АВТОПОРТРЕТ НА ФОНЕ ПРОФЕССИИ

Вера Бедерханова: «Творческий учитель остается таковым в любой ситуации. Другое дело, какой ценой»

Вконце мая под Краснодаром прошел большой «Сбор в Летнем доме от 7 до 70» в лучших традициях коллективного творчества – с Советом дела, мастерскими, импровизациями. Официальный повод – поздравление знаменитого педагога Веры Петровны Бедерхановой с круглой датой и двадцатилетие «Летнего дома», реализованного проекта «Свободный ребенок и педагог в их взаимодействии». Мы не однажды писали и о проекте, и о Вере Петровне, которую знают и любят все, кто встречался с ней на летних школах, семинарах, конференциях, кто в последние десятилетия пробовал свои силы в гуманистической педагогике, кто считает ее своим учителем по «Орленку», по работе в школе, по университету.

Компания собралась большая, полторы сотни человек, так или иначе связанных с образованием. Разного возраста, обладающие разным опытом и разным социальным статусом – от студентов до управленцев краевого уровня. А мы решили воспользоваться случаем и не только поздравить, но и расспросить Веру Петровну о сегодняшней школе, о педагогике, о том, как воспринимаются ученики, ставшие профессорами.
Впрочем, сама она на следующий день, когда все прекрасные слова были сказаны, уже в домашней обстановке, смеясь, заметила: «Они меня спровоцировали на это, чтобы самим повидаться, поговорить, реализоваться в творчестве. Расслабились, блеснули остроумием и перестали быть официальными лицами. Адреса, конечно, понаписали, но читать их не имело смысла». Действительно, адреса и прочий картонный официоз никак к ней не пристает, несмотря на должности и звания – профессора, заведующей кафедрой социальной работы, психологии и педагогики высшего образования, члена-корреспондента Международной академии акмеологических наук. Сквозь них ясно и тепло просвечивают годы работы в «Орленке», опыт работы в команде Олега Газмана...
Поэтому разговор тут же сворачивает в сторону педагогики. Вера Петровна начинает говорить о прошедшей накануне встрече с точки зрения Учителя. Ей интересна тема отсроченного результата: что она увидела в своих учениках спустя много лет.
Особенно сейчас, «...когда стремятся все мерить по сиюминутным каким-то вещам. Как на ЕГЭ. Как умеет складывать-вычитать, можно проверить, но в деятельности педагога всегда, как правило, результат, отсроченный во времени. И я все чаще стала задумываться, что остается в результате нашего взаимодействия. Я смотрела вчера на тех, кто считает меня своим учителем, и хотелось понять, чему же они научились, а чему нет, чем обладали еще несколько лет назад, но утратили.

– И на что вы смотрели во время сбора, какой результат отметили?

– Чувство меры, вкус, умение вести себя в рамках заданной ситуации, почувствовать ее рамки. Шалва Александрович Амонашвили, описывая безотметочное обучение (об этом почему-то редко вспоминают), обращал внимание на коллективную выработку эталона. Обсуждая с маленькими детьми то, что происходит, постоянно работал на понимание того, что допустимо и запрещено, что такое хорошо и что такое плохо. В обстановке свободы, без отметок. Очень важно, что эталон вырабатывается, только в этом случае он присваивается. А если задается сверху, он может присваиваться, но не обязательно. Любое сообщество, кстати, можно увидеть с позиции принятых в нем эталонов.

– Отстраненный профессиональный взгляд вырабатывается долго?

– Всю жизнь. Когда начинала в группе Олега Газмана еще в «Орленке», я была «маленькой», ничего не смысля в педагогике, не имея ничего, кроме природного интереса, не попадала в число первых, на кого он мог рассчитывать. Считала методики полной ерундой. Но там были совершенно потрясающие планерки, и этот «разбор жизни», рефлексия, как сейчас говорят, встроили меня туда. Я из кожи вон лезла, работая на отряде, и... видела, что у них получается, а у меня нет. Не зная никаких методик, спасалась эрудицией. Рассказывала детям то, что они слушали раскрыв рот: мифы, всего Дюма. Потом затеяла смену сказок. И все это интуитивно. А что такое КТД (коллективное творческое дело), было мне непонятно. Приходя в другой отряд, видела, как дети что-то делают сами, а вожатая сидит читает книжку и на мой вопрос объясняет: «Я их озадачила». Меня даже досада брала. Уже гораздо позже я говорила студентам, что если ты по складу своему можешь анализировать ситуацию, видеть происходящее, то ты через эту чужую деятельность и собственный опыт можешь строить свою систему. В тот момент я ее не приняла извне, а соединила с тем, что умела. Оттуда и пошла собственная стилистика. Поэтому мне и сейчас важно, что делают мои ученики и сотрудники.

Отсроченные результаты воспитания, общения, взаимодействия можно видеть через двадцать, тридцать лет. Если говорить о гуманистической педагогике, которую я исповедую, то прав Карл Роджерс, который считал, что важна в первую очередь некая общая философия, то есть взгляд на жизнь, ребенка, студента. Некая система ценностей. И запретов, кстати. Это тоже важно видеть, когда мы смотрим на какую-то «тусовку».

– Например, что за пределами эталона вашей тусовки?

– Неуважение к чужому мнению. Нельзя быть весь вечер на манеже, реализоваться за чужой счет. Должна быть свобода для инициативы.

