NON/FICTION-2010

История и педагогика в измерении человека, в пространстве судьбы

«Двужильная Россия»

Книга «Двужильная Россия» состоит из трех частей. Первая – юношеские дневники пензенского гимназиста Фибиха, охватывающие период с 1915-го по 1917 год. В них описываются тайные собрания молодежных кружков по изучению запрещенной революционной литературы, а потом и сама Февральская революция 17-го года, о которой Даниил Фибих поначалу пишет с горячим юношеским восторгом.
Вторая часть книги – фронтовые дневники военного корреспондента Фибиха, где с предельной точностью описываются события 1942–1943 гг. на Северо-Западном фронте. За эти дневники Фибих был арестован и приговорен к 10 годам лагерей. Третью часть книги составляют воспоминания о заключении в Карлаге, написанные Фибихом уже после реабилитации.
Открывая презентацию, внучка Даниила Фибиха Мария Дремач, ответственный секретарь нашего Издательского дома, рассказала об удивительной судьбе дневников и воспоминаний своего деда, которые попали к ней совершенно случайно. Некоторое время назад Мария Дремач обратилась в архив ФСБ, чтобы ей дали познакомиться с делом ее репрессированного деда и вернули, если сохранились, его личные вещи. Когда она в назначенный день пришла в архив, ей неожиданно вручили несколько общих тетрадей с фронтовыми дневниками Даниила Фибиха. Растерявшись, Мария Дремач спросила, как она может ими распорядиться. И получила ответ: «Вы просили вернуть личные вещи, так забирайте».
По словам Алексея Савельева, главного редактора газеты «История» Издательского дома «Первое сентября», где впервые были опубликованы отрывки из фронтовых дневников Даниила Фибиха, эти документы «вернулись словно бы из другого измерения». После окончания следствия и вынесения приговора чекисты всегда уничтожали все письменные материалы, изъятые у репрессированного. Почему сохранились фронтовые тетради Фибиха, пролежавшие в органах более сорока лет, – загадка.
Чудесное обретение дневников положило начало некому странному процессу: будущая книга будто стала сама собирать себя. Мария Дремач попыталась найти какие-то материалы о дореволюционной Пензе, где прошла юность деда, обратилась в Пензенский госархив и там – тоже совершенно неожиданно – обнаружила гимназические дневники Даниила Фибиха.
А вскоре после этого Марию Дремач через интернет нашла Людмила Сафонова, с которой Даниил Фибих был дружен в последние годы жизни. И оказалось, что у нее хранится рукопись лагерных воспоминаний Фибиха, которые тот писал тайно от семьи. Оставить эти материалы дома он опасался, поэтому перед смертью передал их Сафоновым, где они, спрятанные среди детских книг, чудом уцелели во время обыска уже в эпоху Андропова.
До войны Даниил Фибих был, как говорят, писателем «второго ряда». Печатал романы в духе времени, о которых сейчас уже не помнят даже литературоведы. Но в глубине души всегда мечтал написать совсем другую книгу. Честную масштабную книгу о стране, о сломах истории, о людях, втянутых в водоворот трагических событий XX века.
И, по словам главного редактора Издательского дома «Первое сентября» Артема Соловейчика, Даниил Фибих, сам того не зная, все-таки эту книгу написал. Она возникла из его дневников и воспоминаний и стала, по мнению Алексея Савельева, настоящим общественным событием.
– Эта книга, – сказал Алексей Савельев, – появилась очень вовремя. Если бы она была опубликована в перестройку, когда шел огромный вал лагерной литературы, она наверняка затерялась бы. А сейчас тот общественный подъем практически сошел на нет, и во всех сферах жизни, включая школу, началась тихая реабилитация сталинизма. Поэтому появление такой книги – живого слепка тоталитарной действительности – как нельзя более кстати.
По словам историка и обозревателя газеты «Первое сентября» Анатолия Берштейна, история ХХ века в современной школе преподается очень сухо – только факты, без каких-либо моральных оценок. Во всех учебниках подчеркивается, что они написаны на основе документов, но под историческими документами почему-то подразумеваются только постановления партии, органов госбезопасности и прочие официальные бумаги. Тогда как дневники или переписка – не менее важное историческое свидетельство. Но детям преподают историю, лишенную человеческого измерения.
– Это история, – сказал Анатолий Берштейн, – в которой нет человека, а значит, антигуманная, неморальная. История политики, история власти. История вне людей. Частные свидетельства, подобные дневникам Даниила Фибиха, очеловечивают историю. И только это – человеческое ее лицо – и сохраняется в памяти.
Как отметил Артем Соловейчик, отрывки из юношеских дневников Даниила Фибиха печатала не только газета «История», но и газета «Русский язык», потому что стиль, которым излагает свои мысли гимназист Фибих, ровесник нынешних старшеклассников, поистине удивителен в своей классической прозрачности и изяществе.
В завершение слово взяла присутствовавшая на презентации Наталья Дмитриевна Солженицына. Она заговорила о важности дневника как жанра и обратилась ко всем собравшимся с призывом фиксировать события каждого дня.
– Нет ни одного издателя, – сказала Наталья Дмитриевна, – который не мечтал бы, чтобы к нему приплыли дневники. Не обязательно даже такие литературно совершенные, как у Фибиха, – любые. Дневники имеют огромную ценность не только в эпоху исторических потрясений. Дневники, написанные в то время, когда «ничего не происходит», возможно, еще более значимы. Ведь революции и войны оставляют такие борозды в душах, что по горячим следам появляется сразу множество свидетельств. А спокойные эпохи вроде нашей рискуют остаться для потомков безглазыми и немыми. Поэтому, прошу вас, не ленитесь, ежедневно ведите дневник!

