ЦЕЛИ И ЦЕННОСТИ

Мы педагоги или работники сферы образования?

Ушли в прошлое «педоном» и «классный дядька», приходят из прошлого «тьютор» и «гувернантка». Мы уже не столько учителя, сколько педагогические работники. И оказываем услуги населению. Ну да, образовательные услуги, но все же.
Новый закон, к счастью, в большей степени ориентирован на человека, несмотря на то, что педагог получил официальное звание «работника» как «физического лица», хоть и имеющего право на «образовательные» и «общественные» отношения. Нас этим обидели или сделали комплимент? Или вообще зафиксировали смену культурной парадигмы, повлекшей естественное развитие сферы образования?.. 

Родители

Вспоминается Э.Берн, трансактный анализ: родитель-ребенок-взрослый. Только в нашем случае это – родитель-ребенок-педагог.
Если я выступаю в ипостаси родителя, то вижу в окружающем образовательном пространстве – читай: «сфере образовательных услуг» – множество предложений, воспользовавшись которыми могу обес­печить своему ребенку процесс получения и запоминания им информации, развития соответствующих компетенций, что в действующих стандартах образования названо личностными, метапредметными и предметными его результатами. При этом четко понимаю, что должна платить за обучение, а значит, вправе надеяться на выполнение педагогическим работником своих обязательств, подкрепленных договором между мной и образовательной организацией. Но я – родитель со «старым менталитетом». Если надо, мой ребенок и сам способен прочитать учебник. В поисках учителя я буду ориентироваться на педагога, который, возможно, станет для него «Значимым Другим», через подтексты и контексты своего учебного предмета поможет моему ребенку найти себя и свой смысл в множественности смыслов содержания образования.
Но не секрет, что для «нового поколения» родителей, выросших на рыночных отношениях, школа стала магазином оптовой покупки образования, только вот сами они туда на шопинг не спешат. Они исправно платят в попечительский фонд или репетиторам (и много кому еще – рынок образовательных услуг сейчас уже превращается не просто в базар, а в одесский «Привоз») и снимают с себя все обязательства, оставляя за собой не ответственность за учение ребенка, а контроль над деятельностью педагогического работника (научил ли, чему научил, на какую оценку, вовремя ли пришел на урок).
Хотим мы этого или не хотим, но роль родителей в образовании меняется. Они на законодательном уровне сегодня участники пресловутых «образовательных отношений» и наконец-то становятся теми, кем и являются изначально: заказчиками образования для своих детей и партнерами педагогов. Для современных родителей система образования перестает быть чем-то незыблемым. В их понимании школа сегодня занимает более скромное место на рынке многообразных образовательных услуг. Родители ориентируются на учреждения дополнительного образования, дистанционное образование, домашнее обучение в различных его формах, полагая, что таким образом уберегут ребенка не только от хронического недостатка сна, но и от инфицирования в общественном транспорте и прочих «прелестей» большого города, считая, что информацию для своего ребенка они всегда купят. Не могу не поделиться услышанным высказыванием одного отца: «Какая мне разница – купить книгу, обучающий видеофильм или час работы репетитора?» В обществе уже стало устойчивым словосочетание «нанять репетитора». В России всегда нанимали работников. Вот и пришли мы к терминам действующего Закона «Об образовании». Они нас видят так…

Ребенок

Современный ребенок, как и его сверстники, жившие в иных культурах и веках, также нуждается сегодня в понимающем взрослом. Однако он воспитан уже в иных, рыночных реалиях, видит, как общаются его родители с педагогами в школе и репетиторами. Главное: ребенок, не считая старшеклассников, причем не всех, а фанатично ориентированных на получение высокого балла по ЕГЭ, нуждается в Педагоге, а не в педагогическом работнике. Ученик начальной школы прижимается на перемене не к педагогическому работнику, а к педагогу. Подросток будет прислушиваться к мнению педагога, а не работника. Старшеклассник со своей проблемой или, не дай Бог, бедой тоже придет не к работнику.
На самом деле ребенок находится в раздирающе противоречивой ситуации: педагог поможет, значит, это – друг, но родители ему платят – значит, чужой, наемный работник. Внешняя бравада вкладывает в их речь уничижающие фразы, но только потому, что это специфика возраста. А оттого, что они еще не встретили своего Учителя – совпадающего с ними в мироощущении и позволяющего им открывать для себя свое будущее.

Что такое услуга?

