ШКОЛА ОБЩЕНИЯ. ШКОЛА ОТНОШЕНИЙ

«Ценности передать нельзя, их можно только выработать»

В программе чтений нашлось место и для свободного разговора. Задано было только направление – педагогика отношений, – а темы, как предполагалось, участники предложат свои. И хотя общество составилось самое разнородное: учителя, родители, администраторы, психологи, преподаватели вузов, студенты, ученики, участники нашли и общие темы, и общий язык разговора. А еще – им удалось уловить драматизм и напряжение самого словосочетания «педагогика сотрудничества»…

Ведущий:

Владимир Погодин, учитель ЦО № 1477, автор книги «Воспитание выбора ученика»

Учить их или понимать?

Предварительно поинтересовавшись у собравшихся, читал ли кто Манифест педагогики сотрудничества, Владимир Погодин напомнил о том, что каждый воспитатель сам изобретает свой манифест, осознавая это или нет. Другое дело, что очень часто на словах и на деле манифестируются разные вещи.
Разговор начался с установления общего поля: удивительно быстро договорились, что проблемы отношений, по сути, психологические проблемы и всякий, кто относится к другому как субъекту, – психолог.

– Я по образованию не психолог, больше того: отношение к ребенку как к субъекту мешает мне быть хорошим математиком, – сразу заявляет учитель.

Заговорили: дети разные, кому-то «не дано», у кого-то «низкие задатки», есть дети с медицинскими диагнозами – дилемма: ими заниматься или программу проходить? А как относиться к ученику, которому твой предмет не интересен?

– У меня в 5 классе ученик, который из начальной школы пришел с таким клубком проблем, с таким негативом к учебе, что не знаешь, как подступиться, не то что учебных результатов добиваться.

Это самое наболевшее. Пошли истории. Об учительнице математики, блестящая карьера которой завершилась печально: озлобленные ее требовательностью, ученики в открытую ее травили, пришлось уйти. О детях, собирающих подписи против учителя, который всего-то стремится, чтобы все было должным образом, даже дополнительно занимается бесплатно – а не надо…
Казалось, вот-вот оформится ситуация «Доктор, а что вы посоветуете?». К чести Владимира Погодина, он не спешил отвечать. Кстати, не прием ли это? Ведь поле развития разговора еще только начинало оформляться.
Люди стали отвечать сами: ни в коем случае подобные проблемы не замалчивать, а выносить на широкое обсуждение в коллектив, чтобы не «один на один», а чтобы служба примирения была. В лице хорошего завуча, например: «Я встречаюсь с одной стороной, выслушиваю и говорю: я вас хорошо понимаю. И ребенку – про его чувства говорю, они мне понятны. И потом мы рассматриваем обстоятельства, в которых находимся, потому что не все можно изменить, а вот отношение – можно. Я так расшифровываю слово «завуч» – защитник всех учеников. Или «всех учителей», смотря по обстоятельствам».
Оказалось, есть сторонники у этого способа, но и возражающие нашлись: все-таки отношения – личное дело, в том смысле, что мы не только в завуческой должны начинать уважать чувства другого.
Ведущий «поймал» нерв: а ведь очень часто мы лишаем детей права на чувства. Уважение к чувствам другого, демонстрация этого – большая редкость в школьном обиходе. Конечно, если «я понимаю твои чувства» – это не дежурные (пустые) слова. Честны ли мы, когда говорим ребенку «я тебя понимаю», а дальше гнем его в нужную сторону?

Реально ли – уважать чувства ребенка?

Классика воспитания: дети сами не могут понимать своей пользы.

– Вот учитель хорошо в вузы готовит, а дети им страшно недовольны: гнет-ломает по-всякому. Одного ученика родители забрали в другую школу, а через два года возвращают нам: уж вы, пожалуйста, учите.

Масса способов сделать так, чтобы дети не расслаблялись и не думали ни о каких чувствах, кроме одного-известного:

– У нас учительница химии испорченную пробирку или колбочку треснутую всегда выбрасывает в мусор на глазах у детей. Говорит: видите – разбитая, не нужна, и ученики мне нужны идеальные, без дефектов.
И такая знакомая позиция «сильного» взрослого:

– У меня проблем нет; я сам – проблема для ребенка.

Звучало даже что-то вроде «трудности закаляют».

Ведущий. Закаляют, надо только отличать трудности от напастей. Невозможно привыкнуть и выработать конструктивный ответ на отсутствие уважения, это не трудность, а напасть, переступить через которую без потерь ребенку практически нереально. «Не уважает тебя учитель? А ты все равно учись!» – за редчайшими исключениями, не получается. И еще: то, что учителя считают проявлением уважения к ученику, не очень совпадает со взглядом ученика.

Картинка не заставила себя ждать: в разговор вступила девушка-одиннадцатиклассница:

– С этого года учительница истории ввела новую форму контроля, не тесты, как было, а письменный зачет. Стало сложно. Подготовка теперь отнимает много времени, и это всех раздражает. Наш класс – с математическим уклоном, ЕГЭ по истории выбрали всего два человека, но мы все вынуждены зубрить историю. А к тому, кто выражает недовольство, учитель плохо относится, придирается, находит повод унизить. Я засыпаю на истории, и у меня это единственная четверка.

