КУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ
Роман Арбитман: «Исторические мифы питаются невежеством и уязвленным самолюбием»
На днях в московском издательстве «Время» вышла
мемуарно-публицистическая книга «Как мы с генералиссимусом пилили
Луну». Под именем доктора Р.С.Каца Роман Арбитман* написал
книгу-пародию «Бестселлеры будущего года» и роман-исследование «История
советской фантастики», в котором фантастически и пародийно излагается
сюжет освоения Луны коммунистической властью Советского Союза. Судьба
этого произведения в современной массовой культуре оказалась совершенно
невероятной и по-настоящему абсурдной: на персонажей этого романа
ссылаются авторы многих книг и по меньшей мере трех документальных (!)
фильмов, где утверждается не что-нибудь, а «приоритет Советского Союза
в поглощении Луны». Но как это могло случиться? Симптомом чего служит
это желание подхватить пародийную выдумку? Где коренится готовность
поверить абсурду? Может быть, в нашем советском детстве? Об этом мы
разговариваем с писателем.
– Роман Эмильевич, а вы в
школе всему верили, что учителя говорили?
Если нет, то почему? Если да, то когда, как и почему начали критически
переосмысливать усвоенное?
– Я пошел в первый класс в 1969 году, и я уже тогда знал от
родителей, что наши танки в Чехословакии – это не очень хорошо. Но свое
знание я держал при себе и, в общем, в первые 7–8 лет школьной жизни я
вполне верил в то, что мне говорили на уроках: что Волга впадает в
Каспийское море, что вода имеет три агрегатных состояния, что высота
Джомолунгмы – 8848 метров, а дважды два – четыре. Честно говоря, я верю
в это до сих пор. Если же говорить о тех областях гуманитарного знания,
которые были связаны с идеологией, то я, разумеется, кое в чем
сомневался. По крайней мере к выражениям типа «империализм –
загнивающий капитализм» или «зрелый социализм» я относился (как и
многие) с некоторой иронией. Но вслух – как и большинство взрослых той
поры – я этих сомнений не высказывал. Анекдоты о Леониде Ильиче были
почти так же популярны, как и анекдоты о Василии Иваныче, но их
рассказывали на кухнях, а не на собраниях…
– Как вы полагаете, школа
сознательно нацелена на то, чтобы
дети усваивали информацию некритически? По-моему, только учебники
историка-педагога Игоря Долуцкого содержат задания «спорьте со мной»:
не соглашайтесь, сопротивляйтесь, опровергните мою точку зрения!
Впрочем, эти учебники: «Отечественная история, ХХ век», «Всемирная
история, ХХ век», «Политические системы, ХХ век», «Материалы к изучению
истории СССР», «Познавательные задачи по истории СССР» – уже «не
рекомендованы» Министерством образования…
– Однажды в старших классах нам предложили выучить и
рассказать любимое стихотворение. Я выучил и рассказал три
четверостишия из Межирова – не в самиздате опубликованных, а в обычной
книжке, изданной в СССР. Цитирую по памяти: «В жизни парка наметилась
веха, / Та, которую век не слыхал: / Ремонтируем комнату смеха – /
Выпрямляем поверхность зеркал. / Нам огрехи вскрывать не впервые, / Мы,
позорному смеху назло, / Зеркала выпрямляем кривые, / Ставим вместо
простое стекло. / Пусть не будет народ веселиться, / Перестанет
бессмысленно ржать: / Современников доблестных лица / Никому не дадим
искажать!» Учительница литературы странно на меня взглянула, ничего не
сказала, а после уроков мягко заметила мне, что я мог бы подобрать
какое-нибудь другое стихотворение. Она-то, мол, понимает, что ничего
страшного в этих двенадцати строчках нет, однако не все мои
одноклассники, мол, это могут понять. Что я хочу сказать этим примером?
Что нормальные учителя в принципе не возражают, когда у ученика
наличествует нестандартная точка зрения. Однако многие предпочли бы,
чтобы вслух ученик не отклонялся от стандарта. Так спокойнее. Эдакое
оруэлловское двоемыслие: ну вы же понимаете, не маленькие.
– Но ведь считается, что
общественные мифы необходимы? Как вы
полагаете? Есть ли мифы благотворные? Сейчас вот говорится, что
«черные» мифы о России надо искоренять, а «светлые» – наоборот,
внушать.
– Когда я закончил школу и поступил на первый курс филфака, то
первое, что я сделал, пошел в университетскую библиотеку, брал там
«Новый мир» времен Твардовского – такие тяжелые сизые книги в твердом
переплете – и читал все подряд. Солженицына, конечно, оттуда вырезали
(как и статью Лакшина о Солженицыне), но многое оставалось. Причем не в
разделе прозы, а в разделах критики и публицистики. Там же я впервые
прочел статью В.Кардина «Легенды и факты», из которой с огромным
изумлением узнал, что многие исторические догмы, заученные в школе, на
самом деле были легендами. Оказывается, не было ни «залпа “Авроры”», ни
«победы под Псковом и Нарвой» 23 февраля, ни «28 панфиловцев».
Оказывается, серьезные историки не могли возразить Кардину, потому что
он был прав. Тем не менее легенды продолжали свою жизнь в школьных
учебниках истории! Меня это потрясло и заставило о многом задуматься.
