ЗАДАЧА НА ПОНИМАНИЕ

Педагогика эпохи ЕГЭ: шансы и риски

Беспокойство, неустанные жалобы учителей на то, что единый экзамен «кошмар как ужасен», лишь утверждают в мысли о необходимости самоизменений в процессе работы в новых условиях.Нельзя только «подстроиться под ЕГЭ», или смириться, или, наоборот, ожесточиться в своей работе. Надо увидеть другую парадигму и понять: все тут устроено по-другому, и нажимать на привычные кнопки бессмысленно.Об этом – размышления учителя…

Такова система координат

С одной стороны, единый экзамен является жестким и однозначным методом разделения людей с последующим предоставлением части этих людей благ (возможность выбрать бюджетную форму обучения в вузе), а часть людей от этих благ отчуждает (выдача справки о прохождении 11-летнего курса с лишением возможности продолжения образования в институте).
А с другой – в силу внешнего характера итогового испытания между учеником и учителем начинают возникать новые отношения: в подготовке к экзамену они объединяются. Таким образом, появляется шанс поколебать авторитарную позицию учителя, которая сейчас в школах является основной.
Это вовсе не означает, что демократические отношения между учителем и учеником выстраиваются по умолчанию. Напротив, вследствие перехода на единый экзамен стиль общения стал более сложным, ведь компоненты авторитарного стиля не уходят, а проку от них все меньше: учитель если что-то и решает, то вовсе не своим отношением к ученику и не личным мнением о нем.
Можно спорить, допустимо или нет судить о работе учителя по результатам его учеников, но реальность такова, что зависимость эта упорно насаждается, как бы ее ни объясняли, хоть «глупостью» чиновников, которые ничего, кроме процентов, не способны воспринимать, или требованиями НСОТ. Но факт есть факт: благополучие учителя напрямую зависит от результатов учеников на внешнем экзамене.

Вижу цель

Учителю эту зависимость очень трудно принять: «Они дурака валяют, а я отвечай? У них двойки, а я плохо работаю?» Или наоборот: учитель не особо напрягается, но класс сильный, родители ответственные, все дети при репетиторах – но разве это его успех? Несправедливо. Но если учитель с этими правилами соглашается, не уходит из школы – а таких большинство, – ему приходится задуматься о мотивации.
Собственно, внимание к проблемам мотивации – ключевая особенность образования в эпоху ЕГЭ. И вопрос «чем ученик мотивирован?» едва ли не основной.
Современный учитель чаще всего влияет на мотивы учеников вполне традиционным образом – принуждением. Экзамен! Обязательный! Государственный! Объективный!
Принуждение включает в себя страх, запугивание, унижение и уличение. Арсенал средств огромный. Учитель всячески подчеркивает зависимость перед экзаменом, готовит именно к нему, порой в ущерб изучению предмета. Информация строго маркируется: есть это в ЕГЭ или «так, болтовня».
Все повернулось таким образом, потому что существующие школьные отношения, когда учитель главный, а ученик – на посылках, укоренены очень глубоко, и для большинства учителей, родителей и самих детей совершенно непредставимо, как еще можно научиться чему-то без «надо, надо, надо – мало ли что тебе нравится».
В то же время принуждение не может являться надежным мотиватором, так как зиждется на неуверенности – как в себе, так и в результате. Отсутствуют такие важные моменты образования, как присвоение, преображение, саморегуляция – все это аспекты феномена «нравится».
И именно отсюда, мне кажется, проистекают курьезы с попытками «помощи» ученикам на экзамене, когда вчерашний строгий учитель в буквальном смысле решает за учеников экзаменационные задания. Из начальника превращается в сообщника – чем не коррупционная схема? И это несмотря на ужесточение требований к проведению единого экзамена. Но ведь и в самом деле после систематической принудиловки, удержания учеников в позиции «вы ничего не можете, не знаете» ситуация «сдавай сам» весьма жестока.

Куда дальше?

Чтобы найти замену принуждению, необходимо уйти от авторитарного стиля общения, а это в ряде случаев оказывается очень сложно. Тем не менее неизбежно, ведь коррективы вносит жизнь.
Так, в связи с ЕГЭ у ученика постепенно появляется возможность встать над учителем. Не только потому, что, занимаясь на стороне, возможно со специалистами высокого класса, он может превзойти учителя, но и по той простой причине, что подчеркивается значимость результата ученика для реноме учителя.
Порой среди учеников муссируются разговоры о попытках «мщения» учителям неудовлетворительной сдачей необязательного единого экзамена, так как на оценку в аттестате балл, полученный на экзамене по такому предмету, не влияет. Пример тому – школьница, которая написала в части С на ЕГЭ по литературе в этом году «Я дура!». И ей действительно «ничего не было». А вот ее учителю не позавидуешь.
В общем, для педагога, склонного к авторитарной позиции, очень болезненно переживать это: ученик начнет его к чему-то принуждать. Что же ему делать, не подчиняться же? Увы, таковы правила авторитарного стиля: у кого сила, тот и диктует условия.
Так что ученик порой становится способен добиться от учителя того, что ему нужно, а учитель уступает – правда, беря верх в чем-то другом, как-то отыгрываясь. Вряд ли такое совмещение ролей оздоравливает ситуацию, ведь «авторитарность наоборот» – это как раз и есть попустительский стиль, всеми презираемый. Учебных успехов он не приносит, скорее наоборот, плодит дополнительные проблемы, связанные с тем, что учителя теряют профессиональную самоидентификацию: они – кто? Они – как? Вот тут главные, а вот тут зависимые?
Если дети становятся «хозяевами школьного лагеря», низводя учителей до вторых ролей, это оборачивается профессиональным выгоранием учителей, закреплением их униженной позиции, разнообразными страхами, которые они пытаются компенсировать увеличением давления. Какая тут может быть речь о настоящем обучении?
Я не считаю доблестью демонстрацию силы собственным ученикам. И я не думаю, что такая жертва, как проявление слабости учителя перед учениками, может быть чем-то оправдана. Демонстрация силы ведет к неприятию, а выказывание слабости – к недоверию учеников.
Я уверен: существует золотая середина, которая отрицает два этих порока. Есть другой способ мотивации учеников к учению и успешной сдаче экзамена.

