Образовательные амбиции

Источников напряжения в школе хватает, а в конце года просто «коротит». На плечи школ взвалили обязанности не только образовательного ведомства, но и здравоохранения, культуры, правоохраны – обслужи-ка всех. Разумеется, выполняем все. Разумеется, в ущерб основной деятельности, педагогической. Она нынче не в почете. На устах у всех баллы, шкалы, проценты – есть такой приказ: измерять педагогическую деятельность. И те, кто этим занялся, чувствуют себя хорошо. А дети – потом, подождут…

Жизнь внешкольная

На днях довелось разговаривать с руководителем учреждения дополнительного образования: «Мы готовим к ЕГЭ». – «Хорошо, а ремесла, техническое творчество?» – «Увы, пришлось эти кружки закрыть, родители не готовы платить за бисероплетение или танцы, только за подготовку к экзаменам и за иностранные языки». – «А во время каникул что будете делать?» – «Заниматься тем же самым, уже многие записались».
Лихо: назвали образование сферой услуг, и теперь кто платит, «тот девушку и танцует». Раз родители решили «сделать для него все», ребенок будет учиться без передыху, а если нервный срыв или апатия – они оплатят и психолога с психиатром.
Нельзя сказать, что родители помешались на интеллектуальном развитии детей ни с того ни с сего. В сторону дефицитов: речь, память, произвольное внимание, усидчивость – родительские интересы направляют и детский сад, и школа. Им нужен уже готовый, адаптированный, социализированный, беспроблемный продукт. И родители знают: система «видит» только успешных, им содействует. Она главным образом занята подготовкой к тестам, инвариант которых – ЕГЭ, и она закрывает глаза на другие поля детской жизни. Понятно, никто не враг своему ребенку, никто не захочет, чтобы он «не справлялся с программой».
О том, что школа отгораживается от всего «проблемного», знает каждый, но вот данные Владимира Собкина, директора Центра социологии образования РАО: «Спрашиваем руководителей лицея: у вас в школе есть скинхеды? Они: «Да вы что! Откуда? Да вы посмотрите, какая у нас школа!» Школа прекрасная, но по анкетам 6% ребят идентифицируют себя как скинхеды. То есть та работа, которая по этому поводу нужна, не ведется, для школы их нет».
Но возможно, в школе сегодня просто некому выявлять и решать проблемы детей. Владимир Собкин недавно выпустил книгу-исследование «Отношение учителей к Единому государственному экзамену», основная мысль которой – педагогическая элита (творческие учителя) оказалась не затронута идеологией ЕГЭ. К сожалению, это нововведение опирается на другую профессиональную группу педагогов.

Сверху, над потоками

Школа же опирается на директивы сверху. А наверху, на уровне региональной политики, разворачивается большая интересная работа по созданию систем оценки качества образования. Там центры, современные подходы, разработки, апробации. Мониторинги, оценки, динамика оценок. Сюда – учительские и школьные отчеты, результаты бесчисленных мониторингов. Отсюда – оргвыводы, или, как теперь принято говорить, «грамотные управленческие решения».
В Тамбовской области, например, индивидуальные достижения ученика обсчитываются, суммируются, «завязываются» на индивидуальные достижения учителя, те – на успехи других, школы в целом. Все это опять же обсчитывается-суммируется-умножается для лицензирования, затем встраивается в информационную карту муниципалитета, региона… и снова можно считать, считать, считать.
Впечатление такое, что школа существует для статистики. Обслуживает бесконечные упражнения в педагогических измерениях и сама же «ведется» на цифры. Например, в Псковской области измерили-посчитали, что учителя со стажем 5–10 лет дают лучшее качество, чем стажисты. Задумались всерьез: зачем тогда содержать повышение квалификации? Делать доплаты за стаж? И тут вся надежда на то, что люди с короткими мыслями не окажутся тут как тут или их не услышат.

Посторонние тут – кто?

Не худо напомнить, что живая клеточка школы, ее смысл – это микросистема «ученик – учитель». Вот что надо лелеять и беречь. Однако в последнее время технические люди бесцеремонно вторгаются в эти отношения: мониторинг деятельности учителя, «чтобы помочь ему обоснованно выстроить свою траекторию», диагностика ученика, «чтобы своевременно выявить его проблемы». Считают риски, дают рекомендации, добиваются «прозрачности» в самых деликатных вопросах. Если же учитель отказывается, а родитель не дает разрешения на диагностику, то говорят: «Они боятся правды!»
Нет и нет. Они боятся невежества специалистов, далеких от педагогики и возрастной психологии. Не без оснований. Например, специалист регионального статистического центра рассказывает с энтузиазмом: «Мы исследуем родительский запрос на дошкольное образование. Выясняем, чего хотят родители, и на основании этих данных город открывает десятки центров раннего развития. Мы также проводим мониторинг здоровья детей. Оказывается, нездоровых все больше. На основании данных мы делаем запрос об открытии детских медицинских центров в образовательных учреждениях, и их открывается все больше и больше».
Очень хорошо. Осталось только увидеть второе как причину первого и резюмировать: детей, школу спасут вовсе не педагогические измерения и игры вокруг них.
Но увы, прогрессисты потирают руки, бледнолицые дети ловят солнышко на пути от школы к репетитору, родители до ночи зарабатывают деньги на учебу, а учителя бьются над тем, чтобы аттестационная компьютерная программа научилась их понимать. Пока так.