– Среди участников сбора были люди с разницей в возрасте больше полувека, с очень разным опытом и образованием. А сейчас принято считать, что образ поколения, ценности очень быстро меняются. Это заблуждение?

– Идеи, ценности удивительным образом могут передаваться, перекликаться в разных поколениях. На мой взгляд, люди делятся не по поколениям, а внутри поколения. Более того, только в разновоз­растном сообществе происходит развитие человека. Осваиваются не только ценности, но и опыт, в том числе педагогический. Будучи молодой учительницей, я впервые встретилась со Сталем Анатольевичем Шмаковым в «Орленке» (причем уехала на эту встречу самовольно, меня не отпускали, за что и получила первый выговор в трудовую книжку). Все участники встречи сели в круг, а Сталь сказал: «Представьте, что на моем месте сидит человек, который знает ответ на все ваши вопросы. У вас есть шанс задать мне только один вопрос. Подписываться не надо». Потом я узнала, что прием называется «лавина вопросов на себя». Мы написали, а ведущий, к нашему изумлению, сказал, что может, не заглядывая в листки, сказать, о чем мы спрашивали. И угадал почти все. А потом построил встречу на этих вопросах. Я запомнила это, но воспользовалась только когда начала работать со студентами. И вот однажды, спустя много лет, войдя на занятие своей бывшей студентки, которая сейчас уже работает в должности профессора, увидела, что она использует тот же прием. Мне стало интересно, и я спросила: «А что ты помнишь из курса педагогики, что я вам читала в восьмидесятых?» «Если честно, ничего. Только примеры, которые вы приводили, и первую встречу, когда меня поразил этот фокус с вопросами. Я смотрела на это с таким восторгом и думала: неужели я когда-нибудь сумею так же».

– Один из ваших учеников, а теперь коллег говорил, что вы «учили их паузами», что это значит?

– Наверное, это о том, что в процессе чтения лекций я – любитель задавать проблемные вопросы и «держать паузу», чтобы слушающий успел подумать и найти ответ самостоятельно, сопоставляя затем с моим вариантом. Но мне никогда не приходила в голову такая формулировка. Это к вопросу о рефлексии собственной деятельности. Оказывается, и ты осознаешь не все, что делаешь, и ученики твои видят все совершенно иначе.

Тут Вера Петровна задумывается и добавляет:

– Я ведь тоже вчера многих спрашивала: а чему ты у меня, собственно, научился? Одна студентка сказала, что не верила сначала всем словам про гуманистическую педагогику. «Но потом, – говорит,– увидела, что вы просто учите без всяких карательных санкций, не контролируете, кто ходит – не ходит, а мы, в конце концов, все ходим. Тут я поняла, что так учить можно». То есть нужен просто некий образец как доказательство того, что ты декларируешь. И каждому новому курсу, которому я начинаю читать педагогику, на первом занятии я говорю: давайте вместе определим, зачем вам это нужно и как мы будем строить занятия, чтобы каждый из нас нашел в этом свои смыслы.

– Как это может выглядеть, ведь чаще всего учебный предмет бывает бесконечно далек от личного опыта?

– Однажды меня попросили вести группу студентов-филологов. Пришлось вспомнить свои познания по первой специальности. А когда они почувствовали, что мы можем говорить на одном языке, предложила рассматривать педагогические идеи, системы, подходы на материале художественных произведений. Например, фрекен Бок из «Карлсона»?– носитель совершенно определенной педагогики. Мери Поппинс – это другая система воспитания. Потом предложила каждому выбрать книгу и прокомментировать ее с точки зрения психологии и педагогики. А я помогла подобрать педагогические теории для объяснения. Получила в конце очень интересные работы. Например, «Социализация и индивидуализация Татьяны Лариной» или «Почему Маленькая Разбойница совершает добрые дела?».

– А этот принцип деятельного участия и личного интереса может прижиться в школе? В новых стандартах написано много прекрасных слов, в том числе о деятельностном подходе, но как произойдет этот не переход даже, а скачок через пропасть...

– Самое удивительное, что я уже устала нервничать по поводу всех нововведений. Моя длинная профессиональная жизнь убеждает, что творческий и ответственный учитель остается таковым в любой ситуации. Другое дело, какой ценой. Что же касается деятельностного подхода, то его реализация требует реальной деятельности учащихся, осмысленной, продуктивной, переведенной в систему задач. При этом необходимо различать задачи, которые для ребенка, и задачи, которые необходимо осознавать и решать педагогу. Главное – на каком материале и каким образом. И хорошо бы, чтобы деятельность там присутствовала и индивидуальная, и командная. При этом носила бы разный характер, в том числе и творческий.

Вера Петровна берет блокнот и начинает рисовать табличку: «Итак, у нас есть задача, чтоб ее решить, нужна информация. Потом идет решение, за ним – экспертиза и оценивание». Все пять слов-этапов выстраиваются друг под другом. А потом напротив каждого появляется пометка: кто ставит у нас задачу – учитель. Кто дает информацию? – учитель. Решает, правда, ребенок. Но экспертиза и оценивание снова переходят в руки учителя.

– Если психика развивается в деятельности, кто развивается при таком подходе? – неожиданно спрашивает Вера Петровна, но вопрос явно риторический. Однако возможен другой вариант: отдать ученику поиск информации. В третьем варианте ученики включаются и в экспертизу. И даже в оценивании могут участвовать ученики. Но только когда ученик будет способен сам сформулировать задачу, можно считать, что он выучился.

Беседовала Елена КУЦЕНКО