«У большинства учащихся элитарных школ…»

Одной из главных аксиом педагогики сотрудничества остается недопустимость делить детей на умных и глупых, невозможность отбирать в школу способных, а остальным отказывать.
Это аксиома не только для педагогики сотрудничества. Симон Львович Соловейчик первым делом спрашивал любого директора или учителя: «В вашу школу принимают всех или отбирают по тестам?» И если получал ответ: «Отбирают» – разговор, как правило, на этом заканчивался.
И наша газета всегда била тревогу: общество, в котором детей делят, отбирают при приеме в общеобразовательную школу, не имеет шансов стать нормальным. Потому что если школа построена на отборе по каким-то признакам, то взрослая жизнь будет построена тоже на отборе людей по определенным признакам. И, как показывает история, главным критерием отбора в конце кондов становится национальность, происхождение или что-то подобное, не зависящее от человека.
Многие с нами не были согласны.
– Да ну что вы так болезненно реагируете, ничего страшного, тем более что есть одаренные дети, это наша элита, им надо создавать особые условия.
Некорректная подмена проблемы деления детей по способностям проблемой одаренности – один из бессовестных приемов. Одаренность – это не только и не столько способность к учению. Даже интеллектуальная одаренность не всегда связана с успехами в обу­чении. Одаренность – это способность получать образование не лучше других, а по-другому.
Сегодня многое говорит о том, что наступил момент, когда проблема деления людей по национальному признаку и проблема отбора детей по способностям смыкаются.
Об этом говорит и характер обсуждения национальной доктрины развития образования, и появление в периодической печати описания методик отбора элитных детей уже не по тестам, а по анатомическим замерам.
Национальные доктрины – как сухой порох, обращаться с ними нужно предельно осторожно. Исторический опыт наш требует сверхделикатного отношения к самой постановке национальных, межнациональных, общенациональных проблем. Раскрутить маховик борьбы за чистоту национальных интересов несложно, а вот удержать этот маховик от разрушительных последствий еще никому не удавалось.
Поэтому, когда образовательная проблематика обсуждается в форме противопоставления иноземного и российского, нам кажется, что здесь возникает серьезная опасность.
В одном из материалов, посвященных доктрине образования, читаем: «Зарубежное образование решает свои задачи, никак не связанные с проблемами сохранения и развития российской культуры, российского общества».
Ощущение нарастающей тревоги не покидает при чтении большинства материалов, касающихся национальной доктрины образования. Невольно возникает образ злых сил, специально лишивших школу всякого финансирования, чтобы дать возможность загубить российское образование, а тем самым осуществить геноцид российско-русского этноса.
Почти в каждом выступлении бросаются в глаза выражения: «Эрозия традиционных ценностей российского общества...»; «Отчужденность ребенка от собственной страны...»; «Школа может стать способом программирования гражданской войны... произойдет диаспоризация и уничтожение самого русского этноса... российское образование принципиально является такой областью практики, в которой нам в настоящий момент не надо копировать западный опыт и выстраивать способы, аналогичные западным».
Не всегда удачное знакомство с зарубежными образовательными системами, нищета школы, недоступность для людей высококачественного образования, ощущение учителями и родителями необходимости радикальных мер – все это так заманчиво связать ради политического эффекта в одну линию и строить на этом испытанную (к несчастью!) доктрину национального единства.
Методология создания такого эффекта в общественном сознании проста: надо показать, что «после этого» означает «вследствие этого».
Дали свободу – отняли деньги.
Появились зарубежные системы – исчезли патриотизм и гражданственность.
Исчезла единая идеология – наступает геноцид российско-русского этноса.
...Может быть, мы бы не стали сейчас заниматься обсуждением судьбоносных текстов, но случилось событие, которое, не имея прямого отношения к этой теме, усилило нашу тревогу. Событие это представляется нам знаком того, что исчезает грань между дозволенным в педагогической дискуссии и запредельным.
В уважаемой газете появился текст, в котором провозглашается и защищается тезис о генетических и даже анатомических отличиях учащихся элитарных школ от учеников массовых школ. Черным по белому...
Ну вот, что называется, приехали. Когда мы смотрели фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», нам и в голову не приходило, что придет время, и мы в газете, пользующейся доброй репутацией, прочтем, что особенности мозгового и лицевого черепа, надбровья и рельефность лба могут свидетельствовать о подлинной одаренности. Помните, в фильме М.Ромма люди в белых халатах (психологи или врачи) измеряли специальными циркулями параметры черепов и выявляли, кто из испытуемых настоящий ариец, а кого в целях национальной безопасности следует причислить к ненастоящим арийцам, то есть потенциальным врагам.
А на днях в редакцию позвонил журналист из одного южного города и сообщил, что по указанию краевой администрации составляются списки членов школьных администраций по национальному признаку. Составляется статистика: сколько в крае директоров русских, сколько нерусских. Наверное, это теперь тоже элемент национальной безопасности?
За последние годы мы уже не раз убеждались, что образование первым выявляет общественные тенденции, которые зреют и вот-вот станут доминирующими.
Неужели наступает образовательная реакция, неужели характер теоретических споров о доктрине развития образования – это знак надвигающейся черной полосы?

№ 72, 1998