На берегу графского пруда

Это совершенно невероятный праздник, День встречи с выпускниками. Школы продолжают его проводить, несмотря на все прагматические установления нового времени.
Раз в году бывшие дети устремляются в свою школу, проводят часы со своими учителями – в расспросах, воспоминаниях, признаниях. Зачем? Для чего теперь-то?
И учителя волнуются накануне – хочется по-прежнему быть на высоте, удержать роль значимого взрослого.
Что происходит? Откуда эта потребность возвращения в прошлое?
Глупо думать, что жизнь людей скучна и кроме школьного периода им и вспомнить нечего. Или: из детства они так и не вышли. Особенно учителя – из чужого детства.
Суть тоньше. Привязанность человека к школе, эта долго сплетавшаяся нить отношений, не отмирает в нем по выходу из стен, не растворяется бесследно. Так и в учителе – он не забывает и не отрезает внутренне тех, кого учил, с кем возился, об кого бился – запечатлен каждый. Их встреча после выпуска – свидетельство: это было.
Не формулы, оценки, аттестаты – у каждого были в школе жизненные моменты, когда что-то открылось, или сломалось в тебе, или поразило. И это так же дорого и важно, как и то, где это было, кто был рядом, какие мы были.
Все это вспоминается ярко – даже если тогда яркость не ощущалась. Своя. Твоего учителя. Самого события. И даже если ее не было – о, она должна быть! Обязательно! В школе должно быть ярко и счастливо!
Не таков ли главный месседж вечеров встреч с выпускниками?

Как говорится, душа не лежала

К моменту своей встречи с новым классом я уже два года вела уроки в старших классах и душой была с 10 «А». Я помогала их классной руководительнице сочинять спектакли и капустники и ставить их на школьной сцене. А к новым детям, как говорится, душа не лежала. Ну не знала я, что мне с этой малышней делать!
 Когда я увидела своих детей, то сразу поняла, что на спокойную жизнь рассчитывать нечего. Энергия била из каждого в отдельности и из всех вместе через край, глаза и уши вращались, замечая и схватывая все вокруг, а руки все время что-нибудь откручивали, разбирали, разрисовывали.
В начальной школе такие классы еще как-то держались диктаторскими усилиями первой учительницы, а в среднем звене закручивать гайки было некому, я тогда еще не научилась, да вообще – не научилась. Мальчишки лупили друг друга, часто портили у девчонок вещи, те обзывались, все дрались. Тем не менее через это неприглядное поведение было заметно их общее желание в чем-то участвовать, болеть за успехи класса, у них и вправду были удачи в художественной самодеятельности.
А моя личная проблема была в том, что мое сердце было в 10 «А». Привязанность к классам, оказывается, невозможно дозировать, и хотя я так думаю и теперь, но управлять своими педагогическими чувствами пришлось научиться. Так что тогда пути друг к другу мне и детям еще предстояло найти.
И мы искали, вот одна зарисовка…

Салтычиха и дети

…Было уже начало октября, а старинный парк стоял в полном своем золотом великолепии. Но идти на экскурсию самая активная часть моего класса отказалась – именно после разговора с ними о том, как важно знать историю места, где живешь, сохранять и уважать исторические памятники, знать, с чьими именами и какими событиями они связаны. И что нам предоставляется возможность послушать экскурсовода…

– А че мы там не видели? Мы там сто раз были! Там дом старый, развалины вокруг и яма…
– Не яма, а пещера!
– Здесь Салтычиха своих крестьян убивала!

– Нет, она их в пруду топила! Помещица злая, мне дедушка рассказывал. Рядом поселок Салтыковка, значит, и Салтычиха здесь жила, а пруд этот крепостные крестьяне для нее рыли, а потом она их в нем и топила! Нечего туда ходить, там привидения.
В общем, уговаривать никого не стала, назавтра многие не пришли, но я не огорчилась. Дорога наша лежала мимо полуразрушенного грота с тремя выходами, и некоторые заглянули туда. Потом началась экскурсия. Все оказалось гораздо интереснее, чем придумывалось и передавалось в местных байках. Усадьба графа Разумовского, парковый комплекс с каменным вариантом имения, с анфиладами, парадной лестницей к воде, с двумя островами и мостиками и с тем самым романтическим гротом, который, как оказалось, и был предназначен для игры в прятки и свиданий. Раньше тут находился зверинец, от которого сохранился пруд с остатками рва. А когда пришло время вопросов, прозвучало ожидаемое мной:

– А где же Салтычиха людей убивала?

И тут, наконец, они узнали, что никакого отношения эта самая Салтычиха к нашим Горенкам не имеет, что ее трагически знаменитое имение находится на противоположном конце Москвы.

– А-а-а-а! Вот почему они не пошли на экскурсию! Врали! Ничего, мы им сами покажем, когда гулять будем!

Но уходить не хотелось, мы поиграли в салочки на берегу графского пруда, набегались как следует, весело повалялись в листьях!
На обратном пути говорят: «А давайте еще раз сюда придем!» Я пообещала, что пойдем в 7 классе, когда будем изучать на уроках XVIII век русской истории.

– У-у! Так это еще не скоро, мы все забудем, что сегодня нам рассказывали!
– А я приду и запишу, не волнуйтесь, а через три года прочитаем про сегодняшнюю экскурсию в нашей классной тетради.

…Я и правда записала тогда в нашей классной тетради эту первую экскурсию, даже приклеила путевку.
Мы и в самом деле в седьмом классе приходили на остатки парадной лестницы графских развалин, сидели на ступеньках, и я рассказала еще раз историю нашего имения, конечно же с более подробными дополнениями.
На этот раз на графских развалинах был весь класс.