ЦИФРОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Портрет подростка на фоне монитора

«Дети стали другими... кроме социальных сетей, эсэмэсок и игр ничего не воспринимают» – эту тревожную озабоченность учителей и родителей трудно списать на вечное непонимание между отцами и детьми: цифровая среда представляется пропастью, отделившей наших детей от нас, даже если мы уверенно пользуемся возможностями интернета. И чтобы найти общий язык, нужно хоть приблизительно представлять, чем современные подростки отличаются от своих сверстников прошлых поколений.  Ответить на этот вопрос мы попросили Марию ЗАВАЛИШИНУ, психолога Центра «Перекресток», которая ведет психологические группы для подростков.

– В нашей стране практически нет исследований на эту тему. В отличие от США, например, где они проводятся. Там даже возникли выражения «цифровые по рождению» – новое поколение и «цифровые иммигранты» – взрослые, выросшие до того, как интернет и многочисленные гаджеты стали определять образ жизни. Поэтому все, что я скажу, будет основано лишь на личных наблюдениях десятков подростков, с которыми мне приходилось работать в школах, в лагерях, в подростковом клубе и в психологических группах.

– Они действительно настолько другие? И в чем?

– Да, дети, выросшие в цифровой среде, действительно сильно отличаются от своих сверстников десяток лет назад. Можно даже предположить, что за последнее время человек сделал что-то вроде шага в эволюционном развитии, что у детей этого поколения даже нейронные сети формируются несколько иначе, чем у их родителей. Это связано прежде всего с изменениями в коммуникативной сфере.

– Способ общения может быть так важен?

– С большой долей уверенности можно сказать: значительная часть трудностей у тех подростков, которых я вижу, связана с главной потребностью подростка – потребностью в общении. Сидя перед мониторами, они привыкли дистанцироваться от собеседника, не умеют реагировать на мимику, интонацию, различать оттенки смысла. То есть частично теряется навык личного общения. И не случайно очень актуальными сейчас стали трудности вполне благополучных, внешне благополучных школьников. Их главная проблема – изоляция, недостаточная социально-психологическая адаптация. Они не могут общаться без посредничества компьютера. Не умеют рассказывать о себе и своей жизни, не знают, как подойти и познакомиться. А потребность, свойственная возрасту, есть, она никуда не делась. Оказавшись в группе, подростки, привыкшие к СМС и социальным сетям, иногда не могут завязать разговор, а иногда вываливают на собеседников настолько личную информацию, что тем становится неловко. Подростки не умеют учитывать мнение и реакцию собеседника.

– Специалисты отмечают, что с наступлением цифровой эпохи резко возросло число гиперактивных детей с недостатком внимания.

– Дети, научившиеся ориентироваться в интернете раньше, чем читать и писать, действительно развиваются несколько иначе. Они могут с трудом контролировать свою активность, привыкли охватывать большое количество объектов: делают домашнее задание, а в наушниках звучит музыка, включен скайп... При этом внимание распределено и не погружено глубоко ни в одну деятельность. Можно предположить, что меняются и свойства памяти: развивается кратковременная, а долговременная сокращается. Кроме того, восприятие не привыкло к полутонам, на ребенка с раннего детства обрушиваются громкие звуки, мелькающие картинки, кислотные цвета. На мой взгляд, современные подростки не привыкли ждать, они совсем не могут удерживаться в деятельности с отсроченным результатом. Ответ на запрос приходит мгновенно, вдумчивое пошаговое движение осталось в прошлом. Как ни странно, эту тенденцию усугубляет ЕГЭ, адаптированный к цифровой реальности. Слушая старшеклассников, я понимаю: освоение науки, ее логики и языка теперь никому не нужно. Для достижения результата необходимо освоить алгоритм быстрого нахождения правильных ответов на более или менее предсказуемые вопросы.

– Приходится признать, что это данность... А что может изменить в форме подачи материала учитель: предлагать информацию маленькими порциями? Упаковывать ее в «кислотные» фантики?

