ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ МЕРИДИАН

Планета пятнадцати детей

Не скучаю по детям. Люблю с ними расставаться по пятницам. В понедельник встречаемся, и начинается наша жизнь по расписанию.У нас с мисс Линн на двоих 15 детей, не так много. 
В России воспитательницы казались людьми с другой планеты. Они проживали долгие часы с моими детьми, делили с ними музыкальные занятия, вырезанный из бумаги автобус, слезы, четыре стены и кисель на полдник. В шесть часов вечера раздавали детей с радостью, и на волне этого счастья им не хотелось жаловаться, даже если было на что.
Утром они иногда вспоминали про вчерашнее. А вечером говорили: «Все хорошо!» Этого родителям достаточно. Столько дел.Оказавшись в другой стране, сама попала на эту планету.
В Америке детский сад называют предшколой – preschool, а воспитательниц – учительницами. По утрам учителя встречаются в офисе. Десять минут хватает, чтобы поговорить обо всем. Со всеми. Даже с теми, о которых мисс Аврора предупреждает:

– Не разговаривай ты с ней, не говори ей ничего...

Она подносит палец к губам и на языке глухонемых показывает, как Эта вечно бегает в офис посплетничать. Старо как мир. Пусть рассказывает. Признаюсь мисс Авроре:
– Я тоже рассказываю про вас. Пишу, ты извини.
– Да знаю. Хотелось бы почитать про себя.
– Вы в моих текстах лет на десять моложе, неплохо выглядите, хотя, к сожалению, много говорите о еде, разве нет?
Мисс Аврора согласно кивает и советует мне:
– Пиши, пиши. И возьми в колледже курс 111 – курс английской грамматики.
Я собираюсь, но пока пишу только по-русски. 

Платье Белоснежки

Эмма борется за счастье и все, что к нему прилагается – браслет, бусы, внимание Патрика, платье Белоснежки. Особенно за платье. Оно лежит в классе (в США классами называются «группы».?– Ред.) на полке и лоснится. Думаю, не пора ли его выкинуть, но когда представляю глаза Эммы, оставляю роскошные лохмотья в покое.
Ранним утром, прибыв в класс, она быстро раздевается и, наклоняясь вперед, бежит к полке с нарядами. Вытаскивает платье, если (о счастье!) его не успел уже кто-то взять. Если же ее опередили, руки Эммы сжимаются в маленькие кулаки. Правда, она быстро их разжимает. Знает, пусти она их в ход, платья ей не видать до конца дня. От бессилия и досады начинает причитать и показывать рукой в сторону девочки, захватившей ее платье: «Она обидела мои чувства!»
Очень часто причитания делают свое дело. Толстушка Мэри сразу краснеет и снимает платье Белоснежки рывками, через ноги. Зато на Франческу, спокойную блондинку, это совершенно не действует, ей дела нет до чужих чувств. Даже до таких громких. И тогда Эмма успокаивается на время и просто ждет, когда ее счастье вернется на полку.
Конечно, не в одном платье счастье. Большое счастье, когда удается настоять на своем, сделать по-своему – в четыре года это так трудно. Эмма знает: когда взрослых нельзя уговорить, поменять их правила, выпросить, надо описаться. Она не любит физкультуру – эта беготня за мячиком, проигрыш, шум и непонятные правила утомляют ее душу и хрупкое тело. Эмма бы с радостью туда не ходила. Спортзал с блестящим полом пугает, она там такая маленькая, а тренер Дэвид такой большой – легко бы мог бросить ее в баскетбольную корзину. Поэтому по пути в спортзал она пробует потеряться. Не получается, ее ловят, возвращают в строй, приводят в зал и сажают на маты, вместе со всеми. Вот тогда и случается авария. Штаны мокрые, как будто села в лужу, а лицо счастливое. Впереди никакой физкультуры, прекрасная прогулка обратно в свой класс, чтобы переодеться. Неспешный выбор новой одежды в пустом классе, поход в учительскую за чем-нибудь, монополия на приготовление к ланчу, разговоры, где кого посадить. Это случается каждый понедельник, физкультура только раз в неделю. В другие дни такое происходит очень редко.

