Образовательная модель «Большое ухо»

Конец года, декабрь, полным ходом учим, но и сами где-то подучиваемся: каких только курсов  для учителей сегодня нет. И совсем уж экзотика: на днях профессор из Великобритании Сэт Шахлин, известный специалист в области образования и культурно-исторических исследований, встретился с российскими учителями. Поначалу профессор даже вспотел: просто «давать» материал (читать лекцию) он не имеет привычки, а значимых для слушателей проблем все никак не находилось… 

Преподавание и цели

– Какие цели начального и общего образования вы перед собой ставите?

Ответы учителей: мы их пишем в планировании… мы реализуем государственные стандарты.

– То есть вам хорошо понятны ваши цели, вы знаете, как их реализовать?

Ответы: да, конечно… мы используем различные образовательные технологии.

– То есть вы преподаете то, что вам говорят, и так, как вам говорят. Но если открыть министерские документы, там перечислено множество целей, воспитательных, образовательных – общие по предмету и по конкретной теме, перечислены навыки, которые надо сформировать. Аналитические, социальные, навыки интерпретации, развитие личности и прочее – и еще вопрос: ради чего? Во всем мире учителя говорят мне одно: цели замечательные, но как их реализовать? У вас нет такой проблемы?

Ответы: нет проблем… мы знаем, что и как надо делать… наше планирование обеспечивает реализацию заданных целей, потому что оно составлено в соответствии со стандартами.

– О! То есть в понедельник согласно планированию вы реализовали одну цель, во вторник другую… или каждый день – все одновременно? Как вы узнаете, что добились результата, что урок прошел не напрасно? Что есть какое-то приращение после вашего урока?

Ответы: мы не всегда можем это знать… мы делаем то, что они должны уметь по стандарту… если ученики не учатся, нельзя говорить, что их не учили… никого нельзя научить, можно только научиться… свою голову не приставишь.

– То есть все цели – только пожелание. Может быть, потому, что вы не ставите своих целей, вы не видите личного смысла учить, учить в прямом смысле: организовывать процесс под цель, планировать обучение для реализации конкретной цели? Подойдем к вопросу потеснее: чему мы хотим научить? Что дети будут уметь после этого нашего занятия?

Ответы: они должны осваивать стандарты… получать информацию и приобретать навыки, необходимые для прохождения аттестации… они должны развиваться.

– О своих целях скажите. Может быть, вы работаете с личностью ученика, поддерживаете детей с учетом условий, в которых они  живут? Строите урок с учетом особенностей их характеров, специфики места проживания, национальности. Очень часто информация, которую дети получают на уроке, неактуальна для их повседневности. А навыки, которыми их заставляют овладевать, негде использовать. Все-таки это драматично: зачем и кого мы учим – цели и процесс обучения. Неужели нет проблем?

Ответы: проблема в том, что у нас мало времени на прохождение программы… нам некогда задаваться вопросами, кому что подходит да как именно они будут примерять знания и навыки… надо выдать программу… но мы стараемся, чтобы была связь с жизнью, с опытом, особенно при объяснении нового.

Понять, спросить, найти

– Не мне вам говорить, сколько энергии надо, чтобы прийти на урок и провести его, и сколько сил тратят дети, чтобы из года в год ходить в школу, учиться. Наше главное обязательство – не потратить их и свое время, силы впустую. Может быть, надо забыть о политике и задуматься о своих целях, о своем проекте и реализовать его столько времени, сколько нужно для достижения полезного для детей результата.

Вопросы учителей: какой результат считать полезным… как узнать, что пришли в класс не напрасно?

– Если бы я был школьным учителем, я бы не стал тратить впустую свое время и время своих учеников, я бы обязательно выяснил, что ученики могут делать после того, как я провел занятие. Что они могут спросить, найти, понять? Чрезвычайно важно: не запоминание информации и предъявление навыка, а что они теперь в состоянии делать.

Вопрос: насчет «спросить» – у детей, конечно, бывают вопросы, но очень часто они уводят в сторону, или даже неуместные, или провокационные…

– Фактически в школе решается один вопрос: что дети узнали о мире? А вот «через что», каким образом – уже процессуальное действие. Заданный ребенком вопрос – это исследование «через себя», провокационный вопрос – тоже исследовательский. И то, что каждый учитель действительно может сделать, – создать ситуацию, в которой у детей есть вопросы и остается желание задавать вопросы. И если вопросы продолжают задавать – образование идет. Верный признак того, что вы пришли не зря.