Получается такая картина. Если процесс и результат образования входят в систему базовых ценностей человека – родителя ли, ребенка ли, то педагог представляется им значимым, необходимым, хотя и не всегда достаточным профессионалом, общение с которым будет способствовать достижению жизненно важной для них цели.
Если же родители и/или дети ценят исключительно результат, а не образование как таковое, и не видят в школе единственно возможное «место» для его достижения, то они на самом деле воспринимают представителей сферы образования как педагогических работников.
От того, как нас воспринимает общество, зависит и наше отношение к себе. Что же нас больше всего пугает в сложившейся ситуации? Вернее, не пугает, а вызывает отторжение?
Нас долгое время приучали к тому, что мы «вторая мама» нашим ученикам, а мамы ведь за помощь ребенку денег не берут. Бескорыстное служение свойственно нашему педагогическому сознанию, которое не может согласиться с тем, что его обладатель – работник рынка, пусть образовательных услуг. Со словом «служение» у нас связано бескорыстие, платонизм. Устойчивы для нашего сознания словосочетания «служение отчизне», «служение великому делу». Мы с вами живем и работаем именно так.
Но, открыв один словарь, прихожу в состояние культурного шока от разъяснения: «служение» – устаревшее понятие, в настоящее время – «служба, служить». Вот и все…. Устаревшее… И наше сознание этого не принимает, а совесть педагогическая – не допускает... Мы не можем понять и принять тот факт, что в реальности действительно оказываем услугу – населению ли, собственному ли начальству. Как нам выйти из этого когнитивно-ценностного диссонанса?
Однако, если задуматься, как иначе назвать тот жест доброй воли, согласно которому учитель бесплатно сидит на педагогических советах – а это его свободное время, – ведет дополнительные, не всегда оплачиваемые или недостойно оплачиваемые консультации?
Если оставить в стороне этическую сторону этого широко распространенного в сфере образования явления, то следует, вероятно, обратиться к этимологии слова «услуга».
Изучение статей в многочисленных словарях и экспресс-опрос педагогов и родителей показал, что термин «услуга» трактуют, исходя из их филантропического или прагматического подхода к процессу образования. Это или действие, которое один человек совершает с целью помочь другому, или работа, выполняемая для удовлетворения потребностей другого. При этом большинство авторов сходятся во мнении, что услуга в большинстве своем имеет нематериальный характер, невозможна без предварительного взаимодействия сторон, результатом чего становится некоторый договор.
Что это, как не описание нашей педагогической реальности? Понятия «помощь», «взаимодействие», «договор», «потребности ребенка» прочно и, надеюсь, навсегда вошли в педагогический тезаурус. Мы сейчас так и работаем, за что и получаем заработную плату. Получается, что мы в силу некоторого консерватизма (подчас необходимого!) нашего педагогического сознания вкладываем в понятия «услуга» и «работник» не тот смысл, который свойствен им в современной социокультурной ситуации.
Действительно, современные родители и дети «купаются» в терминах «ресурс», «средство», «образовательный продукт», «проекты», «планирование», некоторые из которых нам кажутся «непедагогическими», как в свое время мы не могли принять термин «технология» в отношении педагогической деятельности. К слову сказать, многие и сейчас его не принимают по ценностным основаниям педагогической деятельности, и автор данной статьи в их числе.
Следует учитывать и еще один нюанс, свойственный ценностному отношению современных родителей к сфере услуг. Они привыкли, что бесплатным ничего не бывает. Если бесплатно, значит, никому не нужно – как флаер у метро или бесплатная газета. Высокая цена в их глазах означает востребованность. И нашу готовность совершать «педагогическое служение» не понимают. Отсюда – их недоверие к нам, установка, что мы что-то скрываем, преследуем какие-то скрытые от них цели. Следовательно, считают они, нам нельзя доверить образование ребенка в целом – только его фрагменты, то есть некоторые услуги, которые могут оказать работники сферы образовательных услуг.

Самоидентификация

Мы воспринимаем себя Педагогом, если способны увидеть Ребенка и его жизненную ситуацию комплексно, понять и поддержать процесс его развития в целом и во время нашего взаимодействия, основанного на взаимном доверии ребенка-семьи-педагога и стремлении повысить качество его жизни приемлемыми для семьи и ребенка педагогическими способами.
Если мы включаемся в ситуацию взросления ребенка как минимум эпизодически или как максимум несистемно, ориентируясь в большинстве случаев на результат, то мы, будучи педагогами по своей сути, по форме становимся работниками сферы образования, оказываем определенные образовательные услуги.
Предстоящая нам профессиональная самоидентификация – процесс весьма и весьма болезненный во всех отношениях, поскольку он невозможен без критичного взгляда на профессиональные установки и соотношение их с государственным и общественным запросом на педагогическую деятельность (услугу?). Как войти в этот сферу образовательных услуг, оставив человеческое в педагогическом работнике? Педагога в работнике? Нам надо каждому для себя ответить на этот вопрос, потому что от того, как мы относимся к себе и своей профессиональной деятельности, будет зависеть и отношение к нам общества.