В роли отстающего ученика

Личное ли это дело – учить

Из советского времени мне запомнился один пионерский сбор на тему «Учеба – это личное дело или нет?», когда на мальчика, утверждавшего, что личное, учительница посмотрела строго, с подозрением, и он быстро поправился: ну, и общественное тоже. То есть не такое это простое дело, чтобы быть личным.
Столько лет прошло, за это время слова «личностный», «индивидуальный», «субъектный» заполнили сотни тысяч страниц педагогических текстов, ими наполнен и новый стандарт образования, а ни ученик, ни учитель не ощущают себя личностью в школьном учебном процессе. Больше того, главный в этой паре – учитель – потерял даже ту свободу, что у него была в советской школе. Полюбуйтесь, к примеру,  методикой начисления зарплаты замдиректора: она назначается как средняя зарплата педагогов за 8 месяцев 2013 года, умноженная на повышающий коэффициент в зависимости от места, занятого школой в рейтинге. 
Как не понять логику: учителя должны получать больше (брать больше часов), а с детей драть три шкуры, чтобы они обеспечивали разультатами  места в рейтингах. То есть никакого «личного сердца, которое билось бы ощущением личного счастья», не может быть, как писал Чернышевский о Рахметове. О человеке особой породы.
– До 1993 года, пока в стране не изменился рынок труда, в школу охотно шли молодые способные люди, но постепенно профессия учителя перестала представлять интерес и звучать гордо – чем дальше, тем меньше, – говорил Исак Фрумин в осеннем интервью порталу «Умная школа».
И далее: теперь хорошими учителями считаются те, кто без понуканий делает то, что им скажут, а «сильный учитель» – это теперь тот, кто сильно выполняет указания.

Ударим по формализму формализмом!

То есть ученый сетует: идет отрицательный отбор в профессию.
Тем временем учитель пишет: «У нас большая часть педагогического коллектива находится в состоянии энерго­сбережения: требования к организации обучения все абсурднее, а количество бумаг все больше. Как только на стенде в учительской появилась памятка «Урок в режиме ФГОС-2», где перечислены все этапы урока и возле каждого указание:  «формулируется (проводится) самим(и) учеником(ами)», то есть и тема, и оценка, и домашнее задание – всё, мы просто замерли. А сообразительные учителя стали заставлять переписывать параграф. Отличный урок, между прочим: в классе тихо, все процессы идут самостоятельно. Но я своего места в этом нереальном процессе не нахожу».
Оппортунизм, конечно.  Понятно же, речь в стандарте идет о рефлексивном подходе к процессу обучения, об опоре на собственный опыт, а в «памятке» –  о сведении всего и вся к ученическому повелению. Искажение дикое, но ведь если методист привык формализовать любое содержание до понятной его уму картинки, что, он так и будет смотреть: сами дети объявили тему урока или не сами?

Легко ли работать без настроения?

По опросу одного из сайтов учительского сообщества оказалось, что большинство учителей – 77% – готовы покинуть школу, как только у них появится какая-то альтернатива нынешней работе, и лишь 10% говорят, что любят свою работу. «Ушла бы, да некуда», – типичный ответ.
Несмотря на то что за конкретные цифры поручиться нельзя (их опубликовал «Московский  комсомолец»), настрой знакомый: бессмысленности и лицемерия стало так много, что от негатива не спасают даже уроки (время, проведенное с учениками, многие учителя называют отдушиной). Об оттоке хороших кадров мне говорила и знакомая завуч: «Человеку свойственно получать от работы удовольствие; да, в нашей работе много рутины, но если рутинная работа на 100% бессмысленна, это каторга для мало-мальски творческого человека. Люди не видят никаких перспектив или бонусов в бесконечном преодолении бюрократии и просто срываются».
Что за злокозненность – не давать человеку обнаружить себя в своем деле? Устроить все так, чтобы занятия с детьми были где-то на периферии, а лучше вообще без учителя? А учитель бы находился в роли отстающего ученика при чиновниках образования?

Пока в условном наклонении

Обезличивание школьного образования идет под разговоры о перспективах веб-обучения, мол, разве сравнишь смешную Марьванну с виртуальным учебником! Но, во-первых, слухи об IT-обучении в России сильно преувеличены: внедрять его в образовательный процесс не спешат, это сложно, пока что только надзор автоматизировали. Во-вторых, IT и в самом деле приведут к заметному прогрессу, если человек в школьном возрасте получит реальную социально-когнитивную настройку. Научится самоактуализации и самоконтролю, разовьет творческое воображение?– в среде сверстников, в сопровождении значимого взрослого. Тогда и дальше он сможет учиться хоть удаленно, хоть как, где и чему угодно.  
Но чтобы учитель работал на эти цели ученика, а не на примитивную «педагогику» результата, он должен иметь время на постоянную рефлексию, на доработку своей программы, на профессиональные диалоги… на то, что у нас «не считается».
А зря. Тогда бы двоечников не собирали в отдельные школы, а выравнивали; тогда бы творческих учителей считали сильными, а не избавлялись от них; тогда не шарахались бы от сложностей и тонкостей педагогической работы, а занимались ею. Да что там...
Надо срочно спасать профессию.