ТУПИКИ УПРАВЛЕНИЯ

Укрупнение школ: доказательств продуктивности не существует

XI Международная научно-практическая конференция «Тенденции развития образования» прошла в Москве 19–20 февраля. Тема этого года – «Что такое эффективная школа и эффективный детский сад». В центре нашего обзора – проблемы школы.

О качестве управленческих решений

– Интерес к проблемам образования не ослабел, и мы встречаемся в прежнем формате, – открывал конференцию ректор «Шанинки» Сергей Зуев.
Как водится, новый разговор начался с обозначения старых проблем.
– По всей стране идет реорганизация школ, но я до сих пор не знаю ни одного исследования, которое подтверждало бы безусловную эффективность большой школы, – сообщила декан факультета менеджмента в сфере образования РАНХиГС Елена Ленская. – Это все равно что говорить о преимуществах жизни в мегаполисе перед жизнью в маленьком городке: переехав в большой город, мы приобретаем многое, но столько же и теряем – в экологии, в общей атмосфере, ритме жизни. Уже доказано многочисленными исследованиями: после укрупнения школ в течение первых двух лет результативность растет, а потом падает ниже прежней отметки. Кроме того, в момент кризиса школу начинают стремительно покидать именно слабые ученики – те, ради кого затевалось объединение.
Что касается выбранных методов, то их Ленская называет антидемократическими.
– Даже если учителю просто грозят увольнением, то это все равно культура унижения, авторитаризм и угнетение гражданских свобод. Решения вопросов «сверху вниз» никогда не приносили значительного успеха.
Также в выступлении было подчеркнуто, что эффективность школы и детского сада не может быть взвешена при неверно поставленных задачах. Скандинавский опыт показал, что успешная социализация, психологическая и физическая подготовка детей – значительно более важная задача детского сада, чем ложно понятая и формальная «готовность к школе».
Первое же заседание погрузило собравшихся в пучину давно знакомых болезненных реалий. Словно и не расходились: беды у национального образования все те же, а сдвинуть дело с мертвой точки не получается.

Эффективность – это результативность

– Слово «эффективность» имеет в русском языке двойное значение – экономичность и результативность, – обратил внимание собравшихся научный руководитель института образования НИУ ВШЭ Исак Фрумин. – На мой взгляд, нужно прекратить все разговоры об экономичности образования и подумать о его результативности.
Выступление Фрумина вернуло аудиторию в ретроэпоху. Например, приводился фрагмент рассказа Владимира Тендрякова «Ночь после выпуска» (1980) и делался вывод о том, что нацеленный на победу и отчужденный выпускник-медалист не сегодня появился. И далее: наши учителя много говорят о том, как и что они делают, а разговор о результатах сводится, как правило, к материалам стендов «Наши медалисты» – ведь в каждой школе есть пара-тройка «звездочек», о них и говорят. А что остальные? Наконец, Исак Фрумин познакомил собравшихся с результатами лонгитюдного исследования, посвященного влиянию школ на жизненные траектории выпускников. Выяснилось, что школа оставляет след в жизни каждого человека, то есть она вмешивается в судьбу ученика – только каким образом?
– Один опытный педагог уже сказал мне, когда ознакомился с этими тезисами, что и сейчас все то же, – признается Фрумин. – Те же разборы двоечников на педсоветах, те же обсуждения учеников в учительской. Но сегодня нам нужна не попытка соответствовать внешне заданным результатам, как это было в советской школе, а самим ставить себе задачи. Кстати, почему школы сами не ведут лонгитюдные исследования своих выпускников? Ведь вся информация на руках!
Вопрос риторический: не про ту результативность, которую со школы спрашивают, рассуждал сейчас ученый.

