В ПОИСКАХ ВЫХОДА ИЗ ДИДАКТИЧЕСКИХ ЛАБИРИНТОВ

«А я на каникулах писал слова прутиком на снегу»

Читать как плавать

Кажется, греки придумали характеристику невежественного человека: тот, кто не умеет «ни читать, ни плавать». Каждый раз, вспоминая его, удивляюсь точности сравнения. Обучение чтению – то же вхождение в знакомую, но такую иную среду. Такое же поначалу барахтанье, отчаяние: «Я никогда не смогу», зависть к тем, кто делает это легко и с удовольствием. И – момент, когда из родительских поучений, из утомительных трепыханий что-то начинает получаться, ты поймал это ощущение, хотя пока что несколько метров даются ценой преувеличенного напряжения.
Но то самое пойманное чувство взаимодействия со средой нарастает раз от разу – ты плывешь все легче, не уставая, наслаждаясь. И при этом ничего вразумительного не можешь объяснить тем, кто впервые входит в воду. Про «правильные» движения – ерунда, про дыхание тоже. Ты просто входишь, отталкиваешься… и плывешь. Передать это умение нельзя, можно только обрести. Если, конечно, все происходит постепенно, никто не торопит и не одергивает.
Это воспоминание и присловье мудрых греков – вечные спутники в работе с первоклассниками. И каждый раз это – чудо. Не умели, не умели – и научились. Я, проработав с многими, но всегда «не отобранными» детьми, искренне не понимаю тех учителей, которые настаивают, что ребенок должен научиться читать до школы. Гораздо интереснее и продуктивнее учить читать и писать параллельно. Чтобы ни в коем случае не отбить охоту к этим увлекательным занятиям. Иначе человек всю жизнь будет опасливо избегать глубоких вод больших серьезных книг и побыстрее перебегать вброд те тексты, что помельче.

Потребность вместо повинности

Время от времени возникают и сменяют друг друга психологические теории. О том, что читать надо учить раньше, чем писать. Или позже. А писать безотрывно. Нет, вскорости оказывается, это вредно. Косую линейку отменили в незапамятные времена. Зато теперь все переходят с малышовой узкой строчки на взрослую широкую линейку достаточно быстро. И все как один, дружно, в один день! По молодости лет я наивно выполняла все эти очень научные и очень дидактичные рекомендации. Но частота их смены убедила: что-то здесь не так. Не говоря уж о текстах в букварях и прописях. Они не то чтобы плохие – они никакие.
И мы стали учиться читать – как плавать. Не торопясь, с удовольствием. Чтобы каждый раз сердце сладко замирало: у меня чуть-чуть получилось.
Ребенок ведь до прихода в школу освоил родной язык самостоятельно. И ко мне он пришел, умея уверенно обращаться с устной речью, но плохо зная о том, как она себя ведет в письменном, знаковом воплощении.
Поэтому, учась плавать, дышать мы будем все-таки привычным воздухом говорения, опираться на интуитивно усвоенную структуру языка. И ребенка нельзя лишать этого воздуха! Пусть каждый буквенный значок, который приходится с таким трудом вырисовывать в прописях, станет не еще одним бесполезным школьным знанием, а шагом к тому, чтобы написать и прочитать важное для маленького человека слово. Даже из двух, трех, четырех букв можно придумать слова. И написать их. Мы еще и обыграем эти короткие, но важные словечки, придумаем для каждого крошечную историю. Когда нужно слово «ау»? Когда мама говорит задумчиво «но…»? Количество знакомых букв растет, из них можно уже придумывать целые фразы. Потом рассказы из трех, пяти, шести предложений.
И их вполне можно писать в прописях вместо тех ничьих слов, которые там напечатаны. Даже нужно. Необходимо. Чтобы с самых первых освоенных букв возникла уверенность: они пригодятся для того, чтобы я мог передать другим людям свои, именно свои мысли. А не переписывать чужие.
Конфигурацию букв, их соединения и, увы, даже темп и порядок освоения азбуки нам диктуют всемогущие методисты (в соответствии с очередной теорией). Но ведь тренировать умение писать буквы можно на любых приглянувшихся словах. Когда мы пишем и тут же читаем – что сами придумали, а не то, что положено, – рождается потребность вместо повинности. Тогда изучение следующей буквы становится необходимым: такое прекрасное слово придумали – «волшебник», а букву «ш» писать не умеем. Так давайте скорее научимся. И поскольку опыт знакомства с несколькими буквами у нас уже есть, то я пока ничего рассказывать не буду (впервые с этим классом), а просто напишу образец на доске и предложу самим, по желанию – в парах, подумать и рассказать все что возможно об этой новой букве: из каких элементов состоит, как пишется, гласный или согласный звук обозначает, глухой или звонкий. И вот уже зашипели-зашелестели, заткнув уши, чтобы проверить на звонкость, заспорили шепотом.
А я, вместо того чтобы в очередной раз изрекать готовые истины по стандартному алгоритму, тихонько наблюдаю: насколько мои исследователи придерживаются этого самого алгоритма исследования звука и буквы, готовы ли уже к работе в парах, кто быстро устал и выпал из происходящего. Удивительно, но таких практически не бывает. Малыши потрясающе азартно и неутомимо работают, если задача им интересна и важна. Если они ее поставили сами.

Однажды и надолго

Это ведь так просто, если ты постоянно удерживаешь главный смысл этого процесса – не отбить желание писать и читать. Свободно плавать в волнах письменной речи. С удовольствием. Если получилось, писательская страсть охватывает практически весь класс сразу после изучения последней буквы. «А я на каникулах писал слова прутиком на снегу». «А я написал бабушке записку». «А я сочинила сказку, записала ее, и получилась самодельная книжка, вот». Эту возможность стать автором мгновенно оценивают остальные, класс наводняется литературными опусами – сказками, стихами, путевыми заметками (что отражалось в луже, когда я шел из школы домой) и даже детективами. Все рукописи непременно публично прочитываются и обсуждаются.
Да, эти первые тексты написаны с ужасающим количеством ошибок и далеко не идеальным почерком. Но почерк и грамотность – дело наживное, проверено. А вот желание взаимодействовать с письменным текстом складывается (или отбивается) однажды и надолго.
Кстати, по поводу почерка. Можно ли гарантировать его безупречность? Думаю, вряд ли. Если не третировать детей, конечно. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на такие разные почерки окружающих, знакомых и родственников. Однажды на родительском собрании мама девочки-отличницы попеняла мне, что я недостаточно жестко спрашиваю за огрехи в прописях: «Вот когда я училась, с нас три шкуры драли, и до сих пор у всех моих одноклассников почерки одинаковые, не отличишь». Я с содроганием подумала о цене этого достижения.