Жестокие принцессы, задиры и тихони

Врамках фестиваля «Старт Ап» прошел круглый стол «Страх и трепет в детском саду». Разруливать ситуации «мой ребенок всех бьет», «мой ребенок изгой», «мой ребенок никогда не дает сдачи» и другие пришли Сергей Кузнецов, писатель, главный редактор сайтов «Букник» и «Букник-младший»; Линор Горалик, писатель, культуролог; Екатерина Жорняк, психолог, преподаватель семейной терапии и супервизор; Ирина Фишгойт, преподаватель школы «Ковчег»; Мария Тендрякова, психолог, историк, старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН.

Правильно: надо всегда быть на стороне своего ребенка. Но иногда это очень сложно, когда именно твой ребенок – тот, кто обижает всех. Бьет девочек и обзывает мальчиков, а иногда – и воспитателей.
Агрессивны не только мальчики. Девочки, начиная уже с трех лет, создают групповую динамику социального насилия, то есть вполне осознанно ставят других в невыносимые социальные ситуации. В отличие от мальчикового это тихое насилие выпадает из поля зрения взрослых. «Организаторши» как раз на самом хорошем счету, «умницы» и вообще приветливые, послушные девочки. Эту информацию преподнесла Линор Горалик, а комментарий к ней Екатерины Жорняк был таким.
Нам хочется знать причины неодобряемого поведения, в том числе агрессивного или жертвенного. И психология XX века нам многое наобъясняла: и гены, и карма, и семейное воспитание… и все это мифы, в которые нам вольно верить. Но еще больше мы верим, пусть не всегда признаваясь себе, что занимать верхнее положение в иерархически устроенном обществе очень даже неплохо. Переживая за ребенка, который не дает сдачи, мы внутренне согласны, что агрессия – это неплохо. Первое, что надо решить, – как мы сами относимся к агрессивному поведению других? Как устроен мир в нашем понимании?
А по-разному, и это видно на детях. Ирина Фишгойт говорила о том, что в одних детских коллективах травля есть, а в других нет. Травля у маленьких – развлечение, острая тайная игра. Сигнал педагогу о том, что детям скучно. Но вот важное добавление антрополога Марии Тендряковой: придумать следовало бы что-то замещающее потребность в проигрывании жизни общества. Конечно, когда-то на Самоа нашли общество, в котором нет конкуренции и установки на самоутверждение, и там никто не слышал о подростковых кризисах. Однако мы живем в таком мире, в каком живем, поэтому тайно или явно дети будут проигрывать те роли, которые общество обозначило. Успешный и лузер – сюжет сотен современных фильмов. Но мало кто замечает перевернутость ролей во многих из них, эффект гадкого утенка. «Наверное, потому, – считает Линор Горалик, – что сценаристы сами из числа гонимых в детстве».
И все-таки слушатели-участники настаивали на понятиях «стигматизация», «признаки виктимной личности», тогда как психолог Екатерина Жорняк была непреклонна в концепции «все течет, все изменяется». Доказывала, что одни и те же причины подталкивают ребенка и к роли агрессора, и к роли жертвы: желание выглядеть хорошим, нравиться другим, участвовать в общем деле. Очень часто роли меняются. Надо просто очень внимательно смотреть на своего ребенка, чтобы он не заигрался, чтобы дети не запутались. И не ставить ярлыков. Рассказ одной мамы пришелся кстати: в Штатах, где удар лопаткой по голове расценивается как вопиющая агрессия и ребенка сразу изолируют, ее дочь жаловалась на утонченные способы тайной травли со стороны других детей.
Чтобы цивилизованно общаться, надо как-то пройти и дикую стадию: «Мой ребенок любит всех бороть», то есть возиться с другими, находиться в телесном контакте. Но ведь пройдет, если подходить к этому с чистыми помыслами.
Ко всему в ребенке – с чистыми помыслами, но хорошо понимая, как устроен мир.