Отсутствие обратной связи – гарантия провала любых начинаний

По мнению приглашенного канадского эксперта, автора многих книг по управлению образованием Майкла Фуллана, единственно верный подход к реформам образования – опора на инициативу снизу, прямая связь с учительским сообществом. Есть масса доказательств тому, что централизация управления не работает на качество. Централизация вызывает всеобщее отчуждение, отчего результативность работы понижается, констатирует Фуллан.
Из его опыта: в свое время (15 лет назад) проект реорганизации школ в Англии дал значительные результаты, его подхватило только что выбранное канадское правительство. В основе примерно та же деятельность, что и в России: сокращение числа школ, объединение сильных и слабых, прицельная работа с кадрами. И вот что было замечено.
Во-первых, прирост результативности в школе обеспечивают именно сильные учителя. Поэтому важнее всего подвижки в карьере и образовании учителей.
Во-вторых, полезно делать ставку не столько на личную эффективность каждого педагога, сколько на его социальный капитал: способность включиться в социум и в нем совершенствоваться. Сплоченная команда сравнительно слабых педагогов более результативна, чем яркий одиночка. И вообще пора пересмотреть понятие автономии учителя, ведь его выключение из системы невозможно:
– Учитель должен быть свободен от бюрократии, но не от профессионального сообщества. Контакт с коллегами, совместное решение проблем, обмен опытом – все это должно остаться.
Озвученные Фулланом тезисы многим показались слишком простыми: кто же этого не знает? Школа сильна командой единомышленников, педагогика – это коллективная деятельность. Но кто же даст этому осуществиться! Рыночные механизмы рождают конкуренцию и соперничество, отнюдь не сотрудничество и желание делиться опытом. Чувствовалось, что советы эксперта встречают у аудитории виноватую тоску и скепсис. 

Он: «Российскому образованию нужен высокий уровень ожиданий, потому что они подвергают сомнению текущее состояние дел, позволяют расти».

Зал: «Высокие ожидания оборачиваются для учителей настоящей трагедией, потому что за любые несоответствия с текущим положением дел он будет наказан».

Он: «Нужно наладить простой механизм подотчетности, вести мониторинг результатов в школах». 

Зал: «Ох уж эта ненавистная отчетность, рейтинги… замониторили уже!»

Он: «Вы только закупаете новую технику и больше ничего с ней не делаете». 

Зал: «А у нас в стране возрастные учителя, они не могут освоить новое – ни технику, ни коман­дную игру».

«Так чем же на самом деле наше слияние слабых и сильных школ отличается от вашего партнерства между школами?» – спросили наконец.

Ответ: «Мы предпочитаем модель равенства. Каждая школа понимает, зачем ей нужно налаживать контакт с другой школой, все знают, зачем происходит слияние, и хотят, чтобы оно произошло…»

Вот, собственно, и вся разница. Гнать, заставлять, унижать, угрожать – и договариваться, постоянно объяснять цели и воодушевлять перспективами. И это не мелочи: партнерство на всех уровнях управления, деятельное среднее звено управления, целостное представление каждого о работе системы для понимания смысла своего труда в ней.

А что у нас? Эффективный контракт!

В числе прочих эксперту был задан любопытный вопрос, не режет ли слух термин «эффективность» в отношении к образованию? Этот термин ассоциируется с индустриальным веком, когда остро стоял вопрос штамповки одинаковых предметов. Разве сейчас не другие ценности?
– В моем понимании эффективность – это всего лишь оптимальный результат, – отвечал Фуллан.
Но даже если забыть о ценностях прошлого века, все равно у разных представителей сферы образования разные представления об эффективности.
– Раньше мы говорили о качестве, в последнее время речь идет об эффективности. Это не педагогическая, а чисто управленческая категория, – говорила Татьяна Пуденко, заведующая лабораторией управления образовательными системами ИУО РАО. – Значит, мы вынуждены думать уже о цене результата и оптимальном пути достижения. И все это в бюджетной сфере, в условиях дефицита и агрессивно насаждаемой сверху гонки эффективности.
Что мы и видели на одном из «круглых столов» конференции, где обсуждалось понятие «эффективная школа». При существующей нормативно-правовой базе самый эффективный метод управления – страх. Люди из регионов рассказывали о кабальных «эффективных» договорах с учителями – на год, с обязательствами по 50 критериям, с оговоренными мерами взысканий. Нормы ТК отдыхают. А локальные акты не препятствуют.
То есть работать эффективно сегодня – это работать, как велят, а не на совесть.
В этом свете поразительно просчитались с введением НСОТ. Идея «кто лучше работает – больше получает» вылилась в банальное «у кого больше зарплата, тот больше пишет отчетов». Эмпирические исследования показывают: новая система оплаты труда не повлияла ни на самооценку учителя, ни на его социально-экономическое положение, ни на качество образования.
Об этом рассказали исследователи Высшей школы экономики. На вопрос, за что именно они получают стимулирующие надбавки, учителя признаются: за все, кроме самих уроков. Конференции, публикации, любая работа сверх основной – и подчас в ущерб основной. Особенно усложнил ситуацию разрыв в зарплатах педагогам и обслуживающему персоналу.
– Педагоги детских садов жалуются, что нянечки получают зарплату меньше их надбавки. Это негативно сказывается на атмосфере в коллективе. Без дворника детский сад не будет функционировать, но дворник не пишет отчеты по критериям качества, а значит, и никакой надбавки не получает.
В ходе обсуждения звучали резкие высказывания: ставка на менеджмент несовместима с настоящим положением дел в детском образовательном учреждении.