Но у вас «содержание» предмета, о нем вы заботитесь. Между тем полноценного развития вне общественной жизни никто получить не может. Вам кажется, что ребенок спрашивает ерунду, но это точно относится к его жизни и к постижению социальности. Точно – к его образованию. А если отдавать социальность на откуп детям – сами свяжут с жизнью, сами поймут, что к чему; и не помогать им искать связь – значит пренебрегать безусловной целью образования – развитием личности ребенка. Мы должны сказать: да, мир таков, он несовершенен, но подходы должны быть прочные.

Реплика: и у нас есть технологии личностно-ориентированного обучения!

– Хорошо. Но это должно работать. Как правило, опускается все локальное, кросс-культурное, индивидуальное. Из двух наборов задач – условно «культура» и «ученик» – надо не выбирать, а создавать между ними отношения. Понятно любому специалисту, как надо понимать культуру, явленную в конкретном учебном предмете, – и дети, конечно, должны знать традицию понимания, иметь общее видение. Но не всегда задумываемся, какое отношение это имеет к жизни ребенка, а говорить «учи, потом пригодится» – бесполезно. И как же нам привнести то, чего сами не понимаем, и как дети сами смогут? Содержание должно быть значимо для мира, в котором живет ребенок. А не так: сначала выучи, потом соотнесешь.

«Большое ухо» не слышит вас

Реплика: такое впечатление, что вы переворачиваете все вверх ногами. Кто кого должен слушать?

– Модель «Большое ухо» традиционная: ученик слушает, что ему говорят, потом повторяет. Или действует по образцу (в связи с навыком). На самом деле образование начинается с того, что выявляются какие-то сущностные отношения в содержании, возникает потребность их исследовать, то есть необходимость в навыке, точнее сказать, в каком-то процедурном действии – она появляется естественно. Причем в таком действии, которое «родственно» этому содержанию. И так знания начинают вырабатываться в ученике. Но сначала – обнаружить в предметном содержании что-то сущностное.

Реплика: вы говорите об исследовательской работе ученика? То есть если вначале он не сгенерировал нечто свое, его исследование бессмысленно?

– Если ребенок ведет исследование, потому что ему дали задание, – нет исследования, ему нечего исследовать. Если ребенку дали план исследования, снабдили его образцом успешной работы и сказали: делай так – это не исследование.

Но именно в моменте подлинного исследования – это может быть очень локальный вопрос, а не какое-то досье – осуществляется связь между мотивацией и освоением (умением). Важнейшая для образования вещь. Ведь сразу встает вопрос: как исследовать, если не знаешь процедур, а каждый объект требует специфических для себя процедур? Процедуры (или навыки, как вы говорите) – это не просто готовый набор, а подходящее объекту отношение к нему. Вот что мы и проговариваем с ребенком, который ищет свой способ решения вопроса (исследует в прямом смысле слова).

Во всяком случае, ребенок ничего не может узнать, если видит только элементы и не видит отношений. Наши учебники полны определений, разъяснений терминов и формулировок. Такое знание работает, если нам надо спросить, когда отходит поезд. Или вы выбрали моделью образования «Большое ухо»…

Реплика: нельзя ли привести конкретный пример обучения без «Большого уха»?

– Хорошо. Этой осенью в Нью-Йорке, в Гарлеме, мы проводили в школе занятия с детьми эмигрантов из Пуэрто-Рико, целью была адаптация, и это был большой проект, предусматривающий разную деятельность. Например, детям надо было взять интервью у старших членов семьи, чтобы узнать, как они оказались в этой стране. Дети принесли результаты, и при обсуждении стало ясно, что они фактически ничего не узнали. Почему? Не о том спрашивали. А как надо было спрашивать? Стали предлагать «хорошие» вопросы и обдумывать, чем они хороши. Детям никто не говорил: сейчас мы вас научим брать интервью, и с этого момента вы будете правильно задавать вопросы. Но они реально учились этому – процедуре, которую надо освоить, чтобы получить содержание (знание). И всегда: чтобы развить концептуальные знания, надо снабдить процедурами. Ищем ресурсы – учим процедурам. Через практику к теории и назад. А то так: сразу учат процедурам (навыкам) без всякого значения для человека.

Конечно, важно самим понимать идеи, с которыми мы работаем. Само собой – они должны быть.

Записала Людмила КОЖУРИНА