РЕПОРТАЖ

Марийский феномен

В России есть какая-то своя тема, свой принцип, лежащий в основе системы образования, недостаточно проявленный. Его искали со времен Ушинского в идеале человека, который реализуется в воспитании. Этот идеал в стране, если она желает быть мирной и благожелательной, – многоголосье ценностей
и представлений многих этносов, ею объединяемых.
В том числе представлений об индивидуальности, об отдельном человеке.
В марийской и вообще в финно-угорской культуре отдельный человек ощутимо различим. Здесь меряют не массами, не толпой, а человеком из отдельного двора, дома, как говорили когда-то – «дыма». Сама природа, лес, размеренный ритм жизни вырабатывали тип человека уравновешенного, «спокойный и дружелюбный нрав марийского народа» – как заметил не склонный к шумным ораториям композитор Андрей Эшпай.
Этот спокойный, дружелюбный народ именовали диким, ломали через колено при Иване Грозном и при Сталине, пытались утопить в лагерном болоте. Не утопили и не озлобили. Финно-угорский менталитет взял верх. И народ остался, в общем, таким же мягким, терпимым, внимательным к отдельному человеку, домашним каким-то народом. Не окажется ли в эпоху крушения империй эта приватность, «домашность» более перспективной c точки зрения исторического развития?

 

Музыканты превращаются в фермеров

Родион Чузаев, завкафедрой филологии и культурологии Института образования, – один из когорты молодой марий­ской интеллигенции. Изучает «марийский феномен» в европейской культуре, как называют сегодня здешние неординарные, заповедные историко-культурные явления в контексте современной культуры. Инициатор республиканского проекта «История сел и деревень», авторы которого дети. Учащиеся школ изучали в разных деревнях родники и представляли свои материалы в виде сайтов. Дети обнаружили карстовый провальный водоем «Морской глаз» – оказалось, соленая морская вода, вышедшая из глубинных грунтовых вод, дна не видно… Путешествовали по источникам. В одном Волжском районе около ста провалов, глубоководных, бирюзового цвета…
В следующем году – конкурс по культуре народов…
Родион Иванович показал мне кадры археологической экспедиции, куда ребята ходят вместе с учеными, раскапывают древности. Археологи отбирают уникальные находки, а то, что уже имеется, отдают школам. И школы создают свои фонды, музеи, а дети работают в них экскурсоводами. Что пощупал своими руками  – дорого стоит…
Разыскали человека, который в середине прошлого века видел печь без дымохода, с дыркой в потолке, по его описаниям нарисовали… Ученика на полати посадили, чтобы заинтересовать, – на фотографии улыбается мальчик… А другой подал заявку на конкурс технических проектов  – изобрел «кашеварку»…
Есть проекты по сохранению флоры и фауны из Красной книги. «Вот я думаю,  – спрашивает один из авторов, ученик 3 класса, – отчего же этих животных стало мало в природе? Не исчезнут ли они совсем, если их не беречь?»
«Музыка фермерской души» – еще один проект поискового отряда 9 «А» класса Пайгусовской средней школы. Это история о человеке из Горномарийского района, профессиональном музыканте с дипломом Казанской консерватории, который изменил свою судьбу и создал одно из лучших фермерских хозяйств.
Ребята из поискового отряда рассказывают, как музыкант Андрей Бабушкин превратился в фермера. Описывают его детство («всегда насвистывал какие-то песенки и очень любил рисовать»). Вывешивают на сайте фотографии его картин. В начале 90-х годов он приехал домой погостить, как раз в это время в родном селе выдавали землю. Музыкант взял и остался.
Муза – земля-матушка, ее у Бабушкина около 50 гектаров. Выращивает новые сорта овощей. Раз привез голландские семена капусты, сравнил с нашими – гигантская разница! По-другому произрастает! Сельскому хозяйству нужны иная технология, другая техника... У фермера Бабушкина  – французский оборотный плуг, итальянская сеялка, конвейерная линия из Финляндии, механическая капельная система орошения теплиц из Израиля, датский ботвоудалитель – все самое современное. Стал оптовым поставщиком крупнейших магазинов в Марий Эл, Чебоксарах, Нижнем Новгороде… Учится на разных курсах: в Голландии, Финляндии, по президентской программе подготовки управленческих кадров. Посадил девять видов капусты, шесть сортов томатов, сельдерея, петрушки, салата, огурцов, свеклы, кабачков  – 26 видов сельскохозяйственных культур. «Хочется сказать многое,  – записали ребята слова фермера-музыканта. – Во-первых, надо уважать людей… Отличаться от других, но не ставить себя выше их. Быть добрым ко всем. Пусть о тебе говорят разное, судят, но ты не должен вешать нос, потому что твое добро обернется тебе добром же».
«У каждого человека свои планы, – делают вывод ребята. – У безработного – как достать денег, где найти работу. У богатого – на что потратить... А у Андрея Аверкиевича планы таковы: каждый год сажать что-то новое, чтобы люди удивлялись и стали выращивать за тобой».
В том же селе есть еще один исследователь, восьмиклассник Миша Михайлов. Его проект называется «Исчезнувшие памятники деревянного зодчества на территории Моркинского края». Были когда-то в селах чудесные церкви и исчезли. «Но не все памятники исчезли бесследно, – пишет Михаил во введении к своему проекту. – От них остались фрагменты, планы, рисунки, фотографии, копии, описания, легенды и воспоминания».
Миша ходил по местам, где когда-то стояли церкви. Записывал старожилов, работал в архиве, составлял список исчезнувших храмов. Попытался собрать, воссоздать, восстановить.
Я думаю: что сделал ученик в начале нашего века? По сути, то же, что учитель – в начале прошлого.