Реплики с мест: «У детей нет выбора успеха!»; «Запретить д/з по непрофильным!»; «Завучу надо поговорить с учителем»; «Наплюй ты на эту историю»… в том числе – «Учитель прав, он хочет как лучше, а ученица отлынивает».

Тут же предложили разыграть сценку разговора, в котором учитель и ученица попытаются договориться, снять претензии друг к другу. Ученица играла себя, а в роли учителя выступил преподаватель вуза. И тут оказалось, что в привычной практике находит место не уважение к чувствам, а уважение к роли:

– Вы знаете, я не сильна в истории, это не мой конек, и подготовка отнимает у меня много времени, а с урока я не могу все запомнить.

– Вы уже взрослый человек. Да? И должны понимать, что я выполняю учебный план, это закон, ничего личного. Или вы сомневаетесь в моей компетенции? Нет? Значит, признаете право давать те задания, которые я даю?

– Мне кажется, много лишнего.

– А вы что, изучали этот вопрос с методической точки зрения? Вот мой план, он утвержден и подписан. Я серьезно отношусь к работе, ответственно. И вы, если вы не ребенок, должны понимать, что в будущем вам придется часто делать то, что не нравится.

– Я постараюсь найти такую работу, которая мне будет нравиться.

– В жизни есть много такого, что делать не хочется, в любой работе есть рутинная сторона, так что это ваша проблема, вам надо взять себя в руки и учить, не искать лазеек. Вы согласны?

(Девушка кивает, причем кивать – выходить из неприятного разговора – она начала давно.)

Ведущий. Вы договорились? Проблема решена? Да и да? Но как?

Участники. Было давление и влияние. Шла манипуляция. Было страшно. Девушка ушла от учителя подавленная, а не воодушевленная.

Ведущий. Есть ли выбор у ребенка?

Участники. Если имеются образовательные притязания – нет. Выбор есть у того, кому терять нечего.

О выборе, который у взрослого есть всегда

– А бывает, – рассказывает учительница,?– чем больше на них жмут, тем больше способов выкрутиться дети находят. Сообразительность я ценю, могу поставить пятерку, если найдено изобретательное жизненное решение. Хоть так, раз в математике не выходит.

Молодые студентки педколледжа махали руками: нет и нет, никакого принуждения, надо только сотрудничать с ребенком, и всегда можно договориться.

– Договаривайтесь, – предложил ведущий, и уже знакомый сюжет «Не нужна история» покатился по новому руслу. Обе исполнительницы обаятельны, улыбки, добрые взгляды – красота:

– У меня не хватает времени на гуманитарные дисциплины, мне трудно готовиться к зачетам по истории.

– Как жаль, но все-таки надо найти возможность получать исторические знания.

– Но они мне не понадобятся.

– Это сейчас так кажется, а когда станете старше, будет интереснее.

– Мне сложно сейчас, подготовка требует много времени.

– Как это – новое тебе не интересно?

– Я хочу улучшить оценку…

– Ну, договорились…

Ведущий. Вы договорились? Опять да и да? Но ведь ничего не решили. Был доброжелательный тон, но была ли принята позиция ученика?

– Говорить в одну сторону – наш бич. Нам кажется, таким образом мы передаем детям ценности, «вооружаем» их для жизни. От одного учителя одно, от другого другое. А на самом деле ценности передать нельзя, их можно только выработать.

– Но что делать: бывает, выпускники обвиняют педагогов в неудачной судьбе: не посоветовали, не остановили, не заставили.

Ведущий. Отчасти верно. Не научили самоопределяться, делать выбор, понимать выбор как самоограничение.

И тут ведущему предлагают показать свой вариант разговора с ученицей по поводу истории. С согласия девушки – начинают:

– Понимаю, что нехватка времени тебя напрягает…

– Да, очень большая нагрузка.

– Неприятная для меня ситуация: я стараюсь, я готовлюсь, а ученику, оказывается, не надо.

Давай найдем компромисс и договоримся, кто за что возьмет ответственность.

– Я не против истории вообще, но пусть будет не повышенный уровень, а средний. И может быть, форму контроля изменить...

– Давай подумаем вместе и сделаем так, чтобы не страдали ничьи интересы.

Оживление в зале. Непривычно: ученица активна. А всего-то учитель не постеснялся передать свое состояние и выразить его в форме Я-сообщения.

В то же время заметили: девушка ушла встревоженной. Обязательства-то не были сформулированы, и еще неизвестно, какую ответственность ей придется взять на себя.

С точки зрения самого ведущего, он не хотел ни перекидывать проблему на ребенка, ни брать ее на себя, ни делать вид, что ее не существует. Просто увидел в этой ситуации еще один повод поддержать тренд ответственности. Хрупкая штука, поэтому проговаривать свои чувства необходимо и учителю, и ученику:

– Всякий раз, сталкиваясь с проблемой, мы идем в поход к себе и в себе находим возможности ее решения. А действовать строго в рамках того, что с нас спрашивают, значит, ничего в своей профессии не делать.

Записала Людмила КОЖУРИНА