СИМОН СОЛОВЕЙЧИК. СТАТЬИ ДЛЯ СВОЕЙ ГАЗЕТЫ
Контроль в школе
Несомненно, давящий контроль за работой учителя всегда считали дурным. Педагоги уходили из школы не потому, что мало платят, а потому, что не дают работать – то нельзя и это нельзя.
Софья Николаевна Лысенкова рассказывала, что когда она выступает перед учителями, то ее почти не спрашивают о деталях нового метода обучения детей, вопрос у всех один и только один: «Если вы нарушаете порядок прохождения тем, то как вы это записываете в журнал? Ведь контролеры замучат!»
Писатель из Минска рассказывал мне забавную историю. Когда он был учителем литературы, то придумал, как интереснее подать какой-то из разделов литературы. Придумав, написал статью для журнала «Литература в школе». Ее опубликовали, а учитель-писатель вскоре разочаровался в своей находке и стал преподавать по-старому. Что же вы думаете? Пришла инспекторша и жестко выбранила учителя за то, что он не следит за методической литературой. «Вот, – говорит, – в журнале «Литература в школе» была прекрасная статья на эту тему, а вы не читали». Так и записала в акте: «не следит».
Такие анекдотические случаи можно рассказывать без конца.
В те времена казалось, что вот отменят контроль, избавится школа от этих нелепых и безграмотных проверяющих – и учитель вздохнет свободно.
И действительно, пришли другие времена, контроля поначалу стало меньше, а в иных школах он и вовсе исчез. Учительница, ушедшая на пенсию и вернувшаяся в школу через десять лет, с изумлением увидела новых учителей, которых никто не проверяет, которые учат по своему разумению, по своим программам и действительно чувствуют себя свободными.
Новые учителя, все без единого исключения, – дети краткой поры бесконтролья. За каких-нибудь год-два в школах появилось столько новшеств, сколько не было за прежние двадцать лет.
Но за новыми временами пришли нынешние, и вот постепенно все возвращается к прежнему. И прежде всего – контроль. Только дело еще ухудшилось: раньше требовали, чтобы урок соответствовал утвержденным в министерстве программам, уверяя, что программа – государственный документ (что было неправдой, министерство – государственное учреждение, но не государство), теперь же требуют соответствия стандарту, которого нет в природе и, во всяком случае, никем он не утвержден. Следовательно, от учителя можно требовать чего угодно.
А главное, опять строгому контролю подвергается успеваемость – сводки за год, сводки за полугодие, сводки за четверть. А в школах опять контролируют подготовку учителя к уроку, то есть план урока. Не можешь предъявить завучу план – не готов к уроку со всеми вытекающими из этого неприятностями.
И тут начинается самое интересное и самое сложное. Вернулся, возвращается не сам контроль, а идеология контроля: если учителя не контролировать, он вовсе перестанет учить. Если же не контролировать школу, то она неминуемо развалится – и уже чуть ли не разваливается оттого, что на некоторое время контроль ослаб.
Это идеология будто бы совестливых начальников для будто бы бессовестных учителей. Начальники хотят только хорошего, учителя же этого не понимают, стараются отлынивать от своих обязанностей, за ними нужен глаз да глаз.
На этой идеологии держалось все прежнее государство: начальник полностью отвечает за подчиненных, за все, что случается или не случается в сфере его подчинения; но как он может отвечать, если не будет контролировать и проверять? Что прикажете ему делать?
Эта идея абсолютной ответственности перед высшим начальством сама собой порождает абсолютный контроль. Ничто не может быть произведено без соизволения начальства, и не потому, что оно так уж стремится к власти, а потому, что оно за все отвечает.
Каждый отвечает за все, что под ним, но отвечает не перед совестью своей, а перед вышестоящей начальственной ступенью.
И вот уже пишут в редакцию и говорят на встречах учителей: «Но нельзя же полагаться на совесть, ведь не у всех же она есть!»
Тут и корень всей проблемы. Контроль предназначен для того, чтобы заставить работать бессовестных. Всеобщий контроль предполагает всеобщее отсутствие совести.
Школа, которая держится на контроле, – это школа бессовестных людей, именно так, потому что контроль и совестливых превращает в бессовестных, которые делают лишь то, что контролируется. А поскольку контролю поддается лишь поверхностное (цифры, отчетность, видимый порядок) и положение учителя и школы определяется именно этими поверхностными данными, то и выходит: чем строже школу контролируют, тем вернее она приходит в упадок.
Чего можно добиться контролем от нерадивых учителей? Лишь плана уроков, количества выставленных отметок, каким угодно способом достигнутой успеваемости, то есть всего того, что никак не влияет на суть учения.
Чего можно добиться контролем от совестливого учителя? Да ничего, кроме того, что ему захочется схватить свои вещи в охапку и бежать из этой школы в другую, где директор предоставляет свободу и защищает от инспекторов.
В одном случае контроль бесполезен, в другом – опасен.
А все эти разговоры о том, что у нас-де теперь не контроль, а методическая помощь старшего друга, у нас не фронтальная проверка, а самоотчет, – что ж, какое злое дело не производится под прикрытием красивых фраз?
Если инспектор – друг и источник мудрых мыслей, то и жди, пока тебя с мудрыми мыслями позовут.
...Я много встречался со школьными инспекторами и начальниками, но, признаться, самые умные слова из уст инспектора я услышал на днях от работника одного из отделов Южного округа столицы Валентины Ивановны Лебедевой. Она сказала, что совсем недавно поняла главное: она все равно не в состоянии контролировать все школы большого округа и не видит в этом проку. Она делает одно: поддерживает тех, кто старается, кто ищет новое, кто выделяется результатами, а остальные потихоньку подтягиваются. Без контроля, без принуждения.
Отчего бы это? Что за фокус? Начальство не беспокоит, а они стараются?
Нет фокуса, нет ничего удивительного. Этот случай еще раз доказывает, что теория всеобщей бессовестности, которой оправдывается все ужесточающий контроль, ложна; она-то и ведет к ухудшению школы. Чиновник, пекущийся о благоденствии школы, становится ее врагом, потому что контроль во всех случаях дает результаты, обратные желаемым.
Так что же – и вовсе без контроля?
Округленные глаза, поджатые губы, презрительная усмешка: «Договорился...» Или того строже: «Докатился...»
Не договорился, не докатился, никого не обвиняю, не собираюсь клеймить чиновников; уверен, повторю, что все делается из желания лучшего. Просто предлагаю обсудить приведенные здесь аргументы: что мы выигрываем и что проигрываем, возвращаясь к всеохватному контролю в школе?
Есть граница, которая разделяет области, подлежащие контролю и неподвластные ему. Эта граница – искусство.
Где искусство, там возможен лишь контроль за результатом, оценка его, профессиональная и общественная.
А школа относится к области искусств.
«ПС», № 126, 1994 г.