«Писатель этого сведения»

Не окажись его тетрадки вдали от родины, об этом замечательном человеке мы бы вообще ничего не знали. Тимофей Евсеевич Евсеев – так его звали. Он жил в конце XIX – начале XX века в деревне Азъял Моркинской волости, был скромным учителем народной школы. Учительствовал, а летом с семьей работал в поле, в лесу, на лугу, как все крестьяне. Было у Тимофея Евсеева еще одно занятие. Многие годы занимался сбором материалов по марийской этнографии и фольклору, которые периодически отправлял в финно-угорское общество в Финляндии. Тогда она была одной из губерний Российской империи, так что ничего особенного в этих посылках не было. Кто мог знать, что будет потом…
Исследовательской работой учитель Евсеев занялся в девятьсот пятом году, когда супруги Юрьо и Юлио Вихманн, языковед и этнограф, приехали из Финляндии в экспедицию в Марийский край. Они и еще один финский ученый, Сирелиус, воодушевили Евсеева заняться этнографией. Общество оплачивало его работу и выкупало собранные предметы быта, народные песни, записи и рисунки того, что составляло окружавшую жизнь. Ученые считали, что эта работа Евсеева необыкновенно важная, пригласили на стажировку в Финляндию. Здесь он познакомился с методами сбора этнографических материалов, обучился рисованию и новомодному тогда методу фотографирования…
Свои письма из марийской деревни Евсеев подписывал: «сочинитель, учитель, этнографист…» Почему этнографист, в России так не говорили. Может быть, он неправильно услышал слово? Родным языком Евсеева был марийский, а русский в рукописях – наивный, как изображения людей на картинах примитивистов, повествование простое, основано на собственных наблюдениях. Еще в отчетах он называет себя «писатель этого сведения», а свои записи – произведениями, сочинениями. «Сочинение сие закончено писать набело…» такого-то года, дня, месяца  – пишет он. «Лапти плести с семью лыками и я, писатель Евсеев, умею». «Такие грубые платья и я, писатель настоящего сведения, носил до 1905 года».
«Писатель» означало для него – пишущий человек, описывающий. То, что Евсеев описывал, имело, это теперь понятно, несомненную ценность. К своим подробнейшим описаниям он прилагал рисунки, позднее – фотографии. В тетрадках Евсеева содержались сведения о земледелии и животноводстве, средствах передвижения, промыслах, народных костюмах, свадебных церемониях, обычаях и поверьях, молитвах, легендах…
Только по национальной одежде Евсеев собрал девять томов рукописей.
По постройкам – 600 страниц описаний, 300 рисунков и более 100 фотографий. Лесные избушки, конусообразные жилища, шалаши, овины, курные избы, дворовые постройки, вплоть до заборов. С подробными комментариями. Стремился показать на фотографиях замки, двери, печи, окна, резные наличники…
Тимофей Евсеев первым изучил марийский и другие народы Средней России и занимался этим за сорок лет до официальной науки (этнографические экспедиции из Ленинграда и Москвы начали активно выезжать только в 50-е годы). Не будь скромного учителя народной школы, о том времени мы бы вообще ничего не знали…
В списке трудов Евсеева в основном тетради. Более 90 тетрадок, озаглавленных по-разному. Например: «Сведения об охоте у черемис с. Цибикнур», «Головные уборы у девушек, замужних женщин и мужчин Яранского уезда», «О национальных черемисских шептаниях или колдовстве».
