Мечтам матери было суждено разлететься в прах: я рос, все сильнее влюбляясь в футбол

Из книги «Пеле. Автобиография»

Мой отец, Жоао Рамос ду Насименту, известный под именем Дондиньо, сам был футболистом. Он играл хорошо, особенно ему удавалась игра головой, и даже достиг определенной известности в округе, но зарабатывал на этом очень немного. Поэтому отцу приходилось хвататься за любую возможность подработать, и он вынужден был много времени проводить вне дома.
Маме, доне Селесте, мысль о том, что я могу пойти по стопам отца, понравиться никак не могла, потому что она не понаслышке знала о финансовых перспективах, которые сулит карьера футболиста. «Вот доктор, – думала она, – это действительно серьезная профессия!» Увы. Ее мечтам было суждено разлететься в прах. Я рос, все сильнее влюбляясь в игру, как любил ее мой отец.

* * *
В годы моего детства футбол был повсюду. Пока я играл с друзьями во дворе или на улице, где-нибудь неподалеку мальчики постарше обязательно гоняли мяч. Мне и моим друзьям тоже отчаянно хотелось поиграть, но попасть в команду было не так-то просто: они говорили, что я слишком тощий. Это правда, я был маленьким и костлявым мальчиком. Впервые какая-то игра была для меня запретной, и одно это заставляло меня с еще большей силой мечтать о том, чтобы принять в ней участие. Мальчишкам, к которым мы так рвались присоединиться, было, наверное, около десяти – всего лишь на несколько лет больше, чем нам, – но они уже считали себя королями улицы. Это не мешало нам – младшим – замышлять бунт. Мы ошивались вокруг поля и, если мяч улетал, не возвращали его, а начинали играть сами.
...Все больше и больше времени мы проводили, мечтая о футболе. У нас, конечно, не было формы и даже мяча, так что нам приходилось набивать носок бумагой или старыми тряпками, чтобы по возможности придать ему форму шара и завязывать его веревочкой. Время от времени мы находили новый носок и кусок ткани – надо сказать, зачастую эту ткань мы стягивали с оставленной без присмотра бельевой веревки – мяч становился немного больше, и мы снова завязывали веревочку. И в конце концов у нас получилось нечто, напоминающее настоящий мяч.
А вот о поле этого сказать нельзя – свои первые матчи я проводил на престижнейшем стадионе улицы Рубенса Арруды: «стойками ворот» были старые ботинки. Но в то время для меня этот стадион был чем-то вроде «Мараканы», тем местом, где начиналось мое становление как игрока. Там у меня была возможность провести время с друзьями и проверить свои силы в борьбе с ними, там я впервые познал радость оттого, что я могу контролировать мяч, заставлять его двигаться туда, куда я хочу, и с той скоростью, с какой я хочу, – а это не всегда получается, когда имеешь дело с мячом из старых носков. И очень скоро игра в футбол перестала быть просто приятным времяпрепровождением, она стала необходимостью.

