На пороге нового перегиба

Кажется, еще одно небольшое усилие – и панацея от всех педагогических болезней будет найдена. Так своевременно подвернулся под руку спасительный инструмент – тест. Он очень удобен и, главное, безопасен для тех, кто им оперирует, – в случае неудачи можно смело пенять на недальновидность авторов-создателей.

Но что вы скажете, если искалеченный вами ребенок спустя много лет подаст на вас в суд и выиграет дело? Невероятно? Прецедент уже есть. За ошибку можно дорого заплатить.

То, что различия в способностях реально существуют, – факт достаточно очевидный. Поэтому выявление способностей, создание наиболее благоприятных условий для их развития представляются чрезвычайно важными.
Один из механизмов решения этой задачи – дифференциация обучения. За ее внедрение в практику образования раздается все больше голосов. По мнению многих, разделение учащихся на потоки по тем или иным способностям и склонностям должно осуществляться на основе данных психологической диагностики. Иноязычное слово «тест» все чаще мелькает в лексиконе новаторов от педагогики.
Отношение к тестам в нашей стране противоречивое. Психодиагностические разработки, начатые на рубеже XIX–XX веков исследователями Англии, Франции, Америки, были с энтузиазмом подхвачены в Советской России. Зарубежные методики и оригинальные тесты стремительно ворвались в школьную жизнь. Однако скверная адаптация зарубежных оригиналов, привлечение непрофессионалов к тестированию, категоричность диагнозов приводили к негативным результатам. Но главный вывод оказался абсолютно неприемлемым: одни умнее, чем другие. С классовыми установками рабоче-крестьянского государства это соотношение абсолютно не совпадало. В итоге в 1936 году появилось известное постановление ЦК ВКП(б), положившее конец подобным «извращениям».
Слово «тест» враз сделалось почти неприличным. А в школьной практике укоренился принцип: неспособных нет, и любого можно научить чему угодно. Положение учителя стало совсем незавидным: низкая успеваемость теперь ставилась в вину лично ему. Учителя не замедлили защититься пресловутой процентоманией, в результате чего среднее образование зачастую опускалось до очень среднего.
С индивидуально-психологическими различиями (в том числе интеллектуальными) педагогам приходилось сталкиваться каждый день. Неудивительно, что, как и в ряде других случаев, запретный плод стал казаться панацеей.
Сегодня тесты многим видятся чуть ли не избавлением от всех бед. Однако резкий перепад общественного мнения от тестофобии к тестомании заставляет объективно разобраться в проблемах психодиагностики. Признав, что тесты являются не идеологическим оружием империализма, а весьма эффективным психологическим инструментом, следует все же определить, где и как этот инструмент применять.
В середине 70-х годов нью-йоркский суд рассмотрел иск некоего Даниэля Хофмана к городскому отделу образования. Суть иска сводилась к следующему. В шестилетнем возрасте Хофман прошел тестирование, в результате чего был признан умственно отсталым и направлен в соответствующую школу. Чуть позже мальчик еще раз прошел тестирование. Результаты были гораздо лучше. Тем не менее на его судьбу это не повлияло.
После окончания школы для умственно отсталых Даниэлю снова предложили тесты – чтобы поместить его в соответствующую группу профподготовки. Тест на этот раз выявил достаточно высокий уровень его интеллекта, и в группу проф­подготовки юноша принят не был, так как не соответствовал специфике ее контингента.
Оказавшись на пороге взрослой жизни без полноценного образования и без профессии, он обратился в суд с требованием компенсации за искалеченную судьбу. Суд признал иск справедливым и обязал ответственную педагогическую организацию выплатить ему крупную денежную сумму.
Обратимся к некоторым важным выводам, вытекающим из этого необычного дела.
Во-первых, надо признать, что рабочие методики, какими являются тесты, служат в то же время мощным орудием социальной селекции. Ведь результатами их использования становятся выводы, которые решают судьбу человека.
Во-вторых, совершенно очевидно, что однократного тестирования недостаточно. Существуют разнообразные варианты методик, они направлены на разные проявления интеллекта, и их результаты могут заметно различаться.
Американские психологи первыми указали на то, что дифференциация обучения – это палка о двух концах. Как показала практика, высокоодаренные дети (составляющие примерно 5 процентов от всей возрастной группы), попавшие в один класс, достигают чрезвычайно высокого уровня развития. Дети, чьи способности достаточно высоки, но не столь исключительны, собранные в один класс, не демонстрируют особых достижений. Те же, чьи способности признаны низкими, помещенные в «класс выравнивания», опускают руки, озлобляются. Так что проблема развития их способностей уходит на второй план, на первый – ставится необходимость коррекции их поведения.
Тесты интеллекта могут сослужить недобрую службу. Никто не ляжет на операционный стол, если скальпель занесен рукой человека, не имеющего медицинской подготовки. Тесты – инструмент не менее серьезный, и подходить с ними к человеку имеет право лишь профессионал. Педагог должен избегать соблазна любительского экспериментирования, поскольку результаты могут оказаться непредсказуемыми.
Зарубежные и отечественные психологи единодушны в оценке тестов. По их мнению, тесты лишь количественно измеряют интеллект, но не вскрывают его качественных способностей. В основе вычисленного «коэффициента интеллекта» могут лежать совершенно разные способности.
Более того, как показали специальные исследования, результаты теста – это показатель меры усвоения определенных интеллектуальных действий. Действия эти в прошлом опыте ребенка могут быть усвоены целенаправленно или стихийно либо могут вообще отсутствовать. Делать же вывод о степени умственного развития на этом основании не вполне адекватно.
Важно и то, что каждый тест отражает представления его создателя о природе интеллекта. За вековую историю психодиагностики на этом поприще достигнуты немалые успехи, тем не менее до единодушия в этом вопросе еще очень далеко. И недальновидно было бы оперировать измерительным прибором, покуда дискуссионным остается само понятие меры и предмета измерения.
Хочется надеяться, что эти соображения несколько остудят скороспелый энтузиазм тех, кто надеется за счет тестов разрешить нынешние педагогические проблемы. Для определенных целей тест может быть весьма полезен, но наивно считать его панацеей.

№ 70, 1993