РЕПОРТАЖ

Спасательный круг острова Корфу

Мир, к сожалению, так устроен, что везде, даже в самых солнечных, блаженных краях, есть дети, которым живется плохо. По разным причинам.  В том числе из-за отсутствия любящих, заботливых родителей. Каких бы то ни было родителей. И люди в мире по-разному относятся к детским несчастьям. Где-то груз ответственности ложится исключительно на плечи государства. А где-то общество, граждане лично участвуют в решении болезненных проблем. И государство благодарно принимает помощь. По очень простой причине: чем больше хороших людей встретится детям в жизни, тем лучше станет эта жизнь. 

Первое впечатление

В начале мая, случайно оказавшись на греческом острове Корфу (том самом, описанном Джеральдом Дарреллом в повести «Моя семья и другие звери»), я так же случайно оказалась в небольшом горном монастыре. На боковой дорожке висел указатель: круг, вроде спасательного, из которого выглядывает озорная мальчишечья рожица в кепочке.
Мне объяснили: это эмблема греческого негосударственного фонда «Улыбка ребенка» (http://www.hamogelo.gr/1.2/home). А дорожка ведет в один из приютов для детей, оставшихся без попечения родителей, который существует на средства фонда и устроен не так, как обычные государственные детские дома.
Монастырь передал детям часть своей территории: жилой корпус, дворик с часовней и окрестные рощи, куда поселили всякую живность – от кур, коз и собак до страусов и оленей.
В ранний утренний час дом только просыпался. «Первые ласточки», малышня, уже доедали завтрак на кухне. Самые шустрые раскатывали на велосипедах по дворику. Старшие еще отсыпались. Каникулы, последние перед завершающими год школьными экзаменами. Обстановка скорее как в многодетной семье, а не в детском учреждении.
Мой проводник, социальный педагог фонда Ангелика, подтвердила: никаких общих подъемов, строгих часов приема пищи. Если не надо в школу, можно поспать, а поесть – когда проснешься...
Маленькие спальни, куда воспитанники расселяются, кто с кем хочет (девочки с девочками, мальчики – своей компанией) и где нет графика дежурств на двери (соседи договариваются об очередности или распределении обязанностей по уборке), нет наглядной агитации, а только те картинки, плакаты, календари, которые ребята сами захотели повесить на стены.
В «учебной» комнате на полках стоят энциклопедии и учебники, прячутся в ящиках тетради, висит сбоку доска, исписанная множеством имен. Это имена всех людей, которые хоть чем-то помогли дому: покрасили стены, отремонтировали компьютер, подарили игрушки, принесли одежку… Без поддержки волонтеров штатным сотрудникам (их в общей сложности 20, включая водителей, педагогов-психологов, хозяйственных работников) не удалось бы сохранять вольную семейную обстановку, несмотря на скромное количество воспитанников – их всего 30: больше не помещается...
Во дворе мальчишки продолжали показывать чудеса велосипедной ловкости, две девочки в уголке причесывали слегка потрепанную Барби. А две молодые девушки, попивая кофе, приглядывали за всеми.
Мне показалось странным: не организовать никакой игры, никакой совместной работы... Без общей деятельности ребята не останутся, успокоила меня одна из девушек. На этой неделе договорились обсудить с ребятами вопросы сохранения окружающей среды: проанализировать состав мусора, собирающегося в доме, возможности его переработки, бытовые хитрости, позволяющие сберечь уже иссякающие природные ресурсы. Предполагаются и беседы, и эксперименты, и рисунки, и чтение книг по теме. Даже экскурсии запланированы. В места, где все еще красиво и чисто: в горы, к морю. Каникулы!
Почему именно эта тема? Так решили: весна, время уборки, наведения порядка. Сотрудники дома пару раз в месяц сообща составляют примерный план жизни на ближайшие дни. По ходу дела вносят коррективы: то погода изменилась, то настроение детей, то новая идея родилась.
Постепенно во дворе появлялись старшие дети. Тоже пили кофе, договаривались о чем-то с педагогами.

Закон и порядок

На самом деле дисциплина в доме довольно строгая. К примеру, за пределы двора и корпуса нельзя уйти без разрешения взрослых. Даже нельзя пойти самому покормить коз, лошадей, погладить собак. Маленьких отпускают в сопровождении старших. Старшие более самостоятельны, но обязанность предупредить, куда собираешься пойти и когда вернешься, остается. Взрослые хотят знать, где их воспитанники. Но это не мешает им отпускать подростков в гости к городским друзьям (даже с ночевкой), на всякие праздники и молодежные тусовки. Тем более на занятия спортивной секции, театрального кружка…
А если ребенок не слушается, нарушает правила? Эмоциональный взрыв (попытка подраться, покричать, выругаться, убежать, сделать что-то назло) здесь стараются сначала ликвидировать: нарушителя просят посидеть одну-две минуты на скамеечке. В худшем варианте – в спальне. Не более десяти минут. Больше – считается чересчур травматичным для детской психики.
После беседы и прояснения ситуации, позиций сторон может последовать наказание: запрет на компьютерные игры знаком всем родителям. Запретить смотреть телевизор тут сложнее – он стоит в общей комнате. Выгонять человека из комнаты – слишком сурово.
Старшие подростки, позволившие себе недопустимые вольности, рискуют лишиться законных прав на вечерние прогулки, визиты к друзьям… В течение недели, например.
Я все время посматривала в сторону лошадей и оленей: когда же туда потянутся дети – убирать, кормить? Выяснилось – строем не потянутся. Это дело сугубо добровольное. Не обязанность.
Ферма – подспорье в хозяйстве, возможность предпринимательской деятельности, воспитания привычки к труду.
Не знаю, насколько справедлива позиция педагогов. С одной стороны, деревенские ребятишки в обязательном порядке помогают родителям в уходе за животными, в прополке-посадке. С другой – воспитатели все же не родная семья. Ситуация сложная, вынужденная. Но здесь так договорились.