* * *
Как я уже говорил, я был неугомонным и очень изобретательным мальчишкой, и вот скоро я решил, что мальчишки улиц Сете де Сетембру и Рубенса Арруды должны создать собственный клуб. Это означало, что нам понадобится соответствующая форма – футболки, трусы, бутсы, носки, мяч... Но как же с деньгами? Нужно было как-то их достать. Первое собрание проходило возле моего дома. Сначала надо было раздобыть форму.
Я предложил собирать наклейки с футболистами, которые в то время были в моде, заполнить альбом или два, а потом обменять их на мяч. Мы решили сосредоточиться на лучших командах из Рио или Сан-Паулу и таким образом повысить ценность коллекции. Все решили, что это отличная идея, и пообещали принести свои наклейки.
– А форма? – спросил я. – Где мы возьмем денег на покупку?
...У мальчика по имени Зе Порту случилось озарение. Он предложил продавать орешки у входа в цирк и в кинотеатр. Первая проблема: где взять орешки? Зе Порту улыбнулся и разъяснил нам свою блестящую мысль:
– Мы стащим их со склада «Сорокабаны».
Я вспомнил, что дона Селеста часто говорила, что воровство – едва ли не самый тяжкий из грехов. Несколько других мальчиков тоже явно чувствовали себя не в своей тарелке. Но Зе Порту был уверен в успехе сам и умел убеждать других. План был рискованным и дерзким. Он сказал, что в вагонах на станции орешков полно и никто не пострадает, если мы возьмем оттуда несколько кило.
– К тому же, – добавил он, – всякий, кто не согласится, – просто кусок дерьма!
Этот последний аргумент стал решающим.
Первый штурм вагонов был очень драматичным. Я чуть не умер от страха, когда лез туда. Мы взяли с собой старые кастрюли и ведра, чтобы класть в них орехи. Потом мы взрезали гигантские мешки. Орехи потоком хлынули на пол, и мы принялись с ужасной скоростью собирать их, едва дыша от страха. Мы наполнили карманы, кое-что положили в рубашки и передавали их тем, кто ждал снаружи. И наконец все было закончено – мы убежали с нашей добычей, облегченно заливаясь нервным смехом.
Мы поджарили орешки и продали их. И вскоре у нас уже были деньги на футболки – ну, на майки, все-таки денег получилось не так уж много; купили мы и трусы. На носки и бутсы нам не хватило. Вторая попытка украсть орехи обернулась катастрофой. Нам пришлось бежать, как настоящим чемпионам, чтобы уйти от преследования, и от дальнейших попыток мы отказались. И все же, несмотря ни на что «Сете де Сетембру» была готова сыграть свой первый матч.
Сбор последних нескольких наклеек стал настоящим кошмаром и потребовал полной отдачи от всех членов команды. На редких наклейках были изображены асы того времени: такие игроки, как Балтазар, Клаудио, Мауро, Карбоне и многие другие. Чтобы заполучить их, пришлось менять дубликаты. Но мы приставали к ребятам, у которых были недостающие наклейки, пока наконец не собрали свой альбом. И вскоре альбом с наклейками мы обменяли на мяч. Это был не такой мяч, как у настоящих футболистов, – у него не было даже ниппеля, и иногда нам приходилось вытаскивать его из колеса припаркованной машины, оставляя несчастного владельца со спущенной шиной, – но все это не имело значения. Мяч есть мяч, и он не был сделан из носков. Поскольку план с наклейками принадлежал мне, я хранил его у себя дома – и таким образом стал боссом и неофициальным капитаном команды «Сете де Сетембру».
Клуб был создан. И создан нами – группой детей из бедного квартала, которые хотели играть в футбол.

* * *
Огромная перемена в моем отношении к игре произошла, когда мэр Бауру решил учредить турнир для таких маленьких клубов, как наш. Ребята из «Сете де Сетембру» отчаянно хотели участвовать и выиграть, но не могли придумать, как обойти правило, согласно которому у всех команд должна была быть соответствующая обувь – мы все еще играли босиком. Спасение прибыло в лице Зе Лейте, местного торговца, который хорошо знал всех нас, потому что в команде играли трое его сыновей. Он обещал достать нам бутсы.
И мы начали тренироваться – трудились как каторжные. Мы даже дошли до финала, который проходил на главном стадионе «Бауру Атлетик» – там, где играл мой папа. Был аншлаг, собралось множество зрителей, и я помню, что впервые в жизни нервничал перед матчем. Но мы были в хорошей форме и выиграли, а я стал лучшим бомбардиром. Замечательный день, который навсегда останется со мной – не только из-за победы и из-за того, что папа хвалил меня после матча, – в этот день впервые я услышал, как болельщики хором скандируют: «Пеле! Пеле!»

