ДОМАШНИЙ АРХИВ

Романс старого Блокнота

Дорогой Дмитрий, добрый вечер!
Некоторое время назад в наш храм пришел человек и передал нашему настоятелю маленький, размером с детскую ладонь, блокнот со стихами. Открыв, мы увидели дату – 1913 год. Было щемящее чувство… Но мы не успели даже узнать, кто был этот человек и кому принадлежал блокнот. Эту ценность мы решили передать вам. Каким чудом этот блокнот прошел через войны, революции и сохранился!
Я храню открытки, детские рисунки, их милые поздравления с праздниками... Такое странное чувство бывает: это всё уйдет с твоей смертью... И вот этот блокнот вызвал жажду вечности.
Посылая его Вам, я чувствую, что блокнот нашел дом.

монахиня Софрония,
село Ермолино,
Ивановская область

Последнее время замечаю странное явление: многие стали бояться старых вещей. Особенно если люди живут в новой квартире или новом доме. Конечно, антиквариат никто не выбросит, его отдадут в реставрацию, чтобы стулья или кресла вновь блестели. А вот старые книги, альбомы, блокноты, какие-нибудь ветхие шкатулки и коробочки – все это выкидывается безжалостно, без сердечного содрогания. И вовсе не от тесноты – места в доме сколько угодно, можно на велосипеде кататься.
Выбрасывают и советское, и дореволюционное, и давнее, и не очень давнее. При этом часто те же люди ностальгируют по пионерскому детству, спорят о Сталине на интернет-форумах, живо интересуются своей генеалогией, при случае вставят в разговор, что прабабушка училась в Смольном институте, а прадедушка отличился в Первую мировую.
Как же это в нас сочетается – любопытство к истории и презрение к ее артефактам? Объяснение этому, мне кажется, очень простое: мы стали хорошо одеваться и комфортно жить. Сегодня в больших городах многие женщины требуют от собственного дома того же блеска и сияния, который встречает их в торговых центрах, бутиках, офисах и ресторанах. Теперь нам нужна история, хорошо упакованная – то есть оцифрованная. Поэтому старые вещи духовного порядка – книги, рукописи, записные книжки, пожелтевшие фотографии, ветхие альбомы – стали врагами, ведь их крайне трудно привести в гламурный вид. Они «портят картинку», нарушают комфорт – и внешний, и внутренний, поскольку невольно напоминают об ушедших, о смерти, о том, что мы близоруки и суетны и вся наша «успешность» и «креативность» – это ничто перед лицом вечности.
Но, к счастью, есть еще люди, у которых рука не поднимается выбросить что-то старинное, и они стыдливо подбрасывают эти вещи, как котят, на чужой порог. Хорошо, если это порог музея, библиотеки или храма.
И вот перед нами маленький, с ладонь, блокнот со стихами. Кому он принадлежал? На блокноте есть автограф владельца, его можно расшифровать как «Н.Котов». Рядом дата – 1913 год, и приклеена крошечная фотография. Различить что-либо на ней невозможно – она полностью выцвела.
Получается, что составить хоть какое-то представление о человеке, много лет носившем этот блокнот с собой, мы можем лишь по записям. А в блокноте только стихи, несколько афоризмов и отрывков из прозы.
Много ли могут рассказать о человеке его любимые стихи? Много, если ничего другого до нас не дошло.
На форзаце блокнота, как эпиграф ко всему последующему, красивым и ясным почерком написано: «Отдохни над страницей поэта». Цитата не подписана, но тогда это были слишком известные строки, чтобы их подписывать. Полностью эти стихи Семена Надсона звучат так:

Если в сердце твоем оскорблен идеал,
Идеал человека и света,
Если честно скорбишь ты
                  и честно устал,—
Отдохни над страницей поэта.