Виды на будущее

Подопечные фонда выбирают себе будущее, как все: по интересам, по способностям. У ворот дома стоит не только микроавтобус, на котором ездят на экскурсии, малыши в детский сад и в начальную школу – одну для всех, ближайшую. Есть еще две легковые машины – на них ребят возят в разные школы: в одну тех, кто собирается продолжить образование в вузе, в другую тех, кто предпочитает поскорее приобрести профессию.
Еще о праве выбирать себе будущее. Воспитанник покидает свой дом не тогда, когда ему исполнится определенное количество лет, а тогда, когда он поймет, что стоит на своих ногах и готов сам себя кормить. После того, к примеру, как, отслужив в армии, найдет себе постоянную работу и будет в состоянии снимать жилье (педагоги, волонтеры помогут ремонт сделать, мебелью обзавестись). Или после того, как закончит университет. Или заведет собственную семью. А до этого ему положены стипендия, присмотр. Ему есть куда приехать в гости или на каникулы. И в 20 лет, и в 22. Таких «великовозрастных» на попечении фонда – 7% от общего количества опекаемых.

Государство и общество

Юридическое основание права заботиться о детях, как и положено – решение суда. Судья сначала интересуется, есть ли места в одном из детских домов фонда. И делает он это не от неуважения к государству. Просто у фонда очень хорошая репутация, и для судьи, который старается действовать в интересах ребенка, это серьезный довод. Так же как и для проверяющих, которые имеют право без предупреждения приехать в любую минуту и убедиться в том, что о детях заботятся по-настоящему, но сюда они приезжают крайне редко. Понимают: здесь все в порядке, и не нужно лишний раз отвлекать людей от работы.
А работы много. С детьми нужно много заниматься, выполнять с ними логопедические упражнения, решать задачи, лепить и рисовать, проверять уроки и помогать в подготовке проектных работ. Детей часто приходится лечить. Они попадают в дом, отягощенные всякими наследственными и приобретенными заболеваниями. С детьми нужно много разговаривать. Чтобы у них была возможность высказать кому-то все боли и обиды, накопившиеся за недолгую, но непростую жизнь.
Воспитательница рассказывает, как пыталась вместе с 9-летней девочкой решить заданную на дом задачку. Девочка явно не была слишком заинтересована и без конца качалась на стуле. «Перестань надо мной издеваться!» – рассердилась учительница. Девочка удивилась: «Разве я издеваюсь? Вот если об тебя тушат сигареты, тогда да…»
С детьми нужно много играть, читать, посещать театры и выставочные залы, петь и танцевать, ставить спектакли, путешествовать…

На какие деньги?

Фонд не получает от государства никаких субсидий. Все держится на добровольной помощи сограждан и на денежных взносах коммерческих и некоммерческих организаций, частных спонсоров. Между прочим, на оплату труда сотрудников (их всего 320 по всей стране) и прочие внутренние цели тратится не более 10% поступающих средств. Остальное – детям.
Фонд поддерживает Евросоюз, скажем, в зимнее время спонсирует дополнительные пять педагогических ставок – чтобы было кому помогать ребятам с уроками.

Несколько цифр

Всего в прошлом году фонд оказал помощь почти 42 тысячам детей. Это и психологическое консультирование детей и родителей, и помощь тяжелобольным детям, малообеспеченным семьям. И забота о детях, оставшихся без попечения родителей. В 12 домах, подобных тому, который я видела на Корфу, по всей Греции воспитываются 297 детей.
...Мальчик лет десяти ласково прижимается к воспитательнице. Его родители живы, но то пьют, то в тюрьме сидят. Иногда навещают сына и всякий раз клятвенно обещают «забрать домой». Педагоги вспоминают, что много лет после таких встреч малыш просто заболевал: слезы, истерики, даже температура. А в последний раз, когда мама уехала, он подошел к «своей» воспитательнице (у каждого ребенка есть кто-то из взрослых, с кем он дружит особенно, хотя взрослые стараются не выделять никого из детей) и сказал: «Мой дом здесь. Я поеду к маме тогда, когда вырасту и смогу ей помочь».
Зачем нам, при нашей жизни, эта история про далекий остров? Ну, просто так бывает в мире: нелегко, но небезнадежно.