«А император был так себе. для красоты»

Каникулы! Как вариант – отбросить учебные заботы, вырваться из привычной обстановки и провести с детьми время в каком-нибудь новом для них месте. И не в поисках чего-нибудь «познавательного», а просто ради неожиданных впечатлений и общих разговоров. Выбирать место долго не надо. Парк так парк, выставка так выставка. Хоть бы и площадь, собор, старая улица – пойдем посмотрим! Главное – вместе, главное – поговорить. Счастливы взрослые, которым никогда и нигде не скучно с детьми. Они не скажут: «Куда с ними… о чем с ними… что они могут понимать» – и детям рядом с ними свободно, хорошо.

Мы сходили на выставку в Музей искусств народов Востока. Дети рассматривали экспозицию, а я… я слушала разговоры детей.

Димка, ему девять,
и пятилетняя Юлька:
Д. Смотри – видишь, у этих самураев везде свастики?
Ю. (убедительно делает вид, что понимает, о чем речь.) А-га. Везде прямо, да?
Д. А знаешь, почему?
Ю. (неуверенно.) Для красоты?
Д. Сама ты – «для красоты»! Это потому, что японцы во время войны были за немцев. Понятно?
Ю. А-га. А кто злее – немцы или японцы?
Д. (гордо.) Конечно, мы!
Д. …Главный у японцев был сегун. А император – он был так себе.
Ю. Для красоты?
Д. Сама ты – «для красоты»! Хотя да… Вообще-то да. Для красоты.

Костику тринадцать,
а Туське семь:
К. Видала, какой лук? Мощный, да? Правда, к этому времени у японцев уже были не только луки, но и аркебузы. Но из аркебуз вообще стреляли только крестьяне, а самураи – никогда. Самураи, они и из луков-то не очень любили стрелять – предпочитали ближний бой. Посмотри, какое острие у копья! Это же фактически маленький меч, насаженный на древко… Смотри, какой острый, как лезвие сверкает! Даже глазам больно. Я раньше думал: какая же сила нужна, чтобы насаживать головы на копье с одного удара! А теперь вижу, что при такой остроте можно сколько угодно голов насадить, пока копья хватит.
Т. А что это, на лезвии?
К. А! Это золотой дракон. Посмотри, вот здесь почти такой же, на куби-кири. Куби-кири – это ты не путай, пожалуйста, с хара-кири, потому что куби-кири использовался не для разрезания живота, а как раз для отрезания голов.
Т. Золотой дракон! Смотри, он и правда золотой! И с усами… ма-а-а-ленький такой, да? Свернулся, как все равно как будто кот. В траве и не заметишь, да? Только если солнце посветит, и он – раз – и весь засверкает в траве, ярко-ярко, даже глазам больно.
К. Видишь, у куби-кири лезвие заточено с обеих сторон. А у катаны – с одной стороны.
Т. У-гу. А знаешь, у одного императора был золотой дракон. Ручной. Небольшой такой, как кот… чуть побольше. И он жил у императора в саду, под сливой.
К. Да. А длинные мечи – вот такие, видишь? Они носили не на поясе, а за спиной. Потому что они же невысокие, японцы, им за спиной было удобнее. А катану, наоборот, носили за поясом, причем лезвием вперед. А лезвие у хорошей катаны такое острое, что при любом неосторожном прикосновении можно все пальцы напрочь отхватить. Здорово, да?
Т. У-гу. А у этого дракона, знаешь… было перламуторное дыхание. Он, когда лежал под сливой, то дышал, и тогда в воздух шел пар такой перламуторный. Красивый-красивый… и от этого пара сливы тоже все делались переламуторные и жу-утко сладкие. Можно все пальцы облизать. Вот, видишь: там дракон золотой нарисован, а здесь он как будто плюнул – и это все перламуторное… и сладкое. Здорово, да?
К. Видишь – это меч работы мастера Мурамасы. Это был черный мастер. Он делал мечи и запрятывал туда духов войны. А мастер Масамунэ был белый мастер, он делал мечи не для нападения, а для защиты жизни. Тот, кто имел его меч, мог вообще не вынимать его из ножен, потому что и так был в безопасности.
Т. Почему?
К. Потому. Такая… ну, типа такая магия. Их мечи взяли и для проверки вонзили в дно ручья. А по ручью плыли водоросли. И вот – все водоросли, которые прикасались к мечу Мурамаса, меч разрезал надвое. А к мечу Масамунэ ни одна водоросль так и не прикоснулась. Они все обплывали его и плыли дальше. Связываться не хотели. И вот – видишь: меч Мурамасы сохранился, а меч Масамунэ – почему-то нет.
Т. А может, он там так и остался?
К. Где?
Т. В ручье. Так и стоит, воткнутый. А водоросли его все обплывают и обплывают… Связываться не хотят.
К. Ты ничего не поняла. Масамунэ же сделал не один меч. Он, как и Мурамаса, сделал много мечей.
Т. Откуда ты знаешь?
К. То есть как – откуда? Он же был оружейный мастер. Это его профессия была – мечи ковать.
Т. А может, он только рукоятки ковал. Все равно же их из ножнов не надо было вынимать. А все думали, что это мечи.
К. Хм…

…Костик и Юлька:
К. Конечно, все это по большому счету фигня. Сплошной восемнадцатый век! Я ждал, что будет что-нибудь такое… ну, не до нашей эры, конечно, но хотя бы век двенадцатый-тринадцатый!
Ю. До нашей – чего?
К. До нашей эры. Ну, типа до рождества Христова.
Ю. А-а, а оно и есть до Рождества. Рождество еще во-он когда… два месяца еще.
К. Да я не про то! До нашей эры – это значит: до того еще, как Христос родился. Они родились, а Христос еще не родился.
Ю. Они родились, а Христос еще не родился?
К. Ну да.
Ю. А кто же их тогда родил?
К. (замолкает.)
Ю. А где мечи-то? Ни одного же нету!
К. Как – нету? Целый зал одних только мечей.
Ю. Тут ножики какие-то… дурацкие!
К. Ни фига себе. Какие тебе еще нужны мечи?
Ю. Ну… всякие. Красные, зеленые. Чтобы прыгали!

На выходе Юлькина мама спрашивает, что ей больше всего понравилось на выставке. Юлька радостно отвечает: «Мужчины! У них все время какие-то свои дела».