Мерки для учителя…

Даже стремительное повышение зарплаты не раскрывает всей мощи учительского потенциала. А жесткий контроль скорее препятствует. Он если и нужен, то для отсеивания совсем уж слабых учителей. Пример – новый тренд мировой оценки качества работы педагога – VAM, value-added модель, по аналогии с моделью добавочной стоимости в экономике. Об опыте использования этого метода в американском штате Род-Айленд рассказал непосредственный участник эксперимента, ныне директор департамента образовательных программ ВШЭ Александр Сидоркин.
Тестирование учителей Род-Айленда проводится директором школы и сторонними наблюдателями, представителем общественности. Диагностика проходит по нескольким компонентам. Во-первых, шаблонный тест результативности учащихся. Во-вторых, четыре раза в год открытые уроки, на которых деятельность учителя оценивается по разным компонентам. Здесь и процесс преподавания, и внимание к ученикам, и дипломатические способности при общении с родителями учеников, и обстановка в классе. Наконец, оцениваются профессиональный рост учителя, его взаимоотношения с коллегами и степень участия в общественной жизни школы.
Если в течение пяти лет VAM-тест записывает педагога в неэффективные, то его лишают лицензии. Уволить педагога никто не имеет права, зато можно создать некоторые неудобства.
– На реализацию этой программы правительство потратило 75 миллионов долларов, – рассказывает Сидоркин. – И это фактически для того, чтобы найти легальный способ уволить неэффективных, слабых педагогов, к которым иначе не придраться. Их около 4% от общего количества.
К тому же баснословно дорогая система имеет целый ряд недостатков: много лишних статистических данных, сложность обсчета, огромное количество лазеек, вплоть до того, что учитель сам разрабатывает себе часть теста. Как и многие другие, она основана на негативном подходе в формировании отчетности и подчеркивает вечное недоверие между учителями и администрацией школы.
Не лучше ли было потратить деньги с большей пользой для образования? В то же время этот элегантный жест для отсеивания незначительного числа слабых педагогов показывает, сколько внимания уделяет страна педагогическим кадрам, сколько значения придает тому, что у нескольких классов не будет скучных уроков. То есть на первом месте опять же политика.
Занятно, что на базе той же модели разработана система оценки качества подготовки ребенка. Ее презентовал эксперт Всемирного банка в области реформирования и оценки качества образования профессор лондонского педагогического колледжа Дэвид Хокер.
Цель инструмента – замерить уровень подготовки детей перед первым классом, затем повторить срез по итогам первого класса и так далее. Процедура весьма дружелюбная, в виде диалога: интервьюер с планшетом, ребенок – с набором историй в картинках. Объект измерения такой же, как везде и всегда: умеет ли читать, хорошо ли строит логические последовательности и так далее.
Система очень гибкая, быстро вычисляет возможности ребенка, отсеивает трудные вопросы и умеет подсказывать, какие вопросы уже следует пропустить. При правильном использовании модели можно отделить факторы успеха ребенка в школе от влияния социального капитала – именно над этим экспертное сообщество бьется уже не один год.
Однако в аудитории обозначился скепсис:
– Хорошо, выяснили, что ребенок не подготовлен по тем или иным параметрам. И что дальше? Отселять, переводить? Такая машина хороша, когда выданные ею результаты являются значимыми для тех, кто принимает решение.

Разумеется, такая диагностика нужна, чтобы лучше учить. Хокер поделился своей формулой хорошего учителя:

– Во-первых, он знает, как учить. Во-вторых, он любит и понимает детей. В-третьих, постоянно учится сам.

Зал ответил понимающими кивками – единство видения присутствует. Но кто знает, может быть, уже только у верхушки нашего педагогического сообщества.
По крайней мере здесь, на конференции, разумные конструктивные обсуждения очень часто прерывались вопросом: а мы кому это сейчас говорим? Потому что уже стало хорошо видно: реальную школьную жизнь захватили и зачистили местные чиновники. Во многом благодаря тому, что нормативно-правовое регулирование образования идет вразрез с действительными задачами обучения и воспитания детей и негативно воздействует на всех участников образовательного процесса.