Каждый интересен, дорог

Этот другой способ взаимодействия особенно необходим именно в нынешних условиях, хотя он давно разработан в отечественной педагогике. Способ этот – сотрудничество с учениками. То есть в буквальном смысле – совместный труд ученика и учителя, работа с целями, которые у сторон разные, но при этом цели каждой стороны разделяются и поддерживаются другой стороной.
В таком совместном труде нет властвующих и подчиняющихся, хотя действительный авторитет учителя не принижается, а становится движущей силой процесса.
В таком труде знания и опыт учителя заключаются не только в том, как объяснить материал, но и как организовать работу, поддержать ученика в его учебе, жизни, в его интересе – то есть выстроить конструктивные отношения, основанные на взаимном уважении.
Возможно ли сотрудничество между учителем и учеником в нынешней массовой школе? Трудный вопрос. Конечно, сотрудничающих учителей можно встретить практически в каждой школе, но это единицы, и не они формируют дух школы, который воспринимается учениками. Ведь если большинство учителей стоят на позиции «царя и бога» для ученика, эта позиция автоматически переносится учениками и на учителей демократических, которых дети легко путают с попустителями и могут пытаться взять над ними верх.
А игры с доминированием выдержит далеко не всякий учитель, даже такой, который сознательно устанавливает демократический стиль общения. Еще большая трудность – повести дело так, чтобы не только учителя повернулись лицом к ученикам и приняли для себя позицию равноправных отношений с ними, но чтобы сами ученики содействовали этой позиции и пошли на сотрудничество. На практике это очень нелегкая задача, хотя и благодарная с точки зрения результата.
Я думаю, дело идет к тому, что единый экзамен либо сплотит учеников и учителей перед внешним испытанием, сделает их сотрудниками, либо окончательно разобщит – настолько, что их совместное нахождение станет невыносимым для тех и для других, да и ненужным, поскольку вариантов подготовки к ЕГЭ и кроме школы хоть пруд пруди.
Главные вопросы: как это происходит в ситуации конкретной школы? Как решает эту проблему каждый конкретный учитель? К чему побуждают нас наши конкретные ученики?
Мне кажется, у нас все еще есть возможности и условия для поворота к новым, подлинно сотрудническим отношениям между учеником и учителем, которые обернутся новым качеством образования и новым качеством людей, выходящих из школы.

Начнем с рефлексии

Организаторы единого экзамена и эксперты не устают повторять, что ЕГЭ создан не для того, чтобы к нему прицельно готовиться, а для того, чтобы у государства была возможность видеть, как работает система образования, в которую оно вкладывает средства. Вполне логично – сопоставить затраты и результаты, проанализировать механизмы получения хороших и плохих результатов.
Проще говоря, ЕГЭ – это не компетенция учителей и школ. Но так не получается, все сложилось ровно наоборот: компетенция, и притом важнейшая. Учителя всеми силами натаскивают своих учеников на тесты, действуя якобы в интересах детей, а на деле – ради результатов: для себя, для школы, управления образованием и так далее. Тем самым они исподволь лишают детей базы для дальнейшего обучения. Ведь даже успешная сдача экзамена, если был сдан только экзамен, а не осуществлена подготовка по предмету, не спасет от капитальных трудностей при обучении в вузе.
Это очень трудно – изменить годами воспитываемое отношение к учению как к тому, за что требуется отчитаться, но в чем не нужно разбираться, тем более проявлять личное участие и интерес.
К сожалению, именно такое отношение к знаниям воспитывается во многих школах в связи с ЕГЭ. Причины причинами, но что-то надо делать после того, как стало понятно: ЕГЭ не способствует и не может способствовать воспитанию интереса к учению. У него не те функции. И место хорошего учителя не возле бланков.
К тому же я наблюдаю следующее: внешний мотив – сдать экзамен, получив как можно более высокую оценку, – не поддерживается значительной частью детей. Очень многие молодые люди сегодня отрицают конкурентность, предпочитают ориентироваться на внутренние мотивы и достижение собственных целей.
К сожалению, именно эти дети могут оказаться в обществе на вторых ролях, хотя потенциально они более успешны, чем те, кто приспособился и умеет «сдать и забыть».