О приготовлениях первого кушанья из молока после отела. О способах передвижения. «Коллекция старинных и новых слов». «Тетради для записей примет, в которые марийский народ верит»…
«Большого озера прежде тут не было, а было сухое место, – передает Евсеев старинное предание. – Раз один крестьянин на этом месте жал рожь. Когда поспел обед, они уселись с женой отдыхать. Вдруг слышат какие-то тайные слова: «Идите, идите отсюда». Черемисин с женой поспешно собрались и побежали домой. Вот они ушли довольно далеко от этого места и вдруг услышали великий гул и увидели туман. Это было переселение озерного хозяина вместе с водою…»  – описывает он, по-видимому, реально происходившее событие (в Марийском крае много карстовых, внезапно пропадающих и возникающих в другом месте озер).
Учитель Евсеев был самоучкой, но опирался на школу этнографов Сирелиуса и Хейкеля. Когда в 1920 году он основал у себя на родине музей марийского народа, многое из финского опыта пригодилось.
Последнее почтовое отправление в Финляндию было в 1929 году. В 1931 г. Евсеева обвинили в причастности к деятельности антисоветской националистической организации и арестовали. Времена были еще «вегетарианские» – тюрьма, ссылка. В 1934 г. он возвращается на родину. Но там его накрывает волна больших репрессий. В 1937 году Евсеева объявляют «финским шпионом» и расстреливают. Уничтожают все его материалы, тетради, описания, рисунки, фотографии, личный архив. Если бы Евсеев не отсылал часть собранного в Финляндию – от громадной работы ничего бы не осталось!
По счастью, материалы сохранились в архивах финно-угорского общества. Там сберегли наследие Тимофея Евсеевича, обращенное к своему народу, собрали пять больших томов, некоторые опубликовали.
…Вот спрашивают: почему финны по образованию на первом месте, а мы едва ли не на последнем? Чему же тут удивляться? Если они все это время учились, читали зимними вечерами в кругу семьи, создавали повсюду в родовых гнездах маленькие музейчики и галереи, хранили каждого маленького человека и большого. А мы в это же самое время уничтожали «финских шпионов» – ученых-языковедов, этнографов, историков, писателей… Стирали в лагерную пыль учителей марийского языка. Изымали из библиотек и сжигали книги. Количество марийцев в Марийском крае год от года сокращалось, а в «правильной» сталинской переписи увеличивалось. И позже это продолжалось, в эпоху великих строек коммунизма, когда марийцы были сосланы на промышленные работы в другие районы СССР, а сюда – в воинские части, на огромные животноводческие комплексы и птицефабрики – ввозилась рабочая сила из других мест. Родной язык ушел из обыденного сознания, оставаясь лишь где-то на островках озер, деревень… Марийская школа, по сути, перестала существовать.
То же произошло со всей Россией.
Что же удивляться? Но вот что я думаю в связи со сказанным. В том, что в Республике Марий Эл идут какие-то живые процессы и люди надеются на лучшее, есть своего рода историческая закономерность. Только она не в империях и режимах, а в приватных людях. Теперь, спустя годы, всем ясно, что сделал народный учитель, наивный «писатель этого сведения» Тимофей Евсеев и его ученые коллеги.
Спасибо финно-угорскому обществу за исторические уроки…

«Научите Вашу лошадь безупречным манерам»

