УЧЕБНЫЙ ГОД ОСТАЛСЯ ПОЗАДИ

Дорогие учителя, дорогие ученики...

«Надо считаться с тем, как складывается выбор выпускников, и строить образовательную политику, адекватную настроениям населения» – этими словами Ирина Абанкина, директор Центра прикладных экономических исследований и разработок ИРО НИУ-ВШЭ, завершала презентацию масштабного исследования о демографических тенденциях и организации сетей в российском образовании и приглашала к дискуссии участников семинара «Новая школа: ключевые проблемы социализации детей и развитие образования в современной России». Надо. Но обо всем по порядку.

На языке статистики...

В цифрах было представлено то, о чем мы и так знаем: депопуляция, недофинансирование и избыточность образовательных сетей, распыление средств, административные барьеры, слабое развитие транспортных сетей, коммуникаций, отсутствие современной связи.
В центре внимания – данные по проведенному сплошному обследованию сельских районов нескольких областей страны: изучались жизненные стратегии выпускников сельских школ.
Цифры: на 1 января 2011 года у нас было 13 млн 218 тыс. 998 школьников, из них почти 4 млн 3 тыс. 700 – сельских.
Факты: после школы практически никто не собирается начинать работать, большинство идут в вузы. Но и после обучения свое будущее связывают с селом только 5% молодых людей. В основном это те, кто не знает английского языка и компьютера. Задача же большинства – переехать в город и там закрепиться.
«Для оправдания этих ожиданий созданы все условия, – говорила Ирина Абанкина, – и в первую очередь – ЕГЭ. Он повышает шансы сельских школьников изменить свою жизнь к лучшему. Путь простой: в общежитиях ребята адаптируются к городу, потом найдут хорошо оплачиваемую работу, снимут или купят по ипотеке жилье…»
На словах – красиво. Главное, перейти от слов к делу, закрепив для начала этот образ в головах людей. Подоплека-то другая: у нас по последней переписи 27% населения проживают в сельской местности, тогда как в развитых странах – 4%. Казалось бы, ну и что, вот такая у нас страна. Ан нет: очень уж дорого обходится государству обеспечение социокультурного обслуживания сельских жителей: и школа нужна, и детский сад, и клуб. Кстати, в сельской местности работают 42% всех педагогов страны. Дорогие, мол, и не самые качественные учителя.
Еще аргументы в пользу бесперспективности жизни и учебы на селе: «В сельских школах никто не записывается на технологический профиль, ни в швейный цех, ни в ветлечебницу. Даже вузы сельскохозяйственной направленности предпочитают не выбирать». Это согласно проведенному обследованию. Молодежь не собирается связывать свою жизнь с малой родиной. И вроде бы это правильно: подстегнуть процесс, в том числе посредством оптимизации сети школ.

...и экспертных мнений

Конечно, был бы тезис, аргументы подобрать не проблема, хоть статистические, хоть эмпирические. О несчастных сельских детях, которым недодают благ цивилизации, говорили в обсуждениях. И в фитнес-клубы-то они ходить не могут, и к психологу им не записаться, и все культурные тусовки проходят мимо них – никакой современной жизни (Сергей Косарецкий)

.А их школы? «Рассадник деградации и неполноценности» (Максим Дулеев, заместитель министра образования и науки РФ). И это наше проклятие: инерция. «Люди зубами за школу держатся. Как же, «мой прадед положил вот этот кирпич на строительстве». Положил. Но теперь-то идет деградация этой школы. Этой школы и этих детей», – уверен замминистра.И хотя некоторые возражали: дооптимизировались, мол, уже до того, что в городских школах вводят третью смену, а пригородные сельские и поселковые стоят пустые, магистральную идею они поколебать не могли: будущее сельских жителей – в городе, а жизнь людей в деревне – распыление бюджетных средств. Школы надо закрывать и делать все для того, чтобы законных оснований к этому становилось больше. Например, изменить СанПиНы. Они устарели. Почему это радиус доступности школы 500 метров? Ведь проверили: даже в Москве только 30% детей ходят в школу в радиусе километра, остальные ездят, и ничего. Или привязанность семей к школе около дома – предрассудок, не обращать на это внимания. Вон в Европе: 100 км до работы – это считается нормально.
Тут на ум читателю приходят очевидные опровержения, к ним добавим: муниципалитет у нас отвечает за подвоз детей в радиусе 5 км, остальные расстояния покрывайте сами.

«Скажите, это хорошо или плохо?»

Несколько раз заданный, этот вопрос не получил прямого ответа. Но якобы детям лучше, они, мол, получают современное образование, пусть в интернате или вставая в 6 утра, чтобы успеть на автобус. И вообще – уже дальше от родного дома, УЖЕ ближе к городу. Уже формируется нужная государству личность.
Как рассказала учительница, при переходе в городскую школу сельский ребенок «притихает», и вчерашний сорвиголова превращается в пай-мальчика. Почему-то именно эта цель достигается быстрее и прежде заявленных – обезличить и побыстрее загнать в конкурентные отношения. В то же время, по словам Ирины Абанкиной, экономический эффект реструктуризации сети школ не впечатляет: «Школ у нас не особо убавилось, убавилось количество юридических лиц».
Притом самим школам стало хуже, и сельским, и городским. Говорили: школу ставят на экономические рельсы, вводят массу искусственных ограничений. В настоящем бизнесе они были бы быстро преодолены, но школа все-таки не бизнес, и получается ни то ни се и сбоку бантик.
Не потому ли «подвижек, новых педагогических идей в последние годы нет – лучшие практики уже имеют историю» (Анатолий Каспржак).
И далее он же: «Единой образовательной политики в нашей стране быть не может, и что-то в одном регионе работает, а в другом нет не только потому, что есть разница в ментальности населения разных мест, но потому прежде всего, что разные люди собираются в администрациях разных регионов – где с головой, а где дедушки из ”Поднятой целины“».
Меткое наблюдение, но с тенденцией: центр не прочь свалить ответственность за реформы на регионы, хотя регионы изначально были согласны менять только то, что нельзя не менять, и взаимодействовать с тем, что есть, а не со спущенными сверху проектами.