Школьные «государевы люди»: им до учителя дела нет

«Аразве учитель может принимать решения? Нет. Решения принимает только тот, кто уполномочен. Директор, например. А учитель, даже педагог-мастер, может стать разве что центром определенной компетенции» – это совершенно искренне говорила мне руководительница одного из региональных институтов развития образования. Кто бы такое рассказал – не поверила бы.
Но уж как есть.
В одной школе Ростова-на-Дону (номер школы и имя директора есть в редакции) был избирательный участок, и голосов за Путина на нем было отдано меньше, чем на участках в других школах. Уже на следующий день директора известили о «ненадлежащем исполнении» и возможной замене на другого.
Как это – винтики-шпунтики, его учителя, не сработали, как надо!

Дерево обстоятельств

Главное, и учредитель ничего не может поделать. Политики у нас поверх барьеров. И хотя на кол теперь не сажают, подгадить порядочному человеку могут сильно. Как жить? Правильно, во всем слушаться.
И вот образовательная ситуация в разрезе. Областное начальство собирает муниципальное: «Не возражайте, пустое! Мы государевы люди и стоим на позициях государства, а не нравится – уходите»; муниципалы транслируют эту демагогию директорам, директора – учителям, и вот учитель – детям: «Да, и мне не нравится, просто ужас, но что делать, таковы требования».
А спроси этих «государевых людей», которые «хотелки государства» выполняют (сохраняю жаргон), в чем государственный заказ образованию заключается, услышишь что-то невнятное про инновации. Им не до учителя, который один во всей цепочке не имеет права сказать детям «уходите». Не до мысли о том, где учителю найти другие слова.

Монополия на «учить правильно»

Теперь оптимизация докатилась до институтов повышения квалификации, руководители лихорадочно ищут оправданий их существованию. Что бы такое забабацать, чтобы «менеджмент», «инновации» и «универсальные комплексы». Чтобы слова. А на учителя посмотреть, найти в нем опору – опять недосуг. Да и волшебного пинка сверху им не дали.
Примеры на каждом шагу, то есть на каждом обсуждении, семинаре, лекции и пр. Сотрудники ИПКРО из разных мест говорят одно:

– Да как это учитель сам может выбирать курсы, он же книгу в руки не берет… И какой это они запрос могут дать, разве пожаловаться, что дисциплины нет или дети ничем не интересуются, это же несерьезно!.. Да мы им такое, такое и такое разработали, старались, а до них не доходит, как это важно.

На круг, хором: учитель – это несерь­езно.

Измельчали. Или измельчили?

Мы бы и поверили, если бы не письма, которые приходят в редакцию. Учителя очень даже в состоянии сформулировать свои профессиональные проблемы, первая из которых – похороны методических служб на местах. Читай – сообществ предметников, среды первичного профессионального общения. Кто что читал, слышал, чему научился, чего добился и прочие «что, где, когда». Понятно: теперь конкуренция, «ничего никому не скажу». Но именно на аттестации выясняется, что для справедливых вердиктов катастрофически не хватает мнения коллег, взаимооценивания. И теперь так: ой, надо же, как они с тобой нехорошо…
Потому что все сделано для того, чтобы все и всякие в принятии решений не участвовали, а свое мнение попридержали бы ради безопасности.
Любопытные данные были приведены на конференции «Тенденции развития образования»: из 100 обследованных школ одного региона лишь в 12 к решению проблем привлекаются управляющие советы.
То есть тех, кто потенциально может улучшить положение дел, не спрашивают. Решения принимаются на уровне личных предпочтений и личных пристрастий. Дети и учителя – заложники этих пристрастий.

Действительное положение вещей

А с самоопределением у нас очень плохо. Тест: люди тоскуют по крепкой руке или верят в харизматическую личность.
Касательно же ИПКРО, чей бюджет теперь ориентирован на результат, само­определиться просто необходимо: с кем вы, мастера педагогической переподготовки?
Красноярский краевой ИПКРО, например, уже три года ведет полную инвентаризацию наличных ресурсов, осуществляя проекты, созданные там же (по нескольким направлениям сразу).
В частности, под проект «Улучшение преподавания естественно-научных дисциплин и математики» собрали многочисленные данные обо всем, что есть в школах вообще, – скрупулезно изучали ситуацию, чтобы увидеть объективные причины проблем и определить зоны досягаемости решений.
И хотя для региона важны именно детали, здесь скажем о тех данных, которые интересны всем.
Итак, у школы есть цели, пусть даже не отрефлексированные. Но учитель не всегда может их назвать.
В школе ведется преподавание отдельных предметов. Но у школы нет ясной стратегии по отношению к преподаванию. Есть инерция, традиция. Есть учителя, которые тащат на себе все, но их меньшинство. Есть маскировка, мотивировки, и очень редко озвучиваются подлинные мотивы обучения. Есть учителя с нагрузкой 47,5 часа.
Для 15% учителей преподавание предмета не является основным видом педагогической деятельности. Ведут кружки, элективы, ОБЖ и другие чужие предметы. Профильный уровень преподавания ведется в 33% школ. Там, где ведется, результаты учеников профильного уровня мало отличаются от базового, но и преподавание, квалификация учителей в тех и других мало разнятся. Половина 11-клас­сников занимаются с репетиторами.
Система подготовки педагогов и система оценки учителя на уровне школ не стыкуются вообще. Системной методической работы нет нигде. И в целом – управление качеством преподавания в полном запустении.

…Вот так! Зато у руководителей есть уверенность, что за новый софт, за ремонт крыши, да что там – просто за лояльное отношение школа выполнит любое распоряжение. И в случае с выборами – тоже…