...А еще говорят, что Россия перестала читать!

Несмотря на «несчастливый» порядковый номер, XIII Международная ярмарка интеллектуальной литературы Non/Fiction с 30 ноября по 4 декабря, то есть на целых пять дней, стала пространством свободы и счастья для тысяч посетителей. 

Так происходит в который раз, потому что на Non/Fiction обязательно есть что-то такое, чего в нашей жизни нет. Например, в России нет своего Гайд-парка. А в проекте интернет-ресурса OpenSpace на ярмарке он был, и каждый имел право сказать все, что хочет и что думает, и не только сказать, но и записать свое высказывание на специальном бумажном овале, чтобы оно осталось на стене, а потом попало в интернет вместе с фотографией высказавшегося.

Еще говорят – страна перестала читать. Тогда почему в гардеробе все пять дней не хватало номерков, а на парковке – мест? И с каждым годом, вопреки всем невеселым демографическим показателям, население этой несуществующей читающей России явно увеличивается.

При этом у ярмарки-2011 было и собственное лицо. И здесь тоже все складывалось вопреки общепризнанным тенденциям. Весь год социологи и маркетологи отмечали падение книжного рынка, сокращение издательских планов и покупательской активности. Но для каждого постоянного посетителя Non/Fiction существует собственный показатель, который говорит вещи куда более определенные, чем диаграммы и графики. Это третий этаж Дома художника. Несколько лет назад ярмарка целиком умещалась на втором. Пару лет назад участники, которых выселили на третий этаж, считали себя неудачниками, потому что далеко не каждый посетитель знал, что там, наверху, еще что-то есть. В прошлом году ярмарка окончательно стала «двухэтажной», а в этом на третьем этаже было так же тесно и многолюдно, как и на привычном втором.

 Другая тенденция последних лет – быстро растущая популярность электронных книг в ущерб книге традиционной, «бумажной». Но едва ли не каждый посетитель и участник Non/Fiction этого года отмечал: электронных книг на выставке как будто не существовало – ни как темы презентаций и семинаров, ни как товара на прилавках. Шелест страниц и запах типографской краски в эти пять дней явно их вытеснили. Может быть, потому, что даже такое занятие, как просто перелистывание книги, принадлежит к каким-то изначальным свойствам человеческой природы.

Вообще на Non/Fiction-2011 явно ощущался антропологический уклон. Причем антропологический как с кавычками, так и без кавычек. Многообразные и многочисленные события ярмарки словно не случайно складывались в отчетливый рисунок вокруг одной темы: что такое человек, каковы его границы и в чем для него границ нет.
В этом году в программе ярмарки участвовал Европейский университет из Санкт-Петербурга, а на стенде университетского издательства можно было купить замечательные книги, которые редко добираются и до Москвы, не говоря уже о других городах. Гендерные исследования, теория повседневности, антропология религии, политики и искусства – постоянные темы авторов этого серьезного научного издательства, но это именно тот случай, когда специальная литература превращается в важное чтение и для неспециалистов, поскольку касается всего, что происходит с каждым из нас.

Одним из центральных событий Non/Fiction стал двухтомник Александра Маркова «Эволюция человека», недавно получивший премию «Просветитель» в номинации «Естественные науки». В книге представлен новый взгляд на эволюцию, согласно которому двигатель эволюции – не усредненное и типическое, а выдающееся и уникальное. На стенде издательства «Альпина Нон-Фикшн» была представлена другая книга об эволюции, в которой проблеме происхождения человека отведено несколько глав, – труд знаменитого Карла Циммера «Эволюция: триумф идеи».

В первый день Non/Fiction прошла презентация 11-го номера журнала «Знамя», который условно можно назвать «чувствительным», потому что он посвящен проблеме эмоционального дефицита в современной литературе и современном обществе, и прежде всего дефицита любви.

Абсолютный аншлаг собрало обсуждение только что вышедшего в русском переводе романа Умберто Эко «Пражское кладбище», рассказывающего о чувстве, в котором человечество не испытывало дефицита на протяжении столетий. Речь в нем – о ненависти и ксенофобии. Причем роман принадлежит к тем редким книгам, в которых повествование ведется от лица не просто отрицательного персонажа, но персонажа отвратительного. Капитан Симонини, он же аббат делла Пиккола, автор знаменитой фальшивки «Протоколы сионских мудрецов», – антисемит и люто ненавидит евреев. А еще он ненавидит немцев, французов, итальянцев, женщин, бедняков и соседей. После «Парфюмера» Зюскинда роман Эко, кажется, вторая по счету скандальная литературная попытка взглянуть на мир глазами чудовища. Но если Гренуй у Зюскинда все же вызывал сочувствие читателя против его воли, ничего человеческого и извинительного в Симонини не обнаруживается. Мир глазами ненависти оказался одинаково жалок, страшен и тосклив и снаружи, и изнутри. Видимо, эксперимент Умберто Эко понадобился для того, чтобы в очередной раз в этом убедиться.

Одно из самых замечательных событий выставки оказалось одним из самых камерных и теплых. Петербургское издательство «Вита Нова» переиздало в виде двухтомника книги Эдуарда Степановича Кочергина «Крещенные крестами» и «Ангелова кукла». «Писательство мое случайное», – скромно говорит о себе театральный художник Кочергин, проработавший значительную часть жизни в товстоноговском БДТ. Писать он начал действительно не так давно, но его «случайное писательство» уже приравнено к современной классике по тому самому гамбургскому счету словесности, перед которым любые награды и похвалы – ничто. Хотя и литературную премию Кочергин успел получить - «Национальный бестселлер» за прошлый год. Проза Эдуарда Кочергина – это истории человеческого самосохранения в бесчеловечной реальности. «Крещенные крестами» – поразительная история детства самого автора, малолетнего «члена семьи врага народа», который несколько лет через всю страну шел в родной город к матери, убегал из детприемников и детдомов и все-таки дошел. «Ангелова кукла» – о людях послевоенного времени, искореженных войной и сталинской эпохой, но сохранивших свое лицо, а потому и попавших в альбом для эскизов «рисовального человека» Кочергина.