– В том числе. Главное, чтобы подача информации не была монотонной, а сам материал должен быть интересным. Опыт лектория при Политехническом музее показывает, что даже маленькие дети могут спокойно выслушать полуторачасовую лекцию. Нужно только чередовать формы подачи информации: рассказ, видеофрагменты, интерактивные элементы. А среди старших подростков распространилась просто-таки мода на публичные лекции.

– Но на лекции ходят все-таки сильно мотивированные дети. А что делать учителям, которые каждый день имеют дело с обычными учениками? Получается, что разговор о серьезных фильмах и литературе со сложным сюжетом уже невозможен. И мы, подчиняясь цифровой эволюции, должны передать школьникам лишь минимум знаний в клиповой форме?

– Не нужно впадать в крайности. Чтобы дети воспринимали то, что мы хотим им сказать, надо не игнорировать их реальность, а иметь представление о той среде, где они общаются, учитывать особенности их восприятия, но при этом предъявлять и свои ценности. Если подросток о них пока не знает, не означает, что он не сможет их оценить, полюбить и разделить. Неравнодушные взрослые обязательно должны организовывать пространство, где подростки в реальности могут взаимодействовать, говорить о себе, своих чувствах, проблемах, о восприятии других людей. И при этом слушать других, возражать, поддерживать, одобрять, реагировать на эмоции собеседника. Кстати, по результатам одного американского исследования, которое проводилось на довольно большой выборке, подростки, выросшие в традиции собираться за ужином всей семьей, были благополучнее сверстников, не имеющих подобного опыта.

---

В фокусе исследования

Цифровое поколение – дети нового тысячелетия, их тщательно изучают в странах, озабоченных своим будущим. В США. В Китае. О некоторых выводах зарубежных исследователей рассказала Галина СОЛДАТОВА, профессор факультета психологии МГУ им.Ломоносова, директор Фонда развития интернета.

Данные исследований противоречивы. Доказано, что «цифровые» дети инфантильны, демонстративны, эгоцентричны, нарциссы и вообще – сплошь аутисты. Обвинений много. С одной стороны, констатируется «интеллектуальное слабоумие», а с другой – айкью выше нормы за счет скорости психических процессов. Они ни на чем не могут сосредоточиться, но проявляется феномен многозадачности.
То же про компьютерные игры: зависимость налицо, а есть исследования о повышении скорости мышления, расширении поля зрения, развитии визуального внимания за счет игр. Вырабатывается настойчивость и последовательность в достижении цели.
Одно бесспорно: дети другие. Не такие, какими были мы. Не так запоминают (помнят место, а не содержание), не так реагируют на некоторые сенсорные раздражители (запахи, тепло, прикосновения) и так далее.
А мы какие? В Европе давно ведутся исследования по цифровому межпоколенческому разрыву, и наши ученые недавно к ним присоединились. И вот первые данные: у нас очень большой разрыв. Наши родители более агрессивны к технологиям и менее сведущи, тогда как наши дети ближе к сверстникам за рубежом; в то же время они отстают на порядок в вопросах самостоятельной ориентации в интернет-пространстве. Почти все самоучки. В то же время установлено, что наши дети готовы быть проводниками родителей в новое, тогда как родители перенимать опыт от младших большей частью не готовы. Психологическая установка на доминирование мешает. Отсюда раздражение на детей, которые не совпадают с ожиданиями родителей.
Например, один из камней преткновения – социальные сети. У нас 90% школьников сидят «Вконтакте», а взрослым непонятно, чем они там заняты. У них по 50 друзей, откуда? В нашем представлении друзей много не бывает, это распыление какое-то. Но что происходит на самом деле? Формируется детский социальный капитал, он самовозрастает, и уже с детства у человека есть ресурс отношений. Доказано, что именно слабые связи решают эффективность в будущем, такая поддержка может выстрелить в самом неожиданном месте. Но никакой интернет-просвет-работы с родителями, конечно, не ведется. А будущее – за детьми, разумеется.

Подготовила Нина ЧАПЛЫГИНА