Не все лазить по деревням, нужно и в светском обществе побывать. Прежде мне доводилось видеть богатые школы, но то в столицах, а в провинции увидел впервые. И, признаюсь, был изумлен частной школой предпринимателя Сергея Михайловича Мамаева и его жены Татьяны Владимировны. Одна конеферма как Версальский дворец. Но по порядку…
Школа Мамаевых возникла в начале 90-х годов и вырастала постепенно, из дошкольного учреждения. В результате на месте типового детсада с грибками и песочницами появилось нечто, напоминающее сказочный средневековый замок. В нем теперь 90 учителей и воспитателей (треть работают на полставки) приходятся на 300 детей. В школе десять классов (когда я там был, она еще дорастала до полной средней). Детсад – в одном из крыльев замка. «Наше “маленькое чудо”»,  – охарактеризовала его водившая меня по школе заместитель директора. Чувствовалось, что она дорожит местом – легко ли учителю в провинции найти работу, которая бы совмещала роскошные условия, творчество и достойное вознаграждение.
В саду, в школе стараются создать семейную атмосферу. На праздники водят хороводы. Готовят кухню, марийскую, русскую, татарскую, грузинскую – сколько семей, столько блюд. В бассейне дети плавают вместе с родителями. Психологический тренинг, консультации – школа имеет возможность приглашать лучших специалистов.
Структура школы такая: «группа развития» – для детей с года и трех месяцев (для очень занятых мам), с трехлетнего возраста – сад, потом начальная школа, подростковая, с восьмого класса берутся за настоящее дело – работают на конюшне, получая вознаграждение за труд, в школьной типографии, выполняющей заказы, в прекрасном, с импортным оборудованием, фотоцентре… Не знаю, можно ли назвать это заведение школой полного дня, но с раннего утра до шести-семи вечера в нем что-то происходит.
Я начал осматривать его с конюшни  – школьный директор находилась там. Строение – в другой части города. Как я уже сказал, что-то невероятное – Версаль, Зимний дворец… Ипподром с трибунами, огромный манеж. Шестьдесят денников  – загонов для лошадей («отбить денник» – означает уборку лошадиного помещения). Четыре «бочки» – малых манежа, где ученики учатся езде (услуга платная, как и вся школа). Тут же помещение, в котором располагается трехнедельный лагерь «Солнцеворот» (главная задача – сдружиться; приглашают студентов, устраивают путешествия). «Открытая кухня» – чтобы дети могли видеть процесс приготовления пищи (для людей). У каждого донника в виде украшения – вылепленная голова лошади. Коневозка на шестерку лошадей напоминает бронированный лимузин. В перспективе планируются «прокатчики». Но пока все заведение является частью школы. «Подбородная ямка», – объясняет преподаватель про коня учащемуся.
«Для лошадей – рай, конечно…» – вздохнула сопровождавшая меня сотрудница Института усовершенствования, имея в виду – для лошадей, а не для нас с вами.
Но я и не претендую на место чисто­кровного скакуна, выписанного из Англии (оттуда же приезжают мастера, работающие по системе «мультиробертса» – ненасильственного управления лошадьми).
Впрочем, в этой лошадиной педагогике есть к чему присмотреться человеку.
Татьяна Владимировна Мамаева, хрупкого сложения, небольшого роста женщина, – руководитель учебного заведения, в котором не услышишь крика и даже повышенной интонации в общении с ребенком. Обращение к руководителю – с мягкой улыбкой, не подобострастное, а отмеченное радостью и приятностью общей деятельности. У дочери, сказала мне Татьяна Владимировна, появился интерес к лошадям после поездки в Англию. А у мужа – с молодости, с «Красного эскадрона»  – была такая студенческая агитбригада, ездила по республике.
Начинали со старой конюшни в деревне, рассказывает она. А сейчас, спрашиваю, там бываете? Общаетесь с деревенскими? «В лагере, на сборах…»
То, что они вырастили из старого дет­сада, старой конюшни и что оставили в прошлом, – вроде шагреневой кожи. Или «конфетная обертка», как заметила одна учительница…
Директор Татьяна Владимировна сменила жокейский костюм на обыкновенный, и мы поехали в школу, чтобы осмотреть ее повнимательнее.
Я бы не назвал ее новаторской. Просто директор и сотрудники умело используют то, что накоплено в современной развивающей педагогике.
Пространство не прямолинейное – гибкое, с поворотами. В детском саду – центр природы, центр исследования, центр математики, речи… На стенде – листочек по какой-нибудь теме.
«Что мы знаем?», «Что хотим знать?», «А как мы будем это делать?» Ответы детей.
Обращения к родителям. Благодарность родителям. Родители участвуют в тренингах, образовательных программах в вечернее время – постоянные контакты с семьей. Программа хороша тем, говорят мне воспитатели, что позволяет «семье сохраниться».