Первые стихи, записанные в блокнот: «Слишком часто заветное слово людьми осквернялось…» Это английский поэт Шелли в переводе Константина Бальмонта.
На второй странице – Семен Надсон:

Если мы не вдвоем, если я не могу
О любви тебе тайно шепнуть,
Знай, что слово «люблю» я в душе
                 берегу…

Потом Афанасий Фет, его «Фантазия»:

Мы одни; из сада в стекла окон
Светит месяц... тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развеваясь, падает на плечи…

За Фетом следует выписка из молодого М.Горького, броская фраза, полная ницшеанской гордыни: «Большинство людей – пятачки, ходовая монета, и вся разница между ними в годах чеканки…»
И тут же – «Средь шумного бала…», без упоминания автора, Алексея Константиновича Толстого. А дальше еще одно стихотворение без подписи:

Это было давно... Я не помню,
когда это было...
Пронеслись, как виденья, и канули
в вечность года,
Утомленное сердце о прошлом
теперь позабыло...
Это было давно... Я не помню,
когда это было,
Может быть, никогда...
Я не знаю тебя... После долгой
печальной разлуки
Как мне вспомнить твой голос,
твой взгляд, очертанья лица
И ласкавшие некогда милые,
нежные руки?..

Это очень популярный в начале ХХ века романс. Его слова принадлежат поэту Сергею Александровичу Сафонову. О себе он говорил так: «Человек, который смеется над тем, над чем он плачет, и плачет над тем, над чем смеется. Играет на сцене, на рояле и на мирлистоне. Пишет тушью, фехтует и катается на велосипеде. Неоднократно поднимался на воздушном шаре…» В 1904 году Сафонов умер 37-летним, не успев издать ни одной книги со стихами, только в 1914 году вышел его посмертный сборник.
За романсом Сафонова – вновь Надсон:

О любви твоей, друг мой,
я часто мечтал –
И от грез этих сердце так радостно
билось…

За Надсоном следуют «Весна» неведомого А.Алексеева («Расплескала хмель свой нежный синеокая весна…») и стихи поэта Дмитрия Цензора:

И в обмане изменчивых дней
Жду и верю нежданному чуду…
Молчаливой улыбки твоей
Никогда, никогда не забуду.

Потом идут короткие афоризмы кумиров молодежи (той, что называли передовой и мыслящей), выписки из Тургенева, Достоевского, Шопенгауэра, Ницше, Леонида Андреева, Владимира Короленко… Здесь же стихи «Триумфатор» еще одного забытого поэта, Алексея Будищева, и стихотворение в прозе «Летом» еще более забытого литератора – Василия Величко. «Лишь порой всколышет речку сонную ветерок, ласкающий и тихий – и в лицо повеет неожиданно аромат полыни и гречихи…»
А последняя запись в блокноте – строфа из Тютчева:

Вот тихоструйно, тиховейно,
Как ветерком занесено,
Дымно-легко, мглисто-лилейно
Вдруг что-то порхнуло в окно…

Можно предположить, что владельцу блокнота было лет тридцать, не меньше, и он принадлежал к поколению, чья юность прошла в XIX веке. Сужу об этом по подбору авторов и по тому, что в блокноте нет ни одного стихотворения, написанного после 1910 года. Владелец блокнота, похоже, не успел оценить молодых поэтов десятых годов – Ахматову, Цветаеву, Мандельштама, Северянина, Гумилева… У него даже Блока нет, как нет и Брюсова с Бальмонтом.
По какой-то причине остались чистыми с десяток страниц в конце. А причина, очевидно, была в 1914 годе, там было уже не до высокой словесности. Возможно, Н.Котов не вернулся с Первой мировой, а его блокнот сохранила женщина как память о любимом человеке (мужчины такие лирические вещи обычно не хранят)...
Листая блокнот, невольно думаешь еще вот о чем: а что останется от нас и нашего времени через сто лет, в 2013 году? От флешек и карт памяти, понятное дело, ничего не останется. Боюсь, что даже чудом уцелевший CD-диск нашим потомкам воспроизвести будет сложнее, чем нам завести патефонную пластинку.
Получается, что простой бумажный блокнот долговечнее. Лишь бы только он оказался в бережных руках. Лишь бы не остыла в наших детях жажда вечности и они могли повторить за поэтом:

И в обмане изменчивых дней
Жду и верю нежданному чуду…