* * *
Когда мы наконец прибыли в Сантус, то первым делом пошли посмотреть на океан и пройтись вдоль берега. Я пришел в восторг от того, каким огромным оказался Атлантический океан. С самого детства я мечтал увидеть его. И только после этого мы отправились на «Вила Бельмиро», где находилась база футбольного клуба «Сантус».
…Тренер Луис Алонсо, которого все звали Лула, спросил, подмигнув: «Так это ты, значит, знаменитый Пеле?» Я ответил довольно испуганно, что да, так и есть. И сразу же понял, что теперь он может подумать, что я действительно считаю себя знаменитым, а ведь это было совсем не так. Но Лула, кажется, заметил мое смущение, сказал, что ждал меня, и попросил чувствовать себя как дома. Первым игроком, с которым я познакомился, был Васконселос – он мне понравился. Он был славный человек, потрепал меня по шее и сказал папе: «Мы позаботимся о мальчике». Я снова был потрясен; подумать только, меня знакомят с Жаиром, Зито, Пепе – всеми чемпионами. И скоро я буду играть с ними.
…Я ужасно боялся оставаться один, несмотря на то что игроки вели себя очень дружелюбно, но немного успокоился, когда обнаружил, что многие из них знали Дондиньо как игрока и уважали его.
– Не волнуйся, – сказал мне папа. – Все будет хорошо.
И, обняв меня напоследок, он ушел.
…Два дня спустя я все еще чувствовал, что подхвачен смерчем. Я участвовал в тренировке с игроками «Сантуса». Шел дождь. Мне выдали слишком большую форму, потому что я тогда был тощим парнишкой и весил всего шестьдесят кило. Ноги у меня дрожали. Пепе – Жозе Масиа, который стал моим другом на всю жизнь, – увидел, что я нервничаю. Он пододвинулся поближе ко мне и прошептал: «Не переживай, ребята все отличные, вот увидишь». Мне говорили, что, возможно, старшие игроки будут игнорировать меня, не станут отдавать пасы, чтобы показать свою неприязнь, но ничего подобного не произошло. Лула сказал, что я буду тренироваться с главной командой как плеймейкер. Началось все просто ужасно – я не попадал по мячу и был совершенно выбит из колеи. Но тренировка шла своим чередом, я увлекся, начал играть лучше, и в конце Лула сказал:
– Мне понравилось, как ты работал. – Потом он добавил: – Но если хочешь попасть в главную команду, тебе придется подрасти. Так что пока будешь играть с молодежной.
Но мне неприятно было думать, что Лула считает меня ребенком, и я боялся, что никогда не пробьюсь в первую команду и не смогу играть по-настоящему. А еще я очень скучал по дому и, несмотря на поддержку товарищей, начал всерьез сомневаться в том, что правильно сделал, приехав в Сантус в таком возрасте.
...Однажды я даже чуть не сбежал. Это случилось, когда я не забил пенальти в юниорском матче против «Жабакуары», еще одного клуба в Сантусе. Это произошло на решающей стадии турнира, и я должен был усилить команду. Мы проигрывали 0:1, и Ромуальдо Арппи Фильо, который много лет спустя судил финал чемпионата мира 1986 года в Мехико, назначил одиннадцатиметровый в ворота «Жабакуары». Я вышел пробить пенальти, но ударил недостаточно сильно, и Фининьо, вратарь соперников, спас ворота. Мы проиграли, и болельщики освистали меня. Я был совершенно опустошен, рыдал, стенал и был готов выбросить полотенце и убежать домой. Профессионалы, которые смотрели матч, приходили утешать меня – особенно Тите, – но у них ничего не вышло. На следующий день я собрал чемодан, который привез из Бауру.
В то утро я покинул тренировочную базу, полный решимости направиться к автобусной станции, но, к счастью, Сабузиньо, сын повара и работник нашего клуба, преподал мне моральный урок. Он не дал мне уйти и напомнил, что все совершают ошибки время от времени – главное, чтобы эти ошибки нас чему-то учили. Мне просто повезло, что я наткнулся на него в тот момент. «Сантус» не простил бы мне бегства, и моя карьера была бы разрушена – или по крайней мере надолго бы застопорилась. Мы с Сабузиньо стали добрыми друзьями.
…Этому человеку в одиночку удалось удержать меня от поступка, который мог обойтись мне очень дорого. Я повзрослел после этой истории. Я понял, что игрок может не забить пенальти. Может провалить игру, может быть освистан – но должен оставаться сильным, чтобы все исправить.

ПЕЛЕ
род. 1940

Выдающийся бразильский футболист, трехкратный чемпион мира по футболу, обладатель титула «Лучший спортсмен XX века». Родился в семье профессионального футболиста Д. ду Насименту. В 7 лет Пеле начал выступать за местную детскую команду, а в возрасте 15 лет вошел в состав впоследствии всемирно известного клуба «Сантус».

Публикация подготовлена по изданию: «Пеле. Автобиография». Екатеринбург, «У-Фактория», 2006.