В школе чутко прислушиваются к детству. «Страхи детей маленького возраста»... В обычном саду, школе этим мало кто озабочен, а здесь считают, это очень важно, разбирают страхи, учатся их преодолевать. Пещера – в нее можно забраться и встать во весь рост.
…Дети попадают в волшебную страну чувств. Допустим, ты король, а чувства  – слуги. Рассердился ребенок: кто сейчас сердится – ты или твой слуга?
Строят песочные замки – по методике Санкт-Петербургского института сказкотерапии. На текучем песке можно моделировать разные ситуации. «Очень помогает, когда в семье ссоры или возникает проблема развода. Если хватит родительского понимания, можно на песке что-то осмыслить, лучше увидеть ребенка и себя…»
Первый класс. «Мы, – говорят мне учителя, – называем его королевским апартаментом». Игровая, класс, спальня. На стенде: «Что я люблю?», «Как мне нравится, чтобы меня называли?», «Что я ценю в друге?». Это выясняется еще в августе. За неделю до начала занятий проходит сбор-старт детей и родителей, знакомство, выявление интересов (как в коммунарском опыте).
В классной комнате стоят «ростомерные столы», регулируются по росту ребенка. На каждом столе свое имя: «Ксюша», «Денис», «Катя», «Дима»… Под партой металлические скамейки, подножки – все сделано для ребенка. В кабинете прикладного творчества я увидел незнакомое приспособление. «У нас есть девочка, у которой нет кисти руки, – объяснила Татьяна Владимировна.  – Вот придумали это, чтобы она могла вышиванием заниматься, не чувствовать комплекса неполноценности…»
Вот это, по-моему, и есть главное. И оно не зависит от того, богата ли школа или просто достойна человека (про унижающую достоинство говорить нечего). В Токио я видел школу, которую создал один старый человек, миллиардер, более всего в ней удивляли не какие-то компьютеры, чудеса современной цивилизации, а ступеньки лестницы в начальной школе размером со ступню ребенка. Ящички в раздевалке, которые детям легко открывать: все, от чего этот старый человек страдал в своем детстве, что доставляло ему огорчение, неудобство, он сделал удобным. Чтобы ученик мог подняться на вершину своих возможностей, достичь знаменитой Фудзиямы. В прямом смысле достичь. Для этого каждый день все годы учения ребенок пробегал сколько-то кругов по школьному стадиону, или проходил пешком, или проплывал какое-то расстояние в море, и это фиксировалось в метрах и километрах пути на специальном стенде, чтобы к окончанию школы каждый мог достичь своей Фудзиямы.
И еще запомнилось в школе, созданной тем мудрым педагогом: у каждого ученика был один такой день в неделю, месяц, когда он мог заказать свою мелодию. В школе была старая немецкая механическая шарманка, и когда ребенку становилось грустно, что-то не так, он мог поставить любимую мелодию. В этом выражалась поддержка одноклассников и учителей, которые как бы говорили: не унывай, мы с тобой. Человек оканчивал школу, становился взрослым, в жизни всякое случалось  – тогда он заводил эту старую дет­скую мелодию, и вся школа продолжала его поддерживать: не унывай!
По-моему, школа Мамаевых – про это…
В ней есть прекрасные станки для ручного труда мальчиков («Мне кажется, очень важно, чтобы у ребят формировались мужские модели поведения», – заметила хрупкая Татьяна Владимировна).
Есть настоящая школьная типография (вспоминается великий педагог Селестен Френе). Мне показали, как работает цех. Практическое овладение экономикой, от идеи до реализации и получения прибыли. Машинка «Индиго», уникальная, может издавать печатную продукцию тиражом один экземпляр. Крепкосшиватели. Склейка. Вся издательская цепочка. Кто-то овладевает приемом заказа, кто-то ведет расчеты. Есть возможность заниматься творчеством и бизнесом одновременно.
В одиннадцать лет у них такой предпринимательский дух…
Вот, показывают мне, печатная продукция школы. Иллюстрированные календари, школьные дневники, обложки. И фотография ребенка на ней, отпечатанная издательским способом. Каждый человек единственен и бесценен, как бы говорит этот изданный в одном экземпляре дневник, тетрадь или лагерный блокнот. Можно, конечно, купить стандартный блокнот, но…
Типография позволяет осуществлять замыслы детей.
Лично мне больше всего из их продукции понравилось собственное уникальное издание английской книжки Келли Маркса, переведенной и иллюстрированной самими ребятами. Называется: «Научите Вашу лошадь безупречным манерам»…

...Под занавес – еще раз о школьнике из Морковского района, который составил список исчезнувших памятников культуры. Все они изображены на рисунках, на фотографиях ученика…
Драгоценное наследие веков.
Может, это и есть «марийский феномен»? Настойчиво и устойчиво повторяющееся стремление человека быть человеком, в то время как его пытаются превратить в зверя. Воспроизведение и создание по кусочкам, фрагментам, рисункам, копиям, легендам, планам нормальной жизни. Образование, собственно, этим и занимается…