Просвещение министерства

Примеры истории иногда говорят о том, что общество может не зависеть от государственной политики, а жить собственной жизнью, исправляя и корректируя политические просчеты и провалы. Если это так, то нынешняя тенденция к сокращению количества школ, вузов, числа студентов и преподавателей может привести не к упадку образования, а к началу новой эры народных университетов. Не случайно интернет, телевидение, библиотеки и публичные лектории вот-вот обгонят всю систему высшего образования по количеству читаемых лекций.

Этим летом исполнилось 125 лет одному из самых уродливых казусов в истории отечественного образования. 1 июля 1887 года был издан доклад министра просвещения Российской империи графа Делянова «О сокращении гимназического образования», который навсегда остался в национальной памяти как «циркуляр о кухаркиных детях». Согласно предписанию министерства, был увеличен денежный ценз для поступления в высшие учебные заведения, и таким образом для детей из низших слоев общества оказалась закрыта дорога не только в университеты, но и в гимназии и прогимназии. На самом деле, если вчитаться в этот документ, который тысячи раз был назван и позорным, и людоедским, то обнаружится, что он прямо-таки дышит отеческой заботой о подрастающем поколении. Допускать в гимназии и прогимназии детей только из состоятельных семей министр приказывал исключительно из соображений, как сказали бы намного позже, гигиены труда школьника, потому что только такие дети «находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство о правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства». То есть непростое решение власти, как всегда, было продиктовано любовью и состраданием к детям, которым пришлось бы выполнять домашние задания не за письменным столом и не в собственной комнате. В гимназии-то учиться трудно, поэтому если нет стола и комнаты, то лучше вообще не учиться. Да и сам запрет «кухаркиным детям» посещать гимназии и университеты звучит более чем нежно: «…детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, не следует выводить из среды, к коей они принадлежат». Тоже вполне все современно, гуманно и политкорректно: нельзя вырывать детей из привычной среды.
Циркуляр отменили через 13 лет, но общество его вспоминает до сих пор. Всплывает он то в связи с законом № 83-ФЗ, то с новыми образовательными стандартами. Так что 125-летний юбилей отметили, конечно, не на государственном уровне, но блогеры в Сети, как всегда, пошумели.
Это, разумеется, чистое совпадение, но на то же «юбилейное» летнее время пришлось сразу несколько заметных высказываний, которые снова заставили заговорить об изменении отношений власти и образования. Самое памятное – о том, что нам не нужно столько людей с высшим образованием, зато нужно продолжать рабочие династии, ну и, конечно, о том, что надо бы сократить и количество вузов, и количество студентов.
Контекст, понятное дело, изменился вроде бы до прямо противоположного. Во времена Александра III во всей Российской империи едва насчитывалось полтора десятка тысяч студентов. Сегодня их семь с лишним миллионов, количество выпускников школ почти приблизилось к количеству мест в вузах, и подавляющее большинство этих выпускников хотят стать юристами, экономистами и прочими менеджерами. Если мы сократим количество вузов и бюджетных мест, от этого выиграют лучшие абитуриенты, лучшие студенты и лучшие преподаватели, – уверяют власти. Как всегда, выиграют те, у кого есть деньги, чтобы заплатить, – парирует общество. При этом обе стороны понимают – назрела очередная реформа.
Реформы образования продолжаются у нас двадцать лет. Конца пока не видно. Результатов – тоже. Иногда кажется, что это случай исключительный. На самом деле в недавней истории России был период, когда образование существовало в состоянии непрерывного реформирования в течение полувека.
Об этом рассказывает сборник «Расписание перемен. Очерки образовательной и научной политики в Российской империи – СССР (конец 1880-х – 1930-е годы)». Книга подготовлена Европейским университетом в Санкт-Петербурге и вышла в издательстве «Новое литературное обозрение» в серии «История науки». Это именно тот случай, когда серьезное историческое исследование отзывается постоянными узнаваниями. За цифрами и документами постоянно возникают вечные картины: инспектор средних учебных заведений, который подвязывает колокольчик к дуге, чтобы учителя в школе не успели подготовиться к его приезду; попечители университетов, которых назначают не по совокупности государственных заслуг, а за умения писать в реляциях «все благополучно».
