Исполнимая заповедь

Одна из редких радостей жизни – вдруг вслушаться в слово и понять его точный смысл. Слово – как книга, в которой находишь новое каждый раз, когда перечитываешь ее, и это кажется чудом.
Недавно включил телевизор, а там незнакомый мне человек, так и не знаю, кто это был, говорил о том, что соблазняться – это хорошо, и даже употребил такое странное выражение, как «исполнение соблазна». Было очевидно, что он не понимает значение слова «соблазн» и думает, что это то же самое, что и желание. Но соблазн-то всегда связан с грехом, с внутренним или внешним запретом. Можно соблазниться, можно удержаться от соблазна, но чтобы соблазн исполнился?
Ерунда.
А на днях, размышляя о чем-то, я не­ожиданно для себя услышал, что скрывается за словом «оскорбить».
О-скорбить – вовсе не задеть, не обидеть, а поселить скорбь в душе человека. Вызвать скорбь, нагрузить скорбью как тяжелой ношей.
Такова же конструкция обычных слов о-печалить, о-золотить, об-надежить, об-радовать. Так же устроены нелепые современные неологизмы вроде о-билетить (всем раздать билеты в автобусе) или о-товарить.
Интересно слово «обеспечить»: больше не надо печься, ты избавлен от заботы. Был о-забочен, пекся, стал о-беспечен.
Но вернусь к слову «оскорбить». Часто пишут: «Учитель должен следовать клятве Гиппократа «Не навреди!».
Конечно, не навреди. Но, к сожалению, учителю не всегда дано знать, не вредит ли он ученику. Он заставляет делать уроки – это на пользу ребенку или во вред? Неизвестно, одному на пользу, десяти во вред. Один приобретает привычку сидеть над учебником, у десяти задания на дом вызывают стойкое, на всю жизнь, отвращение к учению. Учитель ставит плохую отметку – это на пользу? Кому-то на пользу, будет лучше учиться; кому-то – страшный вред: его представление о самом себе, Я-образ, важнейшее в психике человека, ухудшается, что может вызвать весьма дурные последствия. Учитель химии так хорошо преподает, что полкласса идет в химики, – хорошо это или плохо? Не навредил ли он кому-нибудь страстным своим преподаванием, не испортил ли чью-то судьбу?
Нет, не знаю, как у врачей, а педагогу заповедь «Не навреди!» исполнить трудно. Педагог имеет дело не просто с ребенком, но и с его судьбой, а кто может знать судьбу человека?
Но вот важнейшая и вполне исполнимая заповедь для учителя (да и для каждого человека): не оскорби! Не вызывай скорбь в душе другого! Делай все, что нужно, для исполнения учительского твоего долга, но так, чтобы не вызывать скорбь.
Оскорбленный скорбит. Он не может успокоиться. Обида проходит, а скорбь, вызванная оскорблением, не утихнет никогда – она на всю жизнь. Десять лет пройдет и двадцать, а все равно будет на душе скорбь – оскорбления не забываются.
Увы, мы, учителя, так устроены. Дети ведут себя дурно, ударил бы – да нельзя. А так хочется отомстить, чтобы сохранить свое достоинство.
И тогда мы о-скорбляем обидчика: вот тебе!
А то и без всякого повода оскорбляем, пользуясь правом сильного.
...Иногда я думаю, что нет человека более грешного, чем учитель; и кто же отпустит нам наши прегрешения? Перед кем покаяться? Как внушить себе на всю жизнь: не оскорби?

№ 130, 1994