«Я бы хотел подарить солнце!»

Весна пришла вслед за долгой зимой, и все вокруг так быстро меняется!
А когда рядом растет ребенок, кажется, ничего особенного не происходит: заботы, мысли о повседневном, окружение – вроде все одно и то же, все как обычно. И только перечитывая свои записи за прошедшие полгода, я осознаю, какой огромный путь прошел мой сын-четырехлетка за этот короткий промежуток…

Уже не маленький

Впервые оставила ребенка дома одного, чтобы добежать до магазина. Прихожу, вернее, прибегаю – руки-ноги дрожат, в сердце тревога. Ребенок смотрит мультики, перед ним конструктор. Услышал, что я пришла, выбегает: «Ну что, давай киндер-сюрприз!» Мы договаривались, что я принесу. А потом он говорит: «Мам, а я тебе не скажу, что я съел яблочко и огурчик!» – «Не скажешь? Это большой секрет?» – «Да!» – «А ты их помыл?» – «Конечно!» Событие: он организовал себе еду сам!

…Мой четырехлетний сын проснулся сегодня с плачем и рассказал, что видел сон, где дяди, которых выкопали из земли, всех напугали, отчего люди разбежались, а он потерял меня и смотрел на этих дядь. Дяди же, с закопанными еще в землю головами, стали бить кулаками землю. Он смотрел на них и боялся.
Эта тема с разными страхами появилась у него недавно. А до этого он вообще ничего не боялся. Может быть, не знал, чего бояться, а может быть, просто никто его ничем не пугал. А сейчас, наверное, воображение начало работать, и ребенок узнал новые чувства. Нужные, наверное, но я в недоумении: откуда? Похожие кадры я видела в военной хронике о зверствах нацистов. Но Сеня никогда не видел ничего подобного. Поскольку все время мы постоянно находимся вместе, я могу сказать это уверенно. И телевизора в нашей жизни нет. Тогда откуда? Где взял мозг маленького человека подобную картинку? Мне даже жутко.

Диалоги

– Мама, я делаю страшную-страшную машину, чтобы победить знаешь что?
– Что?
– Зло!

– Я бы хотел Варе подарить Солнце, Анютке – звезду, Сане – Луну, а дяде Леше я знаешь что подарить бы хотел?
– Что?
– Барабан. И пусть он барабанит!

– Мам, все, я больше не буду его лепить.
– Кого, этого своеобразного человечка, похожего на робота?
– Да, я его боюсь, он очень страшный!

– Смотри, Сень, снег опять идет, а уже апрель.
– Он похож на дождь...
– На снежный дождь?
– Ага… Мам, а как же мы теперь будем-то без весны?

Свои слова

«Мам, сейчас я буду инженировать!» – то есть он собирается из «Лего» строить. Смотрю на него и удивляюсь: еще недавно он этот конструктор вообще не замечал, а теперь вот подолгу возится, строит. И не просто по картинкам кубики собирает, а фантазирует все время. Придумывает роботов, гибридов разных. Ну откуда что берется? Не видел он никаких мультиков или фильмов о роботах. Да и вообще. Вот помню, с тем же изумлением смотрела на него, когда он, еще младенец, возил машинки. Неужто у мальчиков с рождения в голове специальный чип встроен?

…Утро. У нас звучит «Детское радио», по нему программа, где передают музыкальные приветы. Звонят дети и по очереди перечисляют своих близких, которым они передают привет, а за это им заводят песню. Сеня сидит, рассматривая книгу. Очередной звонок, где детский голос: «Я передаю привет ма-аме, па-апе...» Сеня, глядя в книгу: «Ага, бабушке и дедушке, давай!» Голос: «Де-едушке, баа-абушке...»
В каком месте и в какое время в ребенке зарождается юмор? Опять я за ним не успеваю!

…Сене бабушка прислала поздравительное сообщение к празднику, я ему зачитываю, на что ребенок отвечает: «Да не хочу я никого побеждать!»
Это что – дети третьего тысячелетия?

Сам, сам, но как страшно

Вот и я попала впервые в ситуацию, о которой знала давно, готовилась, но, столкнувшись, все равно почувствовала грусть, разочарование, растерянность. Мой малыш отделился от меня. Не сейчас, конечно, это происходило постепенно, но теперь он демонстрирует мне очень активно: открой глаза, мама, я живу собственную жизнь! И вдруг все его занятия, которыми я стала уже гордиться и ощущать в себе «а вот мы!», все, что я делала для него и в чем приготовилась уже ожидать результатов, он отодвинул. Сеня больше ничего не хочет. То, куда я его водила еженедельно, пребывая в уверенности, как это хорошо и полезно, и вот какой у нас плотный график, – все это теперь придется оставлять. Теперь он везде, куда мы ходим заниматься, либо игнорирует все, о чем его просят, либо пытается притянуть всеобщее внимание на себя, мешая другим. Бывает, просто говорит «не могу» или «я устал». Из всего этого следует, что мне надо его либо заставлять и принуждать, либо как минимум сделать паузу.
А мне остается только признать: это я хочу, чтобы он там занимался, а не он. Что ж, надо принять и дать человеку жить. И наблюдать, чего ему хочется, а не «портить его детство». Но где-то внутри все равно зреет сомнение: а может, надо ломать, может, он просто ленится? И тут же яркое возражение: а попробовал бы кто-то поступить так со мной в детстве!
…Несколько дней думаю о непростых сейчас взаимоотношениях с ребенком, о том, как их принимать. То ли от долгой болезни, заставляющей сидеть в четырех стенах, то ли еще почему, но он липнет ко мне, как маленький, не слезает с рук, делать ничего не дает. Думаю: неужели, при постоянном с ним общении, меня ему все не хватает? Неужели я что-то недодаю ему? И вот, засыпая, будто ловя мои мысли, он произносит: «Понимаешь, я просто очень тебя люблю!»
…Разговариваем сегодня с сыном, как будто мемуары пишем: «А помнишь, Сень, ты был ма-аленький». – «А помнишь, мам, эти утята раньше свистели». – «А помнишь, мы были». Но мы ведь и есть. Какой же это дар – проживать мгновения настоящего!
В который раз осознаю, что этому человеку стоит доверяться во всем. Он дает мне ответы на все мои вопросы.