«Непрописные истины воспитания»

Презентация сборника статей Симона Соловейчика и по атмосфере, и по содержанию стала своего рода продолжением Соловейчиковских чтений этого года. Друзья и близкие Симона Львовича делились воспоминаниями о нем, пытались очертить масштаб и значение его книг и газетных публикаций, каждая из которых, по словам Артема Соловейчика, «всколыхивала» буквально всю страну.
– Симон Львович был блестящим журналистом, – сказал Артем, – он мог талантливо писать обо всем на свете – о музыке, о людях. Почему же он выбрал именно педагогику? Возможно потому, что, соприкасаясь с детьми, каждый человек попадает в точку истины, так как любая фальшь и ложь в их присутствии делается очевидной. А Симон Львович был человеком удивительной ясности и точности мысли.
– Гений Симона Соловейчика, – добавил журналист и автор книг по психологии Владимир Шахиджанян, – еще ждет другого гения, который соберет и осмыслит все написанное Соловейчиком, подобно тому как сам Соловейчик осмыслил и ввел в интеллектуальный оборот наследие Сухомлинского.
– Сима был легендой тогдашней «Комсомолки», – продолжил разговор Юрий Рост, – когда он появлялся в коридоре, все бросали свои дела и бежали в ту комнату, куда он заходил, чтобы послушать его рассказы. Мы были ровесниками, но почему-то всем казалось, что Сима гораздо старше нас и мудрее. Тогда в «Комсомольской правде» работало много блестящих журналистов, но он как-то особенно выделялся среди них… Часто знакомые и незнакомые приводили к нему детей, и он безошибочно видел их будущее. Это было не гадание, не предсказание судьбы, а абсолютно точное видение и ребенка, и родителей, и перспективы их взаимного развития.
Для посетителей выставки, не настолько хорошо знакомых с биографией и библиографией Симона Львовича, как участники Соловейчиковских чтений, на презентации был сделан краткий обзор всех написанных Соловейчиком книг. Рассказал Артем и о газете «Первое сентября».
– Первого сентября, – подчеркнул он, – в школе происходят две удивительные вещи. Во-первых, ребенок еще никому ничего не должен. Не должен исправлять двойки, отрабатывать прогулы, пересдавать контрольные. Он еще может безоблачно радоваться школе, одноклассникам, даже учителям. Учителя, в свою очередь, приходят в этот день отдохнувшие, не на грани нервного срыва, у них даже есть силы, чтобы любить своих учеников… И вот это состояние непретензии друг к другу должно, как считал Симон Львович, длиться не только один день, а весь год. Поэтому он назвал газету «Первое сентября» и поставил к ней эпиграфом фразу, которую тоже далеко не все и не сразу приняли: «Вы блестящий учитель, у вас прекрасные ученики». Потому что только из этой точки принятия и радости можно начинать движение в сторону ребенка. Газета выходила три раза в неделю, так как Симон Львович считал, что надо постоянно говорить друг с другом, постоянно осмыслять меняющуюся жизнь.
Говоря о книге «Непрописные истины воспитания», все выступившие обращали внимание на плотность мысли в статьях Соловейчика. А Владимир Шахиджанян даже сыграл со зрителями в такую игру: попросил назвать любую страницу и любую строку, зачитал случайно выпавшую фразу, и она действительно оказалась самостоятельной и глубокой сентенцией, над которой можно долго размышлять. Артем Соловейчик тоже процитировал, но не наугад, а наиболее, на его взгляд, важное в книге: «Если мы не верим в правду, мы ничего не сможем передать детям».
– Видите, – сказал он, – это актуально так, как будто написано сегодня, а не двадцать лет назад. Время работает на тексты Симона Львовича.
В заключение на большом экране показали подборку фотографий Симона Львовича, начиная с довоенных детских снимков, а Юрий Рост и Артем Соловейчик их остроумно прокомментировали, доставив публике ни с чем не сравнимое удовольствие.