Наконец, постоянная борьба либералов и консерваторов во власти. Циркуляр о «кухаркиных детях» был одним из знаков контрреформ Александра III и К.П.Победоносцева, одной из примет политических «заморозков». Но 11 лет спустя на одном из заседаний Государственного совета министр народного просвещения Боголепов, преемник графа Делянова на своем посту, будет вместе с Победоносцевым возражать против плана открытия политехнических институтов и Высшего горного училища в разных городах страны в духе того же «циркуляра»: в новые учебные заведения «устремятся дети низших сословий». И в ответ на это услышит от тогдашнего министра финансов, будущего премьера, С.Ю.Витте: «С такими понятиями нельзя занимать место министра народного просвещения!» При этом Витте – остзейский граф, а Боголепов – сын квартального надзирателя из Серпухова.
Впрочем, не так уж и важно, кто тут «кухаркин сын». Один из самых актуальных на сегодня исторических сюжетов рассказывает нам о другом. Период реформирования образования в 1880-е годы начался с явно консервативных и недемократичных действий, отбрасывавших общество назад по сравнению с «реформаторскими» 1860-ми. В зависимости от колебаний политического курса и обстановки в стране в течение двадцати с лишним лет женщинам то разрешали, то запрещали учиться и преподавать. В университеты и гимназии не только не допускали представителей низших классов, но также строго дозированно, с минимальной квотой, допускали евреев, поляков, немцев и прочих «инородцев». Запрет на прямое поступление в университеты распространялся и на семинаристов, и на выпускников реальных училищ.
Но если мы посмотрим на то, что происходило в российском образовании в те же годы в целом, обнаружится совсем другая картина. Пока государство давило ограничениями высшее образование, сокращало количество гимназистов и гимназий, поддерживало церковноприходские школы, стали появляться частные школы разных уровней, а затем и частные вузы. «Лишь часть частных учебных заведений носила характер коммерческих, то есть созданных ради получения прибыли, – пишет в очерке, посвященном этому «другому» образованию И.В.Зубков, – остальные организовывались учредителями либо в силу их обязанностей (органы земского и городского самоуправления), либо с просветительными целями и действовали как некоммерческие организации, как правило не окупая вложенных в них затрат. Часть начальных и средних учебных заведений открывалась и содержалась на средства крупных благотворителей (например, А.Л.Штиглица, Ф.В.Чижова, В.Н.Тенише­ва, Н.П.Трапезникова, Н.В.Лепешкиной)… О вкладе частной благотворительности в развитие образования в начале XX века свидетельствует то, что только в ведении учреждений Министерства народного просвещения к 1909 году состояло 5348 пожертвованных капиталов, на проценты от которых финансировались учебные заведения, выплачивались стипендии беднейшим воспитанникам. Общая сумма капиталов составляла 44 381 432 руб. – этих денег хватило бы на выплату заработной платы за год преподавателям 113,8 тыс. начальных однокомплектных школ».
Сегодня можно только предполагать, насколько силен был гражданский посыл этой благотворительности, насколько в нем присутствовало стремление к противостоянию неумной государственной политике. Земские школы, частные гимназии и вузы часто отменяли у себя сословные, имущественные, национальные и конфессиональные ограничения, которые накладывало государство.
Большое распространение в начале ХХ века, особенно после революции 1905 года, получили «народные университеты». Это были учебные заведения, открывавшие двери всем, кто был лишен права поступления в государственные вузы. Уровень преподавания оказался очень высоким: как правило, в «народных университетах» параллельно вели занятия преподаватели из местных университетов. Конечно, эти заведения – нечто среднее между курсами и просветительскими обществами – не давали никаких «прав» и «дипломов», читаем мы в очерке о негосударственных формах высшего образования (Е.А.Ростовцев, И.В.Сидорчук), но их цель мыслилась как просвещение, «духовное раскрепощение», «подготовка к сознательной гражданской жизни». То есть это было образование в чистом виде – не услуга по приобретению диплома и статуса, не «воспроизводство элит», а именно то, ради чего, наверное, все изначально и задумано.
...Недавно, чтобы показать на бумаге рост заработной платы по учебному заведению, администрация одного вуза фактически уволила лучшего преподавателя на факультете. Логика простая: если финансирование не увеличивается, чем меньше людей, тем больше денег. Люди мешают отчитываться о показателях. Студенты и выпускники собирались протестовать, но потом кто-то сказал: «А вот если бы NN выступала с публичными лекциями, я бы пошел… Давайте организуем?»
Будет совсем не удивительно, если организуют и у них получится.