КУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ

Человек за кафедрой, на трибуне и в парке

Новые университетские программы предполагают все меньшее количество лекций. Зато публичные лекции становятся все популярнее. Можно ли это назвать случайным совпадением, или на наших глазах изменяется привычная общественно-культурная ситуация? Может быть, дело в том, что когда все живое и человеческое вытесняется из одного пространства, жизнь организует другие пространства и новые возможности.

Люди и клерки

Лекция как жанр постепенно уходит из академической традиции. Или, точнее, уходит из высшей школы вместе с ней, потому что сегодняшний университет – все что угодно, но не прогулки учеников и учителя под сенью священной рощи. Это скорее уж контора по оказанию образовательных услуг (этакий интеллектуальный дом быта), гигантская бюрократическая фабрика по производству бумаг, начиная с внутренних распоряжений и заканчивая дипломами.
«Студенты не похожи на студентов, профессора – на профессоров…» – жалуется приятель, закончивший двадцать лет назад один из лучших столичных вузов и посетивший недавно alma mater. «А на кого похожи?» – «На клерков! Представляешь – старый клерк за кафедрой, а в аудитории – сотни полторы молодых клерков, и все на одно лицо!»
Видимо, в этом отдельно взятом университете уже осуществилась мечта о реформе высшей школы. В других еще полным-полно живых лиц. Но вполне возможно, рано или поздно тотальная бюрократизация сделает свое дело. Свободный университетский воздух – субстанция невещественная, не поддающаяся лицензированию и аккредитации, но очень легко в результате этих процедур исчезающая…

Диктуйте помедленнее

Впрочем, если вернемся к вузовским лекциям, то они-то – самый несвободный и авторитарный жанр и в то же время – «слишком человеческий», зависимый от настроения говорящего, хода мысли, тембра голоса и даже от интонации. Один из постоянных поводов к средневековым студенческим бунтам в европейских университетах – это, как известно, преобладание лекций над семинарами, то есть схоластики – над свободной работой мысли. После очередной школярской бузы ректорат обычно расщедривался на пару практических занятий дополнительно. За тысячелетнюю историю университетов менялись формы и принципы ведения семинарских занятий. Лекция же неизменно оставалась пространством власти одного говорящего над безгласной аудиторией. Верх мыслимого демократизма: «Если что-то непонятно, можно задать вопрос». Но как правило: «Все вопросы – после лекции».
На этой территории абсолютной монархии безмолвствующий народ обычно делится на сословия: конформисты (старательно конспектируют и только изредка отрываются от тетради, чтобы подобострастно кивнуть головой), бунтари (записывают изредка понравившуюся мысль, но в основном читают что-нибудь не относящееся к делу), наконец, лентяи – эти просто спят. Сословное деление, разумеется, приведено без учета новых технологий – мобильных телефонов, ноутбуков и букридеров. Теперь лентяй может сидеть в «Одноклассниках», бунтарь – путешествовать по электронным библиотекам, а конформист – записывать лекцию на диктофон. Впрочем, смысл происходящего не меняется: аудитория обязана зафиксировать то, что говорит лектор, выучить, а затем изложить на экзамене. Желательно – близко к тексту. Как в каком-нибудь пятнадцатом веке. То есть осмысление всего услышанного откладывается, а в остальном лекция мало отличается от диктанта.
Коллега, которой довелось читать курс эстетики в военном институте, рассказывала: «Сначала было как-то странно, что курсанты на занятия приходят строем, но потом я про это забыла и начала рассказывать про Аристотеля, увлеклась; им, кажется, тоже было интересно, но после подходит староста группы: разрешите обратиться, вы не могли бы диктовать помедленнее…»

Три старушенди

Экзамены – время торжества конформистов. Редкий бунтарь продолжит искать истину в своих книжках и не попросит у какой-нибудь старательной девочки переписать конспект. О лентяях и говорить нечего. Что касается самих старательных девочек и мальчиков, то они не только демонстрируют свою полную лояльность, но в случае чего не брезгуют и тихим шантажом: в ответ на преподавательское «вы не знаете ответа на вопрос» в любой момент может последовать «а я по лекциям готовился (лась), и там этого не было, могу все свои конспекты показать, я за вами все писал(а)…»
Одна из древних филфаковских легенд – об активистке-отличнице, которая пошла жаловаться в деканат на преподавателя зарубежной литературы, который почему-то отказался поставить ей пятерку и вообще что-либо отказался поставить, а сам упал на стол и полчаса хохотал как сумасшедший, хотя она все-все рассказала по лекциям. И про «три старушенди» тоже. А дело было в том, что когда означенный преподаватель читал лекцию о Лоренсе Стерне, в аудитории не оказалось мела, и он попросил студентов записать название романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» с его слов.

Нужен ли человек за кафедрой?