Так что когда у нас на филфаке был сеанс коллективного «осуждамса»
статьи Зимина про то, что «Слово о полку Игореве» вполне могло быть
новоделом, я инстинктивно согласился с Зиминым. Разумеется, я не был
никаким специалистом по древнерусской литературе, но я солидаризовался
с Зиминым не просто из духа противоречия. Его аргументы показались мне
убедительными. Тем более что уже тогда мы знали, например, что вся
история о «подъячем Крякутном», который поднялся в воздух на воздушном
шаре намного раньше братьев Монгольфье, была выдумкой «патриотического»
хитреца Сулакадзева. Так почему бы и «Слово о полку Игореве» не могло
быть позднейшим сочинением по мотивам «Задонщины»? Ну да, академик
Лихачев, неоспоримое светило, был категорическим противником концепции
Зимина, но советский академик – если он был не Сахаров, конечно! – и не
мог иметь иной точки зрения. А когда мы прочли вольный перевод «Слова»,
сделанный Заболоцким, то у нас в студенческой среде появилась шутка о
том, что «Слово о полку Игореве» написал Заболоцкий, а уж потом Лихачев
так-сяк перевел его на древнерусский язык… Мне, кстати, уже тогда
казалось, что нет «полезных» и «вредных» мифов. Ведь и то и другое –
неправда. Когда у нас в России возникла некая Комиссия по
противодействию фальсификациям «в ущерб интересам России», меня это
уточнение и насмешило, и возмутило. Выходит, если фальсификации – на
благо России, то ничего, можно врать? К счастью, ту странную комиссию
довольно быстро ликвидировали.
– Как возник ваш замысел
пародировать мифы и бороться с
нелепыми мифами с помощью ваших мистификаций, фантастически-пародийных
сочинений?
– На самом деле я не собирался пародировать мифы или создавать
собственные. Мистификация – литературный жанр, который рассчитан на
думающих людей, способных разобраться, где правда и где ложь, и
получить от этой детективной деятельности удовольствие. Жанр не
рассчитан на глупых людей, как не рассчитан синхрофазотрон на
эксплуатацию в бильярдном зале. Классик сказал: «Умный дорогу найдет, а
дурака не жалко». Звучит несколько цинично, но если вдуматься, почему
мы должны постоянно оглядываться на идиотов? Одно дело – бытовая
техника, где без ограничений в духе «фул пруф» (защищенный от
неосторожного или неумелого обращения. – Ред.) может произойти
членовредительство, и другое – гуманитарная сфера. Книжка не
телеграфный столб, украшенный предостерегающей табличкой «Не влезай –
убьет!». Беда в том, что идиоты уверены в том, что они в этом мире –
главные. Они воспринимают жанр мистификаций в штыки именно потому, что
они его не воспринимают.
– Судьба некоторых ваших
романов-мистификаций вызывает
оторопь. Ну как, казалось бы, можно поверить тому, что написано в
сочинении вашего доктора Каца? Но многие верят. Почему? Как
характеризует общество это наивное доверие?
– Пушкин, как известно, об известном шекспировском герое
замечал: «Отелло не ревнив, он доверчив». Пушкину же принадлежат и
другие строки: «Ах, обмануть меня нетрудно: / Я сам обманываться рад».
Увы, Дездемону задушил вовсе не Яго, а доверчивый Отелло. Венецианский
мавр пошел на поводу у обманщика потому, что внутренне был готов
поверить в обман. Мифы подкармливаются не только невежеством, но и
уязвленным самолюбием, злостью, завистью, обидой на окружающий мир.
Немцы в гитлеровской Германии верили невероятной ахинее, которой их
кормил Геббельс, потому что хотели поверить. Так было проще и понятнее,
так им было спокойнее. Это похоже на запой, за которым всегда –
подчеркиваю, всегда – следует неизбежная фаза тяжелейшего похмелья.
– Давайте все-таки
поговорим подробнее о так называемом «нашем
лунном приоритете». Что же это на свете делается, если иронический
вымысел фантастического романа оказался растиражирован как натуральная
правда? Да еще так недобросовестно: хоть бы кто потрудился проверить
реалии...
– Главная беда в том, что никто ничего не хочет проверять –
непрофессионализм вкупе с ленью и инфантилизмом дает убойный коктейль.
Казалось бы, столько возможностей: пусть нет под рукой бумажных
энциклопедий, но есть сетевые. Порой мне даже кажется, что люди
избегают проверки намеренно, вдруг найденная информация им не
понравится. А эта – нравится, так спокойнее, и совесть не будет мучить.
Между прочим, в этом смысле надо отдать должное Николаю II. Ему очень
хотелось, чтобы «Протоколы сионских мудрецов» оказались настоящими, но
он все же поручил Столыпину проверить. Петр Аркадьевич проверил и
доложил: фальшивка. И как бы царю ни хотелось верить во всемирный
еврейский заговор, он был вынужден принять реальность.
Беседовала Елена ИВАНИЦКАЯ
* Роман Арбитман – писатель, критик, публицист, киновед,
исследователь политической культуры и массовой культуры современного
общества. Как прозаик работает в жанре политического детектива под
псевдонимом Лев Гурский. Арбитман-Гурский – автор романов «Перемена
мест», «Поставьте на черное», «Убить президента», «Спасти президента»,
«Никто, кроме президента», «Есть, господин президент», «Траектория
копья», «Пробуждение Дениса Анатольевича» и многих других. По романам
Льва Гурского «Перемена мест» и «Поставьте на черное» снят популярный
сериал «Досье детектива Дубровского». Как исследователь политической и
массовой культуры Роман Арбитман работает под собственным именем и под
псевдонимом Рустам Святославович Кац. Автор киноведческой книги «500
спойлеров» и критико-публицистических сборников «Союз писателей
Атлантиды», «Поединок крысы с мечтой».