Когда трагедия переводится в разряд ЧП...

Трагическая история в московской школе получила большой резонанс, и 10 февраля комиссия Общественной палаты РФ по проблемам безопасности граждан и взаимодействию с судебно-правовыми органами провела экстренное заседание. На тему «трудного возраста» высказывались десятки экспертов, но их мнения оказались пугающе разными. И это еще вопрос – продвинется ли общество в сторону большей человечности, или отдастся своему страху?

Полицейские – за ужесточение наказаний

Обсуждение начали правоохранители – в конце концов, история пятнадцатилетнего подростка-убийцы попала в их ведомство. От имени МВД выступил начальник главного управления по обеспечению охраны общественного порядка Юрий Демидов. Он подчеркнул, что проблема профилактики правонарушений подростков – общее дело, как и проблема повторной преступности: поработать должны все.
– Я считаю актуальным рассмотреть вопрос о пересмотре наказаний несовершеннолетним, – объявил Демидов. – Я имею в виду не ужесточение, а совершенствование механизма неотвратимости наказания. Опыт показывает, что это лучшая мера воздействия. Суды часто применяют 76-ю статью УК, то есть отпускают подростка в связи с примирением сторон или смягчают наказание до обязательных работ или условных сроков. Все эти меры в ряде случаев не приводят к прекращению противоправных действий.
На это резко отреагировала председатель правления общественной организации «Сопротивление», член Общественной палаты Российской Федерации Ольга Костина:
– Странно, что в этих вопросах мы начинаем спрашивать с правоохранителей. Не они же должны наших детей воспитывать. Мы пытаемся перевесить профилактику на прокуратуру и МВД, а ведь это не те ведомства, которые должны решать задачу воспитания. За последние годы агрессия в обществе выросла у всех, нервозная обстановка в доме – это норма. Пора обратить внимание не на последствия, а на причины. В стране национально опасная ситуация, а мы трясем за грудки МВД – жизнь так и будет протекать от одного громкого преступления до другого.
- И пожалуйста, – добавила Костина, – давайте прекратим лицемерные разговоры об ужесточении наказания. Если хотим сажать детей с десяти лет, как в Швейцарии, то нам нужны для этого специальное законодательство, ювенальная юстиция и специальный суд. А поскольку всего этого нет – не имеем права и рассуждать об ужесточении.
Президент «Российского благотворительного фонда "Нет алкоголизму и наркомании"» Олег Зыков выступил еще резче:
– Обсуждение трагической истории с мальчиком как повод для снижения возраста ответственности – это издевательство. Неужели дети так нас достали, что давайте их расстреливать? Разговор об этом должен быть прекращен.
Последовало новое предложение от МВД: сейчас в России есть 77 временных центров содержания несовершеннолетних преступников. Так возможно, в качестве меры пресечения туда и следует помещать юных нарушителей – но требуется более четкая процедура принятия решения о переводе детей в образовательные учреждения закрытого типа. Нужно установить более четкий норматив по перечню документов, прежде всего медицинских. 
Демидов признает, что успешный опыт работы с несовершеннолетними, преступившими закон, в России есть, например в Перми и Татарстане. Там человек, вернувшись из колонии, способен ощутить, что ему помогают. Умиляет чиновника и «задействование в процесс разных общественных формирований», как отряды юных друзей правоохранительных органов, советы отцов, советы бабушек.
Начальник управления организации деятельности участковых уполномоченных полиции и подразделений по делам несовершеннолетних Михаил Павличук высказал мнение, что все беды у нас от безделья. Следует больше думать о занятости детей:
– После школы несовершеннолетние никуда не идут, ничем достойным не занимаются. Все кружки на платной основе – и спортивные, и творческие. Недостаточно ведется и просветительская работа: надо в школах доводить до сведения учеников статьи Уголовного кодекса. А то на учет в МВД поступают те, кто уже что-то совершил, а работать с подростками надо так, чтобы они ничего не совершали. Дайте им возможность чем-то заниматься в свободное время!
Другие эксперты возражали: это все прописные истины, их знают, но ничего не происходит. А от того, что в школе будет прочитана очередная лекция, ничего существенно не изменится.
– Результат деятельности есть, – не соглашался Павличук, – но и рост преступности тоже есть.  
По поводу же стрельбы в школе ответ полицейского был такой: слишком много было контроля, заучили, передавили.

Психиатры: контролировать психику с нулевого возраста

Главный психиатр Минздрава России, директор Государственного научного института судебной и социальной психиатрии им. В.П.Сербского Зураб Кекелидзе предложил свою картину искоренения проблемы:
– Во-первых, забота о здоровье будущего ребенка начинается за месяц до свадьбы его родителей. Отношения должны начинаться с предоставления полной информации о себе и своем здоровье. Ничего, брачный договор мы тоже не сразу приняли. Во-вторых, знания друг о друге и о себе: наше общество остается до ужаса зашоренным и ханжеским. В-третьих, ввести обязательный осмотр детей врачом-психиатром с нулевого возраста. Наконец, грамотный детский психолог в саду, в школе  и с третьего класса преподавание психологии – не науки, а прикладной дисциплины.
 Почему с третьего класса? Так предложили педагоги, так как, по их сведениям, детям с 4 класса уже начинают предлагать алкоголь и наркотики.
Автор и ведущая программ развития личности и личностной компетентности, кандидат психологических наук, директор АНОО «Институт развития личности» Юлия Качалова считает, что «отмежевание школы от функции воспитания – серьезный стратегический просчет. Теперь многие школы сами как могут возвращают себе эту функцию. Но спорт и интеллект – то, на что сейчас делают ставку все государственные воспитатели, – это явно неверный путь. Пример интеллектуального спортивного подростка с деструктивным мировоззрением сегодня у всех на глазах. А повышение осознанности, развитие чувств, эмоций, собственных целей, желаний, представлений о себе и о других остается вне сферы заботы взрослых».