История, конечно, родилась давным-давно, когда кроме доски и мела у лектора никаких подручных средств не было. Но современность показывает, что ни интерактивные доски, ни слайд-шоу, ни PowerPoint-презентации ситуацию не спасут. Вузовская лекция в ее традиционном виде становится одним из самых неэффективных способов обучения. И на это уже есть ответ системы – в новых учебных планах, ориентированных на «болонский процесс», количество семинаров примерно вдвое, а иногда и больше, превышает количество лекций. Новые требования к учебно-методическим комплексам предполагают подробное изложение лекционного курса. Так что в конце концов студентам и профессору по идее давно не обязательно встречаться в аудитории: зачем тратить время на конспектирование текста со слов преподавателя, если тот же текст можно просто скопировать на флэшку и просмотреть, когда тебе это удобно, а все, что непонятно, обсудить на семинаре или консультации? По такому принципу уже строятся модные дистанционные формы обучения, да и традиционная учеба становится все более дистанционной – все больше времени и места в ней отводится для самостоятельной работы. «Мне нужен сталкер, а не учитель с указкой», – сказал недавно один умный студент, которого по старинке пытались отчитать за непосещение занятий. «Мне важно, чтобы у вас все бумаги – рабочие программы и ведомости – были в порядке, а что и как вы там в аудитории говорите, мне абсолютно неинтересно» – это уже расхожее мнение университетского начальства.
В общем и целом роль человека за кафедрой становится все более сомнительной. А как же личное обаяние, харизма, умение говорить и держать аудиторию? Как же знание, полученное «живьем», «из первых рук», в неповторимой интерпретации? – спросят защитники и поклонники жанра. Гениев – единицы; кстати, не факт, что всякий научный гений – хороший лектор, так что и гениальных лекторов – единицы, а что касается неповторимости, то есть, извините, Госстандарт, невозмутимо ответит система. Нам нужно более рационально использовать свое время, поддержат студенты.

Гражданская позиция и edutainment

Но примерно в то же время, когда вузы окончательно оказались в полосе кризиса жанра, популярность стал приобретать жанр публичных лекций. Первым в деле возрождения забытого стал проект Полит.Ру с еженедельными открытыми чтениями сначала в клубе «Билингва», а затем в Политехническом. Сегодня к Полит.Ру присоединился более молодой проект «Теории и практики Москвы». Впрочем, и в провинциальных городах на глазах рождаются свои открытые лекционные циклы. Телеканал «Культура» в рамках проекта «Академия» создает настоящий музей лекции, в котором представлены лучшие отечественные ученые (вероятная подоплека – вот они, последние из могикан, классики уходящего жанра!). On-line лекции по разным дисциплинам в сети предлагают и образовательный ресурс edu.ru, и сетевые кино- и видеоархивы вроде InTv.ru.
Это, пожалуй, и есть самое интересное – исход лекционного жанра из университетских стен и его вполне жизнеспособное существование в ином культурном пространстве. Почему так происходит?
Организаторы серии публичных лекций на Полит.Ру с трансляциями в сети, стенограммами и обязательными последующими обсуждениями считают, что «это площадка содержательной коммуникации по проблемам, находящимся на переднем крае науки, культуры и общественной дискуссии. Особое внимание уделяется истории, современности и будущему России и мира. Проект закладывает основания для формирования гражданской позиции».
И вот здесь человек за кафедрой оказывается востребован, потому что кафедра очень легко превращается в трибуну. Лекции Полит.Ру не только восполняют нехватку публичной политики, серьезного, а не клоунского, как в отечественных телешоу, публичного обсуждения главных проблем. Просвещение и просвещенность, как в позапрошлом веке, снова становятся основой гражданской позиции. И в этом смысле лекция Александра Маркова об эволюционных корнях этики играет такую же важную роль, как выступление Евгения Гонтмахера на тему модернизации России. В то время как миллионы зрителей центрального ТВ смотрят фильмы об инопланетянах и Ванге, каждый четверг в Политехническом с любым желающим говорит высокая наука, политика, культура. Конечно, шансы более чем неравные. Но уже хорошо, что шансы есть.
С этого переднего края, увы, ушли университеты, оставшиеся в глубоком тылу. Конечно, если не считать нескольких (на всю страну) счастливых исключений. Как показывает опыт, чаще всего остается что-то одно: или предоставление образовательных услуг, или просвещение.
Вузовское образование немобильно, медленно реагирует на последние достижения науки, да его об этом никто особенно и не просит. Значительная часть современных студентов приходят в университет не за образованием, а за дипломом.
Для тех, кому нужны не дипломы, а знания, на глазах возникает среда неформализованного образования.
«Это проект, объединяющий людей, которые ищут новые знания и готовы делиться ими, – читаем на сайте «Теории и практики Москвы». – Мир стремительно развивается, информация слишком быстро устаревает, и нужны новые подходы к системе образования. В этих условиях самопроизвольно возник удобный формат передачи знаний. Edutainment – education+entertainment (образование+развлечение) – это новый способ обмена знаниями: лекции, семинары, мастер-классы, которые могут посетить все желающие. При этом площадкой для такого события может стать любое пространство: бар или клуб, галерея, студия, офис, кафе, лекторий, парк».
Здесь лектором может оказаться не знаменитый ученый, а, например, известный издатель, который будет рассказывать не о своих книгах, а о том, как просто, дешево и интересно организовать культурное мероприятие – была бы фантазия. Но одновременно на другой площадке может быть прочитан и серьезный курс по экономике. Опять-таки по принципу: если кому-то это нужно и важно знать.
Когда образование превращается в форму досуга, может быть, не так уж обязательна и кафедра. Но человек с его живым голосом, с его индивидуальным и эксклюзивным набором знаний, пристрастиями и слабостями, любовями и нелюбовями – в общем, со всем хорошим, что несет в себе жанр лекции, вновь оказывается нужен. Вообще востребован и нужен становится человек, и это самое главное.