крутиться как белка в колесе, догоняя свой собственный хвост.

Что в цене на школьном рынке

Теперь говорят: школе поможет рынок. Почему бы школе не зависеть от своего, так сказать, потребителя?
Что ж, рыночные механизмы замечательно работают при производстве мебели и автомобилей, но они же порождают низкопробную коммерческую литературу и пошлые телепрограммы. Почему?
Потому что в духовной сфере массовый спрос не всегда служит критерием высокого качества. Часто происходит обратное: массовый спрос означает как раз плохое качество, отражая низкий уровень духовного развития потребителей. Ориентируясь на этот уровень, рынок невольно противодействует развитию и прогрессу.
Но если даже рыночные механизмы не всегда полезны, а иногда и опасны в духовной сфере, то какие же обратные связи здесь годятся? Оценка экспертов? Интеллектуальной элиты? Или самого автора-творца?
Абсолютного критерия тут нет. И быть не может! В том-то и дело, что множественность, неопределенность, неуловимость критериев заложены в самой природе духовного развития. Унификация его убивает. Чем больше оно индивидуализировано, тем лучше.
Поэтому любой Мастер, имеющий дело с человеческой душой – писатель, учитель, художник, – работает в конечном счете так, как ему подсказывают его совесть, его внутреннее достоинство, его творческое чутье и умение.
Главная обратная связь учителя – внутри класса, а не снаружи. Его главный критерий – сами дети, его главный судья – собственная совесть, его главный мотив для совершенствования – внутреннее удовлетворение от работы.
Творческий дух учителя надо поддерживать: создавать благоприятные условия, стимулировать, открывать новые перспективы… Заменить его в школе нельзя ничем.

№ 90, 1993