Верона Бич

Он пожарный. Она доктор. У него красные штаны, каска надвинута на глаза, зовут Патрик. Доктор Джулиана слушает, как дышу, измеряет давление на руке. Другой я пишу письма родителям, как мы тут живем, какие у нас успехи в учебе. Пока не очень. Джулиана, например, уверена, что пять – это красный, а  Патрик, когда надо сделать лицо человеку, рисует палку-нос в районе пупа, глаза помещает на лоб, рот – туда, где ухо. Родители волнуются. На всех его вещах крупно вышито имя, чтобы Патрика ни с кем не перепутали. Джулиана его ни с кем не путает, у нее никаких меток на одежде и вещах нет. Только когда учительница открывает ее рюкзак с вещами, то машет руками – запах табака, как запах мамы, достается всем.
Патрик обычно приходит в класс раньше, ждет Джулиану, бежит встречать, берет за руку, и они уходят от всех. Когда садимся в круг, чтобы почитать и подумать про хорошо-плохо, Патрик, положив руку на ковер, не позволяет никому сесть рядом, кроме нее. Джулиана всегда немного опаздывает. Иногда они обзаводятся большой семьей бэбиков, которые лежат как дрова в коляске, накрытые с головой. Родители их катают без устали. Патрик иногда ударяется в других детей, потому что их не видит. Бывает, ссорятся на кухне вполне реально: она тонким голоском и скандально (ее фамилия Мадлони, она итальянка), он упрямо бормочет, требует свое блюдо. Вот-вот, и тарелка с макаронами будет у Патрика на голове, он уступает. После этого едут на бич: садятся в машину в углу, где хранятся спальные маты: он ведет, жужжит и грохочет, она рядом молчит. Едут долго…
Отец привел Патрика утром, и вместо приветствия – вопрос: «Какая из них Джулиана?» Увидел крошечку с маленьким лицом, челка-шторка почти до длинных голубых глаз. Посмотрел и уточнил: «Это же ее мама работает здесь на втором этаже? А, понятно».
У круглоголового Патрика все увесистое, даже его сумка вызывает ощущение слитка, мама с хорошим цветом лица, папа ездит по миру по делам фирмы. А у Джулианы мама пока одна, и когда я сказала: «У вас красивые сережки», простодушно ответила: «Купила за 4 доллара».
Учительница Мисс Линн сказала, что нам надо научить Патрика играть еще с кем-то. Другие учителя, когда мы выходим на общую площадку, помогают решить эту проблему. Зовут: «Джулиана, иди покачайся!», другие: «Патрик, посмотри, где велосипеды». Он стоит у качели.
За столом ставим их ланчи на разные полюса. Патрик ко мне:
– Ми-ми-ми-сс Кейт (он заикается), я-я-я ненавижу это.
– Я тоже ненавижу, – говорю неизвестно о чем.
Он успокаивается, садится вдалеке от своей девочки. Потом расстается с ней на сон-час: он редко спит, она падает камнем с закрытыми глазами. Патрик крутится. Накладываю ему пластыри на все больные места, укрываем медведя.
На следующее утро что-то изменилось к лучшему, приблизилось к норме. Патрик пришел и не заметил Джулиану. На площадке взял за руку плюшевого мишку Мэри, повел ее на горку. Молчаливая «брошенка» провожала глазами, бегала за ним на слабых ногах, видела только затылок. Обреченно села и стала собирать палочки.
Идем в класс, все стройтесь! И опять лес рук: повод найти своего, показать приязнь, поссориться, обидеть, спрятав руки за спиной навстречу открытой ладони. Патрик уверенно взял за руку Женевьеву Бонапарт, пока та смотрела в другую сторону. Ее мама немного волнуется, что с такой фамилией ей будет трудно, и говорит тихим голосом?– как она будет в школе? Колонна двинулась, Джулиана молча взяла меня за руку, спряталась за юбку. Я большая, почти гора. Мы шли, две женщины: одну в первый раз щелкнули по лбу, больно, непонятно за что, другая молчаливо сочувствовала: «все пройдет». Потом мы обогнали всех, показали им спины, оставили далеко позади.
А в классе Патрик не выдержал, подбежал к своей малышке, и они поехали на бич как ни в чем не бывало.

Как в зеркало

Четырехлетняя Мулан с мамой опоздали в школу. Волновались, будто впервые. Хотя они часто опаздывают, учителя к этому привыкли, они – нет.
У мамы в глазах предчувствие дурного: что будет сегодня, кого Мулан поцарапает, покусает. За кусание строго судят, хотя это же Белый флаг, попытка слабого защититься, маленькая истерика.
Но в нашей школе за слабый укус наказание гораздо серьезнее, чем за толкание, удар кулаком в лоб – за это почти не попадает, ведь это проявления здоровой личности, которая просто не видит препятствий и убирает возникающие помехи без нервов, одними физическими движениями. У Мулан есть нервы, поэтому она кусается. Иногда делает это как во сне, потом «просыпается» и горько плачет, что испортила так хорошо начавшийся день.
С утра у нее всегда хорошее настроение. Увидела, что у нее куртка такая, как у Эмили. Показывала: вот у нее и молния там же, и цвет, и подкладка в цветочек. Больше у них с Эмили ничего общего нет, и Эмили дала ей это понять очень скоро. Они столкнулись на общей пластиковой кухне, и все тарелки достались Эмили, а Мулан – один несчастный кофейник. За что Мулан хотела укусить ее хорошенько, но передумала в последний момент и была награждена стикером. За хорошее поведение она получает стикеры и другие премии. Сегодня?– возможность посидеть на учительском стуле. Она села, преобразилась и с высоты начала с нездешним темпераментом поучать детей, напоминая строго: «Кусаться нельзя!»
Обращалась к тем, кто и так не кусается – им без надобности, у них кроссовки почти 35-го размера, от кого им защищаться? У самой Мулан ножка маленькая и на душе часто неспокойно, а отчего, она и сама не знает...
Сегодня ей на прогулке повезло, ну просто необычно хороший день. Она встретила девочку, которая была совсем как она. И глаза узкие, и щеки есть, и волосы прямые-прямые черные – так похожи, будто они приехали из одной китайской провинции, где горы, река желтая и еще что-то, известное нам только по картинкам и кино. Мулан привела показать свою подругу: «Я Мулан, и она Мулан». И уже не хотела никому сыпать песок в глаза. Обе девочки-китаянки залезли в трубу, спрятались и там строили свой домик. Никто им был не нужен, особенно Эмили с ее голубыми глазами.
Эмили в это время играла с другой голубоглазой девочкой в свои игры. Они мирно ссорились, потому что обе хотели быть королевами, а большой трон в виде гриба был один. Сели вместе, и хотя им было тесно, они терпели друг друга, сидели как приклеенные, ждали, кто первый не выдержит и уйдет.
Такая идиллия и согласие, когда найдешь своего человека!
Я стояла на площадке одинокой женщиной 36 лет. Вокруг меня были Мэри, Пегги, Кэролайн. И мне захотелось, чтобы случилось чудо и на площадке появилась похожая на меня, Катю. Хотя бы на пять минут.