Школа: мы не можем отвечать за всех и за все

Несмотря на снятые полномочия по воспитанию, на школу продолжают возлагать большие надежды. Например, представители МВД констатировали: как только ребенок уходит из школы, он вскоре становится потенциальной жертвой криминальной системы и будущим нарушителем.
От Министерства образования выступила Ирина Терентьева. По ее мнению, проблема заключается в отсутствии единой системы учета трудных детей: только в 14 субъектах Федерации такая система создана, в остальных каждое ведомство работает на свои показатели, отчитывается – и успокаивается.
Нужен регламент межведомственного взаимодействия по каждому трудному ребенку – чтобы и школа, и полиция, и все остальные организации точно знали, что нужно сделать именно в этом случае, чтобы помочь подростку.
Тут оказалось, что у экспертов других ведомств накопилось немало вопросов к Минобру. Например, было озвучено: в последние годы школа становится совершенно закрытым учреждением наподобие тюрьмы. Занятия с подростками не проведешь, многие организации гонят из школ. Хотя, казалось бы, ФГОС предусматривают синтез образовательных сфер, а школы должны стать центрами притяжения разных сфер дополнительного образования.
Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве, резюмировал:
– Из произошедшего разговора стали понятнее ключевые проблемы взрослых, которые работают с подростками. Ведомства работают по своим вопросам – кто по грабежам, кто по первой любви, а сам по себе ребенок оказывается вне сферы внимания всех этих ведомств: ни по критериям, ни по сферам он им не подходит. Учителя, выслушивая неприятную статистику, говорят, мол, это не про нас. Рейтинги школ весьма показательны: важен только балл ЕГЭ, а не атмосфера в школе, не кружки и не медиация – за них школа не получает поощрения.
В этот раз «кнопка» сработала, и не обошлось без жертв. Взрослые взяли отвратительную манеру общения с подростками – «доводить до сведения»… Даже директора школ признаются: мы не хотим бесед, мы хотим безопасных односторонних лекций... Но так мы никогда не построим социальное государство.

Чем силовые решения отличаются от принципа «единого окна»

Выступил на заседании полковник милиции и отец пятерых детей Владимир Слепак:
– Мы обсуждаем психолого-педаго­гические аспекты, а надо – безопасность! Смотрите, как мы защищаем наших детей: в школах дежурят вахтовики-охранники, это несерьезно. Решит задачу только система вневедомственной охраны, создание резерва из бывших полицейских. Проверьте в срочном порядке паспорта безопасности детей – пусть за это возьмется родительский комитет. Проверьте, пожалуйста, частные охранные предприятия – кто там работает, прошли ли спецподготовку? Поставьте в классах систему блокировки помещений. А выявлением трудностей подростков должна заниматься академическая наука.
– Но что было бы, если бы мальчика с оружием заблокировали в том классе? – спросил председатель межрегиональной общественной благотворительной организации «Комитет за гражданские права» Андрей Бабушкин. – Думаю, ничего хорошего.
Видно невооруженным глазом – сейчас юный правонарушитель играет роль мяча, который ведомства перебрасывают друг другу: а не создать ли новое ведомство, куда и передать все подростковые проблемы? А то «у семи нянек дитя без глазу». Ольга Костина задала этот вопрос прямо. К тому же «няньки», как выясняется, регулярно меняют показания.
– У меня дежа-вю, – заявляет Олег Зыков. – Сейчас нам предложили центры временной изоляции использовать как СИЗО, но недавно те же представители МВД разгоняли педагогические кадры в этих центрах. Многие такие школы и центры пустуют, балансируют на грани закрытия. Статистика у нас тоже прихотливая: спокойная, когда ее сдают, но как только случилась беда, появляются ужасающие цифры.
Правоохранители отнекиваются:
– В течение пяти лет мы наблюдали снижение подростковой преступности, просто полиция чаще стала проводить рейды в ночное время и выявлять больше преступников – отсюда и цифра роста...

...И все-таки – подумаем вместе. Разве не бросается в глаза, что общий тон дискуссии – как нам обуздать и укротить этих непонятных, диких несовершеннолетних, от которых того и жди беды? Общее место – их надо подозревать, ловить, уличать, пресекать, блокировать; постоянно следить за их действиями и не давать спуску. А беды, мол, растут оттого, что «семь нянек» пока еще не объединились в единую команду заботы о подростках.
Увы, такова наша повседневная практика «заботы» о детях: держать и не пущать. Мы не находим ничего оскорбительного для ребенка в том, что родители получают смс об отметке за урок раньше, чем ее узнает ученик; что список учеников с отметками (рейтинг) висит в классе на всеобщем обозрении; что мы открыто обсуждаем семью ученика в учительской, не доверяем ребенку, который отпрашивается с урока, трясем родителей по каждой мелочи – мы много чего позволяем себе с детьми из того, что для себя не допускаем. Родители и вовсе к физическим наказаниям прибегают. Ребенок – он же не вполне человек.
Что ж удивляться, если нечеловеческая позиция взрослого рождает в ответ нечеловеческие реакции, если отношения, сместившись в плоскость охоты, утрачивают саму возможность быть конструктивными? Но именно так у нас принято «заниматься детьми»: самоутверждаться за их счет.
Но до обсуждения этой – коренной – точки проблемы дело в Общественной палате не дошло.