СИМОН СОЛОВЕЙЧИК. СТАТЬИ ДЛЯ СВОЕЙ ГАЗЕТЫ

Почему так мало педагогических идей?

Куда девались новые педагогические идеи? Идеи, во всяком случае ценные идеи, в педагогике, как и всюду, рождаются по необходимости – когда без нее, без новой идеи, нельзя обойтись. Идеи, как революции, вызываются невозможностью жить или действовать по-старому. Идеи рождаются не от ума, а от совести – к педагогическим идеям это относится в первую очередь. Не могу, не хочу, совестно учить по-старому, не получается, не хочу больше калечить детей – вот первый посыл любого педагогического новаторства.
Идеи Шаталова и Лысенковой, Иванова и Сухомлинского родились буквально в один год – 1959-й (с небольшими отклонениями), и если вдуматься в этот странный на первый взгляд факт, то можно кое-что понять насчет порождения педагогических идей. С одной стороны – полная зажатость, полный запрет на перемены в программах и в самом содержании обучения; с другой стороны – некоторая степень свободы после ХХ съезда.
Необходимость (несвобода) и возможность (свобода) – от столкновения этих двух противоположных сил и рождаются в некоторых умных и честных головах новые идеи.
Легко заметить, что свойство этих идей строго зависит от того, к какой из крайностей ближе люди. Опьяненные свободой и не чувствующие необходимости, то есть ни за что не отвечающие, люди порождают критические идеи, иногда очень мощные.
Но вот интересный случай. Одна из самых сокрушительных по своим идеям книг пролежала неизданной почти двадцать лет – именно потому ее и не издавали, что уж очень сильна и убедительна была критика школы, содержащаяся в ней. Но вот талантливая эта книга вышла. Три четверти ее, отведенные на критику, и сегодня читаются взахлеб. Последнюю четверть, отведенную для положительных идей, прочитать невозможно – или банально, или неосновательно, или утопично.
Это, можно сказать, модельная история. В газету «Первое сентября» постоянно присылают статьи, авторы которых с жаром, с невероятным пылом, не без публицистического таланта объясняют, чем плоха нынешняя школа. Но по пальцам можно пересчитать материалы, в которых содержатся хотя бы частные положительные идеи – и при этом чувствовалось бы, что автор понимает существующую школу, а не предлагает все разрушить и начать с листа, на котором нарисован его, автора, красивый проект.
Но школа – живой организм, простите за напоминание всем известного. Мы уже поняли наконец, что нельзя страну строить по заранее начертанному плану; обожглись. А новую школу снова пытаются придумать. Причем придумки эти выдаются за самое научное из научного, за последнее слово педагогики, психологии, логики, психопедагогики, психологики, методологии, культурпедагогики, социометодологии и уж не знаю чего еще – таких наук развелось видимо-невидимо, и бедные учителя подгоняют свои жалкие, но деловые заявки под требования этих новых наук. Но кто будет учить? Наверное, методологи, которые заставят учителя сначала отрефлексировать свои предложения, потом проблематизировать их, потом...
За две тысячи долларов и набор компьютеров и не на то пойдешь, но что школе от этих процедур?
Свобода и демократия порождают, кроме прекрасных плодов, довольно неприятные сопутствующие явления. Свобода рыночных отношений неминуемо вызывает к жизни такие ужасные вещи, как коррупция и рост преступности, – так во всех странах или есть, или по крайней мере было на каких-то ранних стадиях. Свободу педагогической мысли сопровождают две препротивнейшие спутницы – банальность и демагогия.
Вот на столе новейший сборник педагогических работ; все авторы – со званиями или по крайней мере с научными биографиями. Обсуждается «реальная реформа российского начального образования». Что же в ней должно быть, в реформе? «Приоритетное значение в современном начальном образовании должно получить умственное, эстетическое, нравственное и физическое воспитание детей...» Этот глубокий текст дважды приведен в одной книге.
Но скажите, Бога ради, надо ли быть академиками и профессорами, чтобы выдвигать такие идеи?
А демагогия? У нашей школы много бед и сложностей, они не сегодня возникли, на все своя история; за многими сложностями – неразрешимые противоречия образования. Ну и будем биться над этими противоречиями, искать выходы на всех уровнях, включая глобальные; но нельзя же пользоваться общей бедой, нельзя же высокомерно громить школу, не имея ни малейшего представления о том, как с противоречиями справиться.
...Школа – узел многих неразрешимых противоречий. При плохой образовательной политике эти противоречия или усугубляются, или загоняются внутрь – мы делаем вид, что их нет. При хорошей политике эти противоречия смягчаются – снять их совсем не удается никому. Их много, этих противоречий. И вот если кому-нибудь удается хотя бы одно из противоречий свести к минимуму – это открытие, это идея. Педагогическая идея показывает, как сделать то, чего прежде никому не удавалось сделать или удавалось прежде, да не умеем сделать это сейчас.
Педагогическая идея всегда очень проста и убедительна сама по себе. Ее можно выразить буквально в нескольких предложениях за десять – пятнадцать минут. Затем пойдут вопросы, на которые можно ответить. Вот и все.
Идеи Иванова, Шаталова, Лысенковой, Волкова, Никитиных, Амонашвили, Ильина, Эльконина и Давыдова, Занкова, Кабалевского, Зайцева, Тубельского, Лобка как раз и отвечают этому критерию – нетрудно указать, какие же противоречия они помогают смягчить. Но поскольку они, противоречия, все равно остаются, то поле для новых идей бесконечно.
Идеи рождаются от необходимости. Есть ли сейчас нужда в них? Несомненно. На мой взгляд, больше всего требуются идеи относительно того, как и чему учить детей в средних классах, в старших классах и как перестроить образование, чтобы оно смягчало основное противоречие нашей школы – между знанием и достоинством ребенка.
Все что нужно для появления и движения идей – развитая педагогическая печать, профессиональная и общая. Развитый институт педагогической критики, которая сама собою будет завоевывать авторитет. Нужны встречи, семинары, конференции, на которых рассказывают об идеях. Если хватит терпения и упорства, если не будем разочаровываться до времени, если не будем приклеивать ярлык «новаторство» на любой школьный успех, если перестанем восхищаться банальным и демагогическим – идеи непременно появятся. Школьное дело на три четверти держится на терпении. Ведь свободе педагогической мысли еще нет и трех лет, еще срок не пришел.
А подвижничество никуда не делось, деньги ему не помеха. Деньги всегда стремятся не к идеям, а к коммерческим идеям; но иногда перепадает и праведникам – особенно если кто-нибудь делает на них деньги.

«